Магазин недавно отремонтировали, он стал просторным, для каждого отдела выделен свой уголок. Словом, магазин как в большом городе; Осмотрев стенды, она купила томик понравившихся стихов и недавно вышедший роман. Прежде, в Казани, она следила за литературными новинками, а в Зеленом Береге долго не решалась обзавестись библиотечкой: вдруг по тем или иным обстоятельствам опять придется переезжать. Лишний багаж - лишние хлопоты. Но теперь она перестала думать о возможном отъезде и понемногу стала покупать всякие необходимые в быту мелочи. В ней словно было два человека: один покупал, другой старался не замечать этого. Вот и сегодня она забежала еще в два-три магазина, и в руках оказалось несколько свертков с покупками.
Домой возвращалась пешком. Ей стало жарко, лицо разрумянилось. Когда открыла калитку, с трудом перешагнула через порог.
Тетушка Забира, увидев ее, так и всплеснула руками:
- Ой, да ты прямо горишь!
- Еле дошла, тетушка Забира, думала, руки оторвутся. Человека разбирает жадность, и то ему хочется, и это. Как тут удержаться, чтобы не купить? Пожалуйста, возьми вот этот сверток.
Они вошли в док. В комнатах вымыты полы, всюду чисто, свежо.
- Ай, тетушка Забира! - упрекнула Гаухар. - Меня ругаешь за свертки, а тебя бранить некому, вдвоем было бы куда легче вымыть полы. Одна-то небось намоталась.
Тетушка Забира только махнула рукой: - Чтоб у меня гостья да мыла полы! Этого еще не хватало! Слава богу" фуки-ноги целы у меня.
после уборки в доме стало как бы светлее т просторнее. И на душе у Гаухар свободно, легко, хотелось улыбаться, говорить и думать о приятном… Значит, на столе у Агзама стоит в рамке портрет ее… Вот интересно - откуда Агзам раздобыл его? Ведь она не дарила ему фотографии. По давней народной традиции, подарила фотографию, - значит, готовься к свадьбе. До конца занятий в школе и государственных экзаменов институте об этом и думать нечего. Пусть люди, даже такие друзья, как Миляуша, говорят, что им надо… И все же она чувствовала - в душе поднимается нечто похожее на весенний ветер, которому нет преград. Она ведь не слепа и не глуха, она гораздо яснее чем кто-либо другой, видит, как относится к ней Агзам, как звучит голос его, когда он говорит с ней, свое отношение к Агзаму она тоже знает.
Еще в самом начале недели ребятам было заранее сказано: "В субботу всей школой выходим собирать металлолом". Гаухар в своем классе разделила учеников на группы по пять человек, в каждой пятерке назначила старшего - бойкого, смышленого мальчика.
Дело предстояло не пустяковое, от ребят потребуются и физические усилия, и сноровка. Металлическое сырье не валяется на каждом шагу. Если кто из ребят еще до субботы где-либо увидит поломанную, непригодную в хозяйстве железную вещь, пусть приметит и не забывает, где она лежит. В дровянике можно найти железную кровать, вышедшую из употребления; на чердаке - треснувший чугун; на задворках - прохудившееся ведро. Надо поговорить со старшими в своей семье и у соседей, они знают, куда убрана с глаз долой бросовая вещь.
Сколько было споров, волнений у ребят, сколько различных вопросов задано учительнице, - в дни подготовки к субботнику перед учениками как бы раскрывалась кладовая, где хранились еще неведомые им интересные сведения. Да и самой Гаухар пришлось кое-что специально прочитать в книгах или расспросить знающих людей.
Тут ей очень пригодился Агзам. Он был участником только что закончившегося пленума райкома партии, где было выслушано и обсуждено сообщение одного из видных инженеров страны о постройке на Каме, близ Зеленого Берега, громадного автомобильного завода. У Агзама было записано на память множество впечатляющих цифр и фактов. По мере строительства завода-гиганта будет уходить в область "предания: и маленький, наполовину деревянный городок Зеленый Берег. На месте узеньких, кривых улочек раскинутся широкие, прямые проспекты, по обеим сторонам их поднимутся к небу многоэтажные дома: в зазеленеют скверы и парки. Сколько же всевозможных материалов, в том числе и металла потребуется на сооружение завода и обновлённого города!..
Гаухар не понадобилось много времени, чтобы уговорить. Агзама поделиться с учениками своими записями. В Агзаме как бы проснулся прежний учитель. Он нашел слова, понятные школьникам и в то же время открывающие грандиозную панораму строительства. У ребят горели глаза. Еще не дав закончить Агзаму речь, они засыпали его вопросами: "Неужели для такой стройки пригодятся и щербатые чугуны, и ржавые спинки кроватей?!" - "Пригодятся ребята! Этот лом переплавят в мартеновских печах, и получится новенький металл". - "А что такое мартеновская печь?" - "Если не устали слушать, я расскажу ваш о мартеновской печи…"
"Все на субботник, ребята! Наш металлолом пригодится гигантскому автомобильному заводу!" - этот огромный транспарант был развешен по всему фасаду школы. А над крышей полоскался на ветру красный флаг. На улице гремела музыка, лились пионерские песни - это на полную мощность было включено школьное радио.
Гаухар раньше обычного зашла в еще пустующий класс. Здесь на стенах тоже висят плакаты, а в центре большая репродукция - "Ленин на субботнике в Кремле".
В назначенное время явились все шесть бригадиров рабочих пятерок, доложили учительнице, что класс полностью вышел на субботник и стоит перед школой в общем строю. Бригадиры, как и все ребята, одеты в старенькое, но вид у них боевой, задорный.
- Принимайтесь, ребята, за дело, - распорядилась Гаухар. - Видите свои звенья. Вы ведь знаете, куда идти?
- Знаем! Еще вчера присмотрели места.
- Желаю удачи. Излишние тяжести не поднимайте. Следите, чтоб рукавичек никто не снимал, ржавым железом шутить нельзя. Я все время буду во дворе школы, у весов.
За последние годы сбор металлолома проводился не раз в Зеленом Береге, пустыри и свалки были изрядно "прочесаны". Но ведь в каждом жилом доме, не говоря уже о предприятиях, не только приобретают новые предметы обихода, инвентарь, инструменты, оборудование, но и выбрасывают изношенное, сломанное. А уж ребята знают в своем районе все глухие закоулки, ямы я овражки, куда сваливают ненужное старье. Сборщики разбрелись по окраинам городка. У них были легкие тачки и просто мешки, лопаты, крючья, чтобы откапывать, выволакивать из земли крупную и мелкую добычу.
Сперва школьный двор пустовал. Завхоз бездельничал около больших, с помостом весов, на которых можно было взвесить добрую тонну. Но потом через каждые полчаса, а дальше и через двадцать - пятнадцать минут во двор, грохоча железом, прибывали звенья. Теперь завхоз еле успевал поворачиваться. Звено Акназара приволокло на тележке ржавую кабину от "Запорожца".
- Где же вы раздобыли эту штуку и как погрузили? - удивлялась Гаухар.
- Она уже года два валялась в яме, почти засыпанная землей. Пришлось попыхтеть. А тут подвернулся один дядька с самосвалом, обвязал ее цепью и выволок на дорогу. Да еще помог рычажиной взвалить на тележку.
Кабинка потянула больше пятидесяти килограммов.
- Ай-яй! - только и воскликнул завхоз.
- Скорей, скорей! - торопили завхоза ребята. - У нас там еще полкузова осталось, Ахмед караулит, чтоб не уволокли.
Гаухар вернулась домой в полдень с чувством выполненного долга. Субботник прошел удачно, без каких-либо неприятностей.
Пока Гаухар умывалась и обедала, обычно говорливая тетушка Забира лишнего слова не проронила и от еды наотрез отказалась. Уж не заболела ли? Гаухар встала из-за стола, обняла ее.
- Что с тобой, тетушка Забира? На улице так хорошо, совсем по-весеннему, а ты приуныла. Может, случилось что? Скажи, не волнуй меня. Ты ведь сама не раз говорила, что люди вместе должны переживать и радость, и горе.
- Ой, Гаухар, не хотелось мне тревожить тебя… Знаешь, беда не спросись явилась. Талия сильно заболела.
- Талия?!
- Чего же ты удивилась? Талия какой-никакой все же человек. К тому же на одной улице живем.
- Да ведь говорили, что она уехала куда-то.
- Месяца три провела где-то в Средней Азии. Там прицелилась к ней какая-то непонятная хворь. Показывалась докторам и в Душанбе, и в Казани, - не знают, как подойти к этой болезни. Высохла Талия, что осенний листок. Я даже и не узнала бедняжку.
- Ты была у нее?
- Куда ж деваться, соседка позвала… Уж очень хочет больная видеть Акназара. Он у нее не сходит с языка.
- Интернат недалеко, могли бы позвать.
- Звали, - скорбно сказала Забира.
- Ну и что?
- Не идет Акназар.
- Пусть Талия, обижается на себя, - помолчав, довольно сухо сказала Гаухар. - От хорошей матери сын не уходит. Сколько раз Талия кричала мне: "Надо отправить в колонию этого разбойника!"
- Говорила, знаю. Да ведь сгоряча, наверно Чего не скажешь сгоряча, А теперь что ж… В последние-то свои дни и не подумала бы она, что все мы бессердечные.
- Я что-то не совсем понимаю, тетушка Забира, Она что ж, и вправду так сильно захворала?
- На смертном одре лежит, бедняжка.
- Тогда надо позвать врачей, пусть осмотрят, может, положат в больницу.
- Звали уж. Сколько раз приходили смотреть. Она ни за что не хочет ложиться в больницу. "Умру, говорят, в своем доме".
Убедившись, что у квартирантки нет должного сочувствия к больной, тетушка Забира с горечью заговорила:
- Сказала бы я словечко про учителей… Разве дело только в сборе железок да в азбуке? Вы одно привыкли твердить: вот это правильно, а это ошибка. Да разве есть на свете вечные ошибки? Ах, а еще тузы-вузы кончали! Хороша ли, плоха Талия, а все же она мать вашему ученику" Если она умрет, не повидав сына, в ответе кто останется? Вы, учителя. Ведь мальчик вырастет и когда-нибудь спросит о ней. Не навсегда же останется он таким!