Евгений Иванович Замятин (1884–1937)
(Комментарии составил Е. А. Яблоков.)
В автобиографии 1924 г. Е. Замятин рассказывает: "Гимназию кончил в Воронеже (1902). […] После гимназии петербургский Политехнический институт (кораблестроительный факультет). […] Все это сейчас - как вихрь: демонстрации на Невском, казаки, студенческие и рабочие кружки, любовь, огромные митинги в университете и институтах. Тогда был большевиком (теперь - не большевик), работал в Выборгском районе; одно время в моей комнате была типография. […] Политехнический кончил в 1908 г. […] В том же году написал и напечатал […] первый свой рассказ. […] Всерьез начал писать с 1911 г. […] В сентябре 1917 г. вернулся в Россию. Практическую технику здесь бросил, и теперь у меня - только литература и преподавание в Политехническом институте" (Замятин Е. И. Автобиография // Писатели. Автобиографии и портреты современных русских прозаиков. Изд. 2-е. М., 1928. С. 130–131).
Среди сборников рассказов Е. Замятина 20-х годов наиболее представительны: Островитяне. Берлин, 1922; На куличках. Пг.;М., 1923; Уездное. М.;Пг., 1923; Нечестивые рассказы. М., 1927.
Литературная судьба Е. Замятина была весьма драматичной. Его роман "Мы", написанный в 1920 г. и опубликованный в Англии в 1924 г., получил в начале 20-х годов немалую известность среди литературной общественности СССР.
Роман был понят большинством современников Е. Замятина как памфлет на социалистический строй, хотя сегодня такая точка зрения выглядит односторонней. В своей антиутопии писатель сатирически изобразил "технократическое" общество будущего. "Памфлет "Мы" возник не на голом месте, он создавался наблюдательным и злым Е. Замятиным в полемике с теми крайностями, которые он мог видеть в литературе и жизни первых послеоктябрьских лет" (Андреев Ю. Революция и литература. М., 1975. С. 51). В романе обнаруживается полемика с пролеткультовскими теориями (А. Гастев, В. Кириллов), с "левыми" взглядами на проблему любви (А. Коллонтай) (там же, с. 51–53). В то же время сюжет и проблематика романа "Мы" обнаруживают очевидные переклички с более ранней повестью "Островитяне", написанной под влиянием впечатлений Е. Замятина о жизни в Англии.
По мнению О. Михайлова, "Мы" - "это памятка о возможных последствиях бездумного буржуазного технического прогресса, превращающего в итоге людей в пронумерованных муравьев, это предупреждение о том, куда может привести наука, оторвавшаяся от нравственного и духовного начала в условиях всемирного "сверхгосударства" и торжества технократии" (Михайлов О. Мастерство и правда //3амятин Е. И. Повести. Рассказы. Воронеж, 1986. С. 18).
Испытавший влияние западноевропейской литературы (А. Франс, Г. Уэллс), Е. Замятин в свою очередь оказал влияние на развитие жанра антиутопии (О. Хаксли, Дж. Оруэлл, Р. Брэдбери).
Обстановка вокруг Е. Замятина особенно обострилась, когда в сентябре 1929 г. на собраниях писателей в Москве и Ленинграде Е. Замятин и Б. Пильняк (опубликовавший за границей повесть "Красное дерево") подверглись резкой критике. В ответ на это Е. Замятин обратился с письмом в редакцию "Литературной газеты", в котором, в частности, говорилось: "Я не считаю нужным здесь выступать в защиту романа, написанного девять лет назад. Я думаю, однако, что если бы члены Московского отделения Союза писателей протестовали против романа "Мы" шесть лет тому назад, когда роман читался на одном из литературных вечеров Союза, - это было бы своевременным. […] Принадлежность к литературной организации, которая хотя бы косвенно принимает участие в преследовании своего сочлена, - писал далее Е. Замятин, - невозможна для меня, и настоящим я заявляю о своем выходе из Всероссийского союза писателей" (Литературная газета, 1929. 7 октября).
Вскоре Е. Замятин обращается к правительству с просьбой разрешить ему выезд за границу и в 1932 г. эмигрирует (об обстоятельствах отъезда Е. Замятина из СССР см.: Примочкина Н. Н. М. Горький и Е. Замятин (к истории литературных взаимоотношений) // Русская литература. 1987. № 4. С. 158–160). Умер Е. Замятин в 1937 г. в Париже.
Современники неоднократно отмечали высокое мастерство писателя, своеобразие его манеры. Так, Ю. Тынянов писал: "…Стиль Замятина толкнул его на фантастику. Принцип его стиля - экономный образ вместо вещи; предмет называется не по своему главному признаку, а по боковому; и от этого бокового признака, от этой точки идет линия, которая обводит предмет, ломая его в линейные квадраты. Вместо трех измерений - два. Линиями обведены все предметы; от предмета к предмету идет линия и обводит соседние вещи, обламывая в них углы. И такими же квадратами обведена речь героев, непрямая, боковая речь, речь "по поводу", скупо начерчивающая кристаллы эмоций. Еще немного нажать педаль этого образа - и линейная вещь куда-то сдвинется, поднимется в какое-то четвертое измерение. Сделать еще немного отрывочнее речь героев, еще отодвинуть в сторону эту речь "по поводу" - и речь станет внебытовой - или речью другого быта. […] Инерция стиля вызвала фантастику. Поэтому она убедительна до физиологического ощущения" (Тынянов Ю. Н. Литературное сегодня //Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. 1977. С. 156–157).
Образ мира в произведениях Е. Замятина имеет предельно обобщенное, "космическое" значение. Конкретные исторические события писатель рассматривает в глобальном масштабе; это видно и в его отношении к современной ему революционной действительности. Е. Замятин понимал, что страна находится еще в самом начале нового пути, призывал не абсолютизировать уже достигнутое, а видеть прежде всего далекую перспективу движения: "Революция всюду, во всем, она бесконечна, последней революции нет, нет последнего числа. Революция социальная - только одно из бесчисленных чисел: закон революции не социальный, а неизмеримо больше - космический, универсальный закон - такой же, как закон сохранения энергии, вырождения энергии (энтропии). Когда-нибудь установлена будет точная формула закона революции. И в этой формуле числовые величины: нации, классы, молекулы, звезды - и книги" (3амятин Е. О литературе, революции, энтропии и о прочем // Писатели об искусстве и о себе. Сборник статей № 1. М.; Л., 1924. С. 70).
С этой концепцией были связаны и эстетические взгляды писателя: "Литература ближайшего будущего непременно уйдет от живописи - все равно, почтенно-реалистической или модерной, от быта - все равно, старого или самоновейшего, революционного - к художественной философии" (Замятин Евг. Серапионовы братья //Литературные записки. 1922. № 1. С. 7). "Все реалистические формы - проектирование на неподвижные, плоские координаты Эвклидова мира. В природе этих координат нет, этого ограниченного, неподвижного мира нет, он - условность, абстракция, нереальность. И поэтому реализм - нереален: неизмеримо ближе к реальности проектирование на мчащиеся кривые поверхности - то, что одинаково делают новая математика и новое искусство. Реализм не примитивный, не realia, а realiora - в сдвиге, в искажении, в кривизне, в необъективности. Объективен - объектив фотографического аппарата. Основные признаки новой формы - быстрота, движение (сюжета, фразы), сдвиг, кривизна (в символике и лексике) - не случайны: они следствие новых математических координат" (Замятин Е. О литературе, революции, энтропии и о прочем //Там же. С. 74).
Мнения исследователей о стилевых особенностях прозы Е. Замятина до сих пор неоднозначны. Но общепризнано немалое значение его творчества для литературы 20-х годов. "Верный ученик Гоголя и одновременно писатель, воспринявший заветы Лескова в сфере языкотворчества, чуткий к национальным истокам, художник, наделенный острым ощущением социальных противоречий и пытавшийся, подобно любимому им Уэллсу, отразить их в фантастико-аллегорической форме, Замятин лучшими своими произведениями прочно вошел в историю отечественной словесности" (Михайлов О. Мастерство и правда //Там же. С. 5–6).