- Будет, будет. Ты же понимаешь, что это нас ни к чему не приведет, - сказал седой. Повернулся и показал девушке двумя пальцами у рта, что ему нужна сигарета. - Во-первых, - сказал он в трубку, - ты же просто дьявольски разумный парень, а такой бестактный, что дальше некуда. - Он выпрямился, чтобы девушка у него за спиной дотянулась до сигарет. - Я серьезно. Это влияет на твою личную жизнь, влияет на твою…
- Мозги. Ох господи, сдохнуть можно! Боже всемогущий! Ты когда-нибудь слышал, как она о ком-нибудь говорит - о мужчинах, в смысле? Когда случай выпадет, сделай милость - попроси ее кого-нибудь тебе описать. Она о каждом мужике, которого увидит, говорит "ужасно привлекательный". Даже самый старый, мерзейший, сальнейший…
- Ладно, Артур, - оборвал седой. - Это ни к чему нас не ведет. Ни к че-му. - Он принял у девушки сигарету. Девушка зажгла две. - А кстати, - сказал он, выпуская дым через ноздри, - как ты сегодня справился?
- Что?
- Как справился сегодня? - повторил седой. - Ну, как дело прошло?
- Ох боже. Не знаю. Паршиво. Две минуты до моей заключительной речи, и адвокат истца, этот Лиссберг, втаскивает чокнутую горничную с охапкой простыней - улики, все в клопиных пятнах. Господи!
- И что? Ты проиграл? - спросил седой, затягиваясь еще раз.
- Знаешь, кто заседал? Засранец Витторио. Бочку на меня катит, что ли. Я даже рта раскрыть не успеваю, как он набрасывается. Ему и слова не скажи. Невозможно.
Седой повернул голову - посмотреть, чем занимается девушка. Та как раз ставила между ними пепельницу.
- Так ты проиграл, что ли? - спросил он в трубку.
- А?
- Я спрашиваю, проиграл?
- Ну. Вот собирался тебе рассказать. На вечеринке не получилось - в этом бедламе-то. Как ты считаешь, Младший взбеленится? Мне, конечно, до фонаря, но как ты думаешь? Взбеленится?
Левой рукой седой аккуратно выложил столбик пепла с сигареты на край пепельницы.
- Не думаю, что так уж непременно и взбеленится, Артур, - спокойно сказал он. - Но велика вероятность, что и не слишком обрадуется. Ты знаешь, как долго мы обихаживали эти три клятых отеля? Сам старик Шэнли начал все…
- Да знаю я, знаю. Младший мне все это уже раз пятьдесят излагал. Красивее сказки я в жизни не слышал. Ладно, ну проиграл я это чертово дело. Но, во-первых, я не виноват. Сначала этот псих Витторио меня изводил весь процесс. Потом эта кретинка горничная начинает совать простыни, все в клопиных…
- Никто и не говорит, Артур, что ты виноват, - сказал седой. - Ты спросил, не кажется ли мне, что Младший взбеленится. А я тебе просто честно высказал свое…
- Я знаю - это я знаю… Не знаю. Какого черта. Может, опять в армию пойду. Я говорил?
Седой снова повернул голову к девушке - быть может, показать, как он терпим, какой он даже стоик. Но девушка не увидела. Она только что перевернула коленом пепельницу и пальцами быстро собирала пепел в кучку, чтобы легче было сгрести; глаза ее обратились на него мигом позднее, чем нужно.
- Нет, не говорил, Артур, - сказал седой в трубку.
- Ну вот. Могу. Пока не знаю. Мне, естественно, это не слишком нравится, и если можно будет избежать, я никуда не пойду. Но, может, и придется. Не знаю. По крайней мере, забвение. Дадут мне касочку и стол побольше, да еще сеточку от комаров красивую - и все будет…
- Мне бы хотелось вбить тебе в эту твою голову хоть какой - то здравый смысл, мальчик мой, - вот чего бы мне хотелось, - сказал седой. - Ты же дьявольски… ты вроде бы разумный парень, а я слышу какой-то детский лепет. И я говорю это совершенно искренне. У тебя куча какой-то ерунды копится, как снежный ком, и, черт возьми, ты больше ни о чем не можешь думать, ты абсолютно неспособен…
- Надо было ее бросить. Понимаешь, да? Надо было покончить с этим прошлым летом, когда мне фартило. И знаешь, почему я этого не сделал? Хочешь узнать, почему?
- Артур. Бога ради. Это совершенно ни к чему нас не приведет.
- Секундочку. Дай я тебе расскажу! Хочешь знать, почему я так не сделал? Я тебе скажу, почему. Потому что ее пожалел. Вот и вся простая правда. Пожалел ее.
- Ну, не знаю. То есть это вне моей юрисдикции, - сказал седой. - Хотя, мне кажется, ты забываешь одну вещь: Джоанн - взрослая женщина. Не знаю, но сдается мне…
- Взрослая! Ты спятил? Она большое дитя, елки-палки! Слушай, вот я бреюсь - ты послушай, послушай, - я бреюсь, а она ни с того ни с сего, язви ее, зовет меня аж из своей комнаты. Я иду смотреть, что там у нее случилось, - не добрившись, пена по всей морде. И знаешь, чего ей надо было? Ей хотелось у меня спросить, как я считаю, хороший ли у нее ум. Богом клянусь. Смотреть противно, говорю тебе. Я смотрю на нее, когда она спит, - я знаю, о чем говорю. Поверь мне.
- Ну, ты лучше знаешь, чем… То есть это вне моей юрисдикции, - сказал седой. - Суть в том, черт бы тебя драл, что ты вообще ничего конструктивного не делаешь, чтобы…
- Мы не сочетаемся, вот и все. Вот и вся простая история. Мы просто чертовски не сочетаемся. Знаешь, чего ей надо? Ей надо здорового такого молчаливого ублюдка, который будет время от времени к ней подходить и вырубать ее намертво - а потом идти дочитывать газету. Вот что ей надо. Я для нее слишком слабак, язви его. Я это знал, еще когда мы женились, - ей-богу знал. Ну вот ты - хитрый гад, никогда не женился, но у людей так бывает - перед тем, как жениться, у них такая вспышка: как оно будет после того, как поженятся. Ну и к черту. Я все эти вспышки к черту посылал. Я слабак. Вот в чем суть.
- Ты не слабак. Ты просто головой не работаешь, - сказал седой, беря у девушки новую зажженную сигарету.
- Еще какой слабак! Еще какой! Да черт побери, я-то знаю, слабак я или нет! Не был бы слабаком, думаешь, было бы все… A-а, да чего там говорить! Еще какой я слабак… Господи, я тебе всю ночь спать мешаю. Повесь ты уже трубку, язви ее, а? Я серьезно. Повесь.
- Не буду я вешать трубку, Артур. Мне бы хотелось тебе помочь, если это вообще возможно, - сказал седой. - На самом деле, ты себе сам роешь…
- Она же меня не уважает. Она меня даже не любит, елки - палки. По сути - если до конца разобраться, - я ее тоже больше не люблю. Не знаю. И да, и нет. По-разному. Туда-сюда. Господи! Только я соберусь все расставить по местам, как мы где-нибудь ужинаем почему-то, и я с нею где-то встречаюсь, и она приходит в каких-нибудь белых перчатках, язви их. Не знаю. Или я начинаю думать, как мы в первый раз ездили в Нью-Хейвен на принстонский матч. Только съехали с Паркуэй, как колесо спустило, холодища стояла адская, и она держала фонарик, пока я чертовню эту чинил… Ну ты понимаешь. Не знаю. Или давай думать про - господи, вот стыдоба, а? - про тот стишок, что я ей послал, когда мы только стали ходить вместе. "Цветом роза ты и снег, Губки - ах, в глазах листва". Господи, вот же стыд - а мне он раньше ее напоминал. Да у нее и глаза-то не зеленые - елки-палки, у нее глаза, язви их, как ракушки, - но все равно напоминал… Не знаю. Что толку говорить? Я совсем свихнулся. Повесь трубку, ну чего тебе стоит? Я серьезно.
Седой прокашлялся и сказал:
- Артур, я не собираюсь вешать трубку. Только одно…
- Однажды она мне костюм купила. На свои. Я тебе не рассказывал?
- Нет, я…
- Пошла, по-моему, в "Триплерз" и купила. Я с ней даже не ходил. В смысле, есть в ней все-таки что-то славное. И самое смешное, что сидел костюмчик неплохо. Пришлось только чуточку в седалище ушить, ну, штаны, и укоротить немного. В смысле, в ней просто дьявольски приятное что-то есть.
Седой послушал его еще немного. Затем резко обернулся к девушке. И так на нее посмотрел, что взгляд, хоть и мимолетный, исчерпывающе дал ей понять, что вдруг сотворилось на том конце провода.
- Так, Артур. Послушай. Никакого толку от этого не будет, - сказал седой в трубку. - Никакого толку. Я серьезно. Теперь послушай. Я совершенно искренне тебе говорю. Будь, пожалуйста, паинькой, разденься и ляг в постельку. И расслабься, а? Джоанн, скорее всего, приедет через пару минут. Ты ж не хочешь, чтоб она тебя в таком виде застала, правда? И эти чертовы Элленбогены наверняка вместе с ней завалятся. Некрасиво же, если вся эта банда застанет тебя в таком виде, а? - Послушал. - Артур? Ты тут?
- Господи, ты из-за меня всю ночь не спишь. Что ни сделаю, все…
- И никакую не всю ночь, - сказал седой. - Даже не думай об этом. Я же говорю, я сплю часа по четыре в среднем. Но я бы хотел… если это возможно, я бы хотел тебе помочь, мальчик мой. - Послушал. - Артур? Ты здесь?
- Ну. Я тут. Слушай. Я все равно тебе всю ночь спать не давал. Может, я приеду к тебе, выпьем? Не против?
Седой выпрямился, положил ладонь себе на макушку и сказал:
- В смысле - сейчас?
- Ну. То есть, если тебе это ничего. Я только на минутку. Мне бы просто хотелось где-нибудь сесть и - не знаю. Как тебе, ничего?
- Ничего, только суть в том, что мне кажется, тебе этого делать не надо, Артур, - сказал седой, отнимая руку от макушки. - То есть я тебе всегда рад, но я честно думаю, что тебе лучше не дергаться и ждать, когда явится Джоанн. Честно. Тебе же чего хочется - тебе же хочется быть на месте, когда она явится. Я прав или нет?
- Ну. Не знаю. Ей-богу, не знаю.