- У меня прекрасно. И хватит уже спрашивать.
- Вы когда доехали?
- Откуда я знаю? В среду утром, рано.
- Кто вел?
- Он, - ответила девушка. - И не дергайся. Вел он очень славно. Я даже поразилась.
- Он вел? Мюриэл, ты дала мне слово, что…
- Мама, - перебила девушка. - Я же говорю. Он вел машину очень славно. Вообще-то не больше пятидесяти всю дорогу.
- А с деревьями не глупил, как раньше?
- Я же сказала, мама, он очень славно вел. Ну пожалуйста. Я попросила его держаться поближе к белой полосе и все такое, и он меня понял и держался. На деревья даже старался не смотреть, я видела. Кстати, папа машину починил?
- Нет еще. Требуют четыреста долларов только за…
- Мама, Симор сказал папе, что заплатит за ремонт. Незачем…
- Ну, посмотрим. Как он держался - в машине, ну и в целом?
- Нормально, - ответила девушка.
- Обзывал тебя этой жуткой…
- Нет. У него теперь кое-что новенькое.
- Что?
- Ох, да какая розница, мама?
- Мюриэл, я хочу знать. Твой отец…
- Ладно, ладно. Он зовет меня мисс Духовная Гулёна-1948, - ответила девушка и хихикнула.
- Ничего смешного, Мюриэл. Совершенно ничего. Это кошмар. А вообще - грустно. Как подумаю, что…
- Мама, - перебила девушка. - Послушай меня. Помнишь книгу, которую он мне прислал из Германии? Ну эту - немецкие стихи. Куда я ее задевала? Ума не…
- Она где-то у тебя.
- Точно? - спросила девушка.
- Разумеется. То есть где-то у меня. В комнате у Фредди. Ты ее бросила тут, а у меня не было места в… А что? Она ему нужна?
- Нет. Но он про нее спрашивал, когда мы ехали. Прочла я или нет.
- Она же на немецком!
- Да, моя дорогая. Это без разницы. - Девушка закинула ногу на ногу. - Он говорит, стихи эти, оказывается, написал единственный великий поэт нашей эпохи. Говорит, надо было перевод купить или как-нибудь. Или выучить язык, если угодно.
- Кошмар. Кошмар. А вообще - грустно, вот что. Твой отец вчера вечером сказал…
- Секундочку, мама, - сказала девушка. Сходила к окну за сигаретами, закурила, вернулась к кровати. - Мама? - спросила она, выдыхая дым.
- Мюриэл. Так, послушай меня.
- Я слушаю.
- Твой отец разговаривал с доктором Сивецки.
- Так? - сказала девушка.
- Он все ему изложил. По крайней мере, мне он так сказал - ты же знаешь своего отца. Про деревья. Эту историю с окном. Весь этот кошмар, что он бабушке наговорил про ее виды на кончину. Что он сделал с этими славными снимками с Бермуд - все.
- И? - сказала девушка.
- И. Во-первых, тот ответил, что выпускать его из госпиталя - это было преступление армии, слово чести. Он весьма определенно сказал твоему отцу, что есть немалая возможность - очень большая возможность, как он сказал, - что Симор совершенно утратит контроль над собой. Даю слово чести.
- Здесь в отеле есть психиатр, - сказала девушка.
- Кто? Как его фамилия?
- Откуда я знаю? Ризер или как-то. Говорят, очень хороший.
- Никогда не слышала.
- Но он все равно, говорят, очень хороший.
- Мюриэл, пожалуйста, не хами. Мы за тебя очень переживаем. Вообще-то вчера вечером отец хотел вызвать тебя телеграммой дом…
- Мама, я сейчас домой не поеду. Так что успокойся.
- Мюриэл. Слово чести. Доктор Сивецки сказал, что Симор может совершенно утратить кон…
- Я только что приехала, мама. Это у меня первый отпуск за много лет, и я не собираюсь все упаковать обратно и мчаться домой, - сказала девушка. - И я все равно сейчас дороги не перенесу. Я так обгорела, что хожу с трудом.
- Ты на солнце обгорела? Ты что, не мазалась этим "Бронзом", я же тебе положила? Я в сумку прямо…
- Мазалась. Но сгорела все равно.
- Кошмар. И где ты сгорела?
- Везде, дорогая моя, везде.
- Кошмар.
- Выживу.
- Скажи мне, а ты с этим психиатром говорила?
- Ну как бы, - ответила девушка.
- И что он сказал? Где был Симор, когда вы разговаривали?
- В Океанском салоне, на пианино играл. Он оба вечера, что мы тут были, играл.
- Ну, и что он сказал?
- Ой, да ничего такого. Сначала со мной сам заговорил. Я вчера вечером на бинго рядом с ним сидела, и он спросил, не муж ли это мой играет в соседнем зале на пианино. Я говорю, да, муж, а он спрашивает, он что, заболел. А я говорю…
- А почему он спросил?
- Откуда я знаю, мама? Наверное, Симор бледный такой, - сказала девушка. - В общем, после бинго они с женой позвали меня выпить. Я и пошла. Жена у него просто жуть. Помнишь это кошмарное вечернее платье, мы его в витрине "Бонуита" видели? Ты про него еще сказала, что к нему нужно маленькую, просто крохотную…
- Зеленое?
- Вот в нем она и ходит. Там одни ляжки. Она у меня все спрашивала, не родственник ли Симор той Сюзанне Гласс, у которой магазин на Мэдисон-авеню, шляпный.
- Но что же он сказал? Врач.
- А. Ну, в общем, ничего такого. То есть, мы же в баре сидели и прочее. Там жуткий шум.
- Да, но… но ты ему рассказала, что он пытался сделать с бабушкиным креслом?
- Нет, мама. Я не очень вдавалась в подробности, - ответила девушка. - Может, еще получится с ним поговорить. Он торчит в баре целыми днями.
- А он не сказал, возможно ли, чтобы… ну, ты понимаешь - он чудить, скажем, начал? С тобой что-нибудь сделал?!
- Вообще-то нет, - ответила девушка. - Ему нужно побольше фактов, мама. Им же про детство надо все вызнать - вот в этом смысле. Я же сказала, нам едва удалось вообще поговорить, такой там шум стоял.
- М-да. Как твое синее пальто?
- Нормально. Я часть набивки вытащила.
- А что вообще с одеждой в этом году?
- Жуть. Но инопланетная. В общем, сплошные блестки, - сказала девушка.
- Как номер?
- Нормально. Но и только. Тот, что у нас до войны был, не дали, - сказала девушка. - Люди в этом году кошмарные. Ты бы видела, что с нами в ресторане сидит. За соседним столиком. Будто на самосвале приехали.
- Ну что, сейчас так повсюду. Как балерина?
- Слишком длинная. Я же говорила, она слишком длинная.
- Мюриэл, я только еще раз у тебя спрошу - с тобой правда все хорошо?
- Да, мама, - ответила девушка. - В девяностый раз.
- И ты не хочешь вернуться домой?
- Нет, мама.
- Твой отец вчера вечером сказал, что он с большой радостью заплатит, если ты поедешь куда-нибудь одна и все обдумаешь. Можно отправиться в очень славный круиз. Мы оба подумали…
- Нет, спасибо, - сказала девушка и сняла ногу с ноги. - Мама, этот звонок будет сто…
- Как вспомнишь, что ты всю войну этого мальчика ждала… то есть, как подумаешь про всех этих полоумных женушек, которые…
- Мама, - сказала девушка, - давай закругляться. А то Симор зайдет.
- А он где?
- На пляже.
- На пляже? Без присмотра? Он хорошо себя ведет на пляже?
- Мама, - сказала девушка, - ты говоришь о нем так, словно он буйный…
- Ничего подобного я не говорила, Мюриэл.
- Ну, так это прозвучало. Он же там просто лежит. В халате даже.
- В халате? Почему?
- Откуда я знаю? Наверное, потому что бледный.
- Господи, да ему нужно солнце. А заставить, чтоб снял, нельзя?
- Ты же его знаешь, - ответила девушка и вновь скрестила ноги. - Говорит, не желает, чтобы все это дурачье пялилось на его татуировку.
- Но ведь у него нет никакой татуировки! Он что, в армии сделал?
- Нет, мама. Нет, дорогая моя. - Девушка встала. - Послушай, я, наверное, завтра тебе позвоню.
- Мюриэл. Так, послушай меня.
- Что, мама? - сказала девушка и переступила на правую ногу.
- Позвони мне, как только он сделает или скажет что-нибудь чудное - сама понимаешь. Ты меня слышишь?
- Мама, я Симора не боюсь.
- Мюриэл, я хочу, чтобы ты мне пообещала.
- Ладно, обещаю. До свиданья, мама, - сказала девушка. - Папу целуй. - Она повесила трубку.
- Синь мой глаз, - говорила Сибил Карпентер - она жила в отеле с матерью. - Ты видала, где синь мой глаз?
- Киска, прекрати. Ты мамочку просто с ума сводишь. Сиди, пожалуйста, спокойно.
Миссис Карпентер мазала плечи Сибил маслом для загара, втирала его в хрупкие крылышки лопаток. Сибил шатко примостилась на огромном надувном мяче лицом к океану. На ней был купальник канареечного цвета - верхняя часть его девочке все равно не понадобилась бы еще лет девять-десять.
- Оказалось, обычный шелковый платок - вблизи очень хорошо было видно, - произнесла женщина в шезлонге рядом с миссис Карпентер. - Но вот как она его завязала? Такая прелесть.
- Похоже на то, - согласилась миссис Карпентер. - Сибил, не дергайся, котенок.
- Ты видала, где синь мой глаз? - спросила Сибил.
Миссис Карпентер вздохнула.
- Ну хорошо. - Она завернула колпачок на пузырьке масла. - Теперь беги играй, котенок. А мама пойдет в отель и выпьет мартини с миссис Хаббел. Принесу тебе оливку.