Но вместо Павлика опять вбежала Наташка… с букетиком полевых цветов.
- Дядь Петя, это вам! - радостно сообщила Наташка, как будто мы только о ее цветах и мечтали.
В одну минуту Наташка нашла стакан, налила в него воды и поставила букетик прямо папе на стол.
- У вас нет программы по телику? - тут же спросила Наташка. - Ой, какой симпатичный хомячок!..
- Слава, поищи, пожалуйста, программу, - вовсе не прыгая от восторга, сказал папа.
Я прикрыл свои джинсы газетой и пошел в другую комнату, где у нас стоит телевизор, а когда вернулся, Наташки уже и след простыл, и папа наконец-то сел за свой стол.
Всегда она так! Совсем непонятная девчонка!.. Ну и ладно, ушла и ушла - меньше трескотни и шума…
Я посадил Ваську в ящик из-под посылки, он тут же принялся умываться и приводить свою шерстку в порядок. Ну до чего же потешно он это делал! Потрет, потрет лапками мордочку, а потом еще и бока и грудку огладит. Я, пока были каникулы, даже забыл, какой у меня Васька. А оказывается, красивее и милее во всей Москве зверька не найти!..
Нос у него розовый, с двумя дырочками, уши тоже розовые, а когда поднимет мордочку, видны длинные, идущие сверху вниз желтоватые резцы, потому что Васька - грызун. Глазки как бусинки, круглые, блестящие, и усики дрожат… Самое смешное у Васьки - защечные мешки. Он в них столько может всяких запасов натолкать: кусочков моркови, семечек, орехов, сухарей, хлеба, что просто диву даешься, как туда все это помещается… Набьет свои торбы, убежит куда-нибудь в укромный уголок и начинает разгружать свое богатство: станет на три лапки, а четвертой, задней, надавливает на свои рюкзаки от щеки к носу… А уж жадный, спасу нет! У всех на виду никогда ничего не съест. Обязательно заберется куда-нибудь подальше, сядет "спиной ко всему миру" и сидит, сухариком или орешком похрустывает, жмурится от удовольствия, наслаждается жизнью.
Порывшись в карманах, я дал Ваське припасенный для него орех фундук, очищенный от скорлупы. Он поднялся на задние лапки, взял орех передними, отвернулся от меня и стал быстро-быстро его грызть, смешно двигая щеками и усиками. Все кости у него на голове так и заходили ходуном под тонкой рыженькой шкуркой. Пока я разглядывал своего Ваську, папа что-то там считал у себя в кабинете, бормотал какие-то числа, крутил ручку арифмометра, а потом и меня к себе позвал.
- Ты понимаешь, - радостно сообщил он, - сегодня у меня замечательный день! То, что полгода искал, вдруг само пришло! Вот посмотри!.. Вот это - бетонный блок… Это - его гнездо… Вот этот выступ должен опуститься в гнездо. Понимаешь? А при монтаже, чтоб все на место сразу стало, арматуру удерживает вот эта защелка!..
- Ух, как здорово! - на всякий случай сказал я, хотя не очень-то понял, где там на чертеже в перепутанных линиях "бетонный блок", а где "защелка".
- Ну ладно. Ты посмотри в холодильнике, может, что-нибудь найдешь, а я тут еще немного посчитаю…
- А мойка? - спросил я. - Все равно ведь придется ка место ее ставить…
- Ах, да, мойка… - Папа как-то сразу загрустил. - И кто их только выдумал, эти мойки! Жили ведь люди, носили воду с реки деревянными бадьями, мылись в бочках или ушатах, парились в печках, - и ничего у них не ломалось, не портилось!.. Понаизобретали на свою голову!.. Ну ладно… Видно, деваться нам с тобой некуда. Пусть твой Васька ужинает, а мы будем ликвидировать этот разгром.
Папа и кряхтел, и морщился, все поглядывая на свой письменный стол, а мне очень понравилось его предложение: он так редко проводил время со мной…
Но только мы начали ставить на место "Белый домик", мойку, соединять и замазывать цементом черные кривые трубы, как услышали оба, что кто-то к нам вошел: это Наташка, когда прибегала с букетиком, наверняка не закрыла как следует дверь.
Мы с папой вышли в коридор и увидели, что дядя Коля с перепуганным видом поднимает с полу календари и быстренько вешает их на свои места, в ряд по вертикали, закрывая перевернутые вверх тормашками букеты цветов.
- Вот-вот, - увидев, чем он занят, сказал папа, - ты с обоями опыты проделываешь, а у меня от твоих мичуринских букетов вся семейная жизнь вверх тормашками пошла!
- Ну, Яковлич, ну не сердись, - слезая со стола, смущенно забормотал дядя Коля. - Сам знаешь, дело после получки было… Вот они, букеты-то, на голову и встали…
- А сам ты на голову не встал? - спросил его папа. - Ладно уж, скажи лучше… Вроде ты сегодня Генку Купи-продай поминал?
- Так ведь опять, стервец, - с возмущением сказал дядя Коля. - Взял его на поруки, а он…
- Да! - спохватился папа. - Совсем забыл! Ну-ка, сбегай, сынок, купи хлеба!
Я, конечно, сразу понял, что дело тут совсем не в хлебе. Взял у папы деньги, выскочил за дверь и немного задержался: очень мне было интересно, что там они будут говорить про Генку.
- Есть у меня к твоему Генке одно дело, - сказал дяде Коле папа. (Я слышал, как он открыл шкаф и что-то достал.)
- Да ты что? - донесся голос дяди Коли. - Людмилины сапоги?.. Однако смелый ты человек!.. К примеру, моя Марья за сапоги уссурийскому тигру голову оторвет!..
- А думаешь, моя Людмила побоится? - сказал папа.
- Да чего хоть задумал-то? - в голосе дяди Коли слышалась неподдельная тревога.
- А вот слушай… - начал было объяснять папа, но тут же сам себя прервал: - Опять, кажется, Славка дверь не закрыл…
Я, конечно, на цыпочках со всех ног бросился вниз по лестнице. Едва-едва успел скрыться за поворотом, и то не был уверен, что папа меня не заметил, выглянув на площадку.
Когда я вернулся, дяди Коли у нас уже не было. Так я и не узнал, что же папа задумал сделать с сапогами и зачем ему понадобился Генка?..
Не меньше получаса мы занимались уборкой в кухне, но только стали проверять, не протекают ли трубы под мойкой, как неожиданно для себя заметили, что ходим не по сухому пластиковому полу, а шлепаем по воде, и эта вода в кухне очень быстро прибывает, растекаясь по всей квартире.
- Вентиль! - простонал папа. - Вентиль прорвало!..
Я знал, что дядя Коля, который может делать все, даже водопроводные трубы чинить, когда приходит к нам прочистить мойку или наладить кран, перекрывает воду, до отказа закручивая вентиль в ванной.
Я подскочил к ванной и рванул дверь. Водяной вал хлынул мне на ноги, по коридору поплыл фанерный ящик с Васькой, покачиваясь на волнах, как настоящий пароход. Догнал я его у самого порога.
В это время папа ловко бросал на пол диванные подушки, коврик и свое старое пальто, чтобы не пустить воду на лестничную площадку.
Как раз в эту минуту раздался еще один звонок у входной двери.
"Павлик"
Я открыл дверь, надеясь, что наконец-то пришел Павлик Бояринцев, с которым мы уже пятый год будем сидеть за одной партой. К нему мне и самому страшно хотелось сбегать, чтобы показать новые джинсы с совершенно потрясающими, настоящими американскими карманами "Ли".
Но на лестничной площадке я увидел не своего друга Павлика, а заглядывавшую к нам в квартиру соседку с третьего этажа - румяную и веснушчатую, с ярко-рыжими волосами тетю Клопу.
Мы, ребята, звали ее еще Колорадским жуком за полноту и желтое платье с тремя черными полосками вдоль спины. Коротенькая толстенькая тетя Клопа носила эти продольные полоски, чтобы казаться повыше. Так мне объяснила мама. А я считаю, никакие полоски вдоль спины не помогут, раз ты уже взрослый и больше не растешь… Не пойму только, куда это меня самого только в длину и гонит…
Тетя Клопа хищно повела носом и, заглянув к нам в коридор, вкрадчиво спросила:
- Папа дома?
- Папа работает над диссертацией, - ответил я по привычке. Так меня научила мама, когда о папе почему-либо спрашивала тетя Клопа.
- Да уж, диссертация… - Тетя Клопа так шмыгнула своим длинным носом, что он у нее завернулся на сторону. Сколько я ни тренировался перед зеркалом, шмыгать так носом не умел.
Я оглянулся. Действительно, папа сейчас мало был похож на диссертанта. В закатанных до колен штанах, в майке, он шлепал босыми ногами по мокрому паркету и собирал с него тряпкой воду, отжимая ее в ведро. Видно было, что появление тети Клопы не очень его обрадовало. Папа выпрямился и довольно-таки невежливо молчал, дожидаясь, когда тетя Клопа, застав нас за таким делом, догадается уйти.
Но та и с места не двинулась. Она изобразила на своем лице приветливую улыбку, хотя глаза у нее так и выпрыгивали из-под бровей, и ласково заговорила:
- Здравствуйте, Петр Яковлевич!.. Что это вы такую уборку затеяли? Жены у вас, что ли, нет?
- Здравствуйте, Клеопатра Сидоровна, - сдержанно ответил папа и снова замолчал.
- Зовите меня просто Клео… - посоветовала тетя Клопа.
Давно я уже заметил, стоит маме поссориться с папой и уехать в бабушке, тетя Клопа уже тут как тут. То ей соли надо, то спичек нет, а то: "Не осталась ли газетка за вчерашнее число?.."
А выйдет папа, тут же заведет с ним разговор про кирпичи или подъемный кран, чтобы ему интересно было. А сама наверняка подъемный кран от жирафы не отличит…
- А Людмила Ивановна только приехала - и сразу к маме? - спросила тетя Клопа. - Не повезло вам в жизни, Петр Яковлевич, почти как мне. А такой видный мужчина!..
Папа продолжал молчать. Я незаметно посмотрел на него. Уж тут тетя Клопа сказала правду. Сравнивая папу с бульдозером, мама только самую чуточку польстила ему. Папа и штангу поднимает такую, что нам, мальчишкам, и вдесятером не поднять. Плавает как дельфин. А на лыжах бегает так, что тете Клопе и на мотоцикле за ним не угнаться… Он и сейчас, даже в тренировочных брюках и выпачканной майке, конечно же, "видный мужчина"… Хотел бы я быть таким…