Был заказан столик в одном из дорогих ресторанов. Столик ломился от высокосортных вин и закусок, за которым она с блеском в глазах рассказывала о красоте Елисейских полей. О том, что ей, как знаменитому французскому писателю, Эйфелева Башня совсем не понравилась. Подруга Нели, та самая к которой почти уже ушел "гусар", все щупала ее кримпленовое платье, взятое в долг. Гости, сидевшие за столом, не могли очнуться от удивления, глядя на ее модную, недоступную многим экипировку. Чувствуя это, Неля возбуждалась все больше и больше – румянец заливал ее белую кожу, глаза горели, и она чувствовала, Павел не отводит от нее взор. Понимала, что вот сейчас он ее и больше ничей. Благостность разливалась по телу.
– Замечательно, что взяла шубу и платье взаймы. И о телогрейке больше с ехидцей не вспоминают. Гляди ж, и правда поверили, что была в Париже, – опьяненная успехом, самодовольно, еле слышно проговорила Неля.
Но именно в этот миг счастья и удовлетворенности явилась она – эта Душа, трепещущая перед всеми, перед законами и людьми. Заявилась, в распахнутом пальто – телогрейке. В стоптанных туфлях и это-то в двадцатиградусный мороз, с пьяной ухмылкой на лице, с дешевой папиросой в зубах и нагло, уставившись в лицо Нели, во всеуслышание сказала.
– Это где же такой город стоит. Чего-то я не помню, чтобы нас туда звали.
Неле показалось, что не только она явственно слышит голос Души и видит ее, но все для кого она затеяла этот "сюрприз". Девушка почувствовала как тысячи маленьких молоточков, пульсируя, бьют ей в виски. От выпитого алкоголя, страха разоблачения, кровь бросилась в лицо, заливая его вишневым цветом. Но приглашенные гости, пили и закусывали, не обращая на нее никакого внимания. Ей даже мерещилось, что ее будто не существует.
Подруга Нели к кримпленовому платью больше не прикасалась, а ближе и ближе придвигалась к "гусару". И тут девушка почувствовала боль в сердце. Будто что-то острое, напоминающее стрелу молнии, пронзило его. Сердце сорвалось с нити и упало на пол. Она нагнулась под стол, чтобы схватить его, но оно покатилось дальше, а она увидела скрещенные ноги подруги и "гусара" и прижатые друг к другу их тела. Вслед за сердцем она упала под стол. Поняла – "гусар" потерян для нее навсегда.
И опять Душа явилась к ней, но никто кроме Нели не видел ее. Душа, одетая в обтягивающее красивое платье, туфли-лодочки на высоких каблуках, с прической "а-ля Бабетта", казалась высокой и стройной. Она очень тихо произнесла.
– Хватит валяться в дерме! Вставай! Ничего не случилось! Нет трагедии! Радуйся, что бросил. Ты бы с ним пропала. Брось пить – это не горе. Умойся. Вот возьми, – и она протянула девушке маленький дергающийся кровавый комочек.
Что это? – спросила Неля.
– Твое кровоточащее сердце. Но оно скоро успокоится.
С этими словами Душа исчезла. Неля не заметила ее исчезновения, так как ее занимала только одна мысль. "Как эта предательница так быстро преобразилась в элегантную даму и главное, как сумела уместиться во весь рост, да еще на каблуках, под столом".
Неля давно была не в ладах со своей Душой. Еще с тех пор, как помирившись с Ниной, снова попала под влияние актрисы. Когда помирилась, свалила все недоразумения между ними на дядю. Именно тогда девушка решила, что ближе и роднее, чем Нина, у нее никого нет. Однако юношеское любовное крушение долгие годы будоражило ее, занозой сидело в сердце. Было одно желание – забыть о "гусаре". Прошло ни одно десятилетие, прежде чем такой момент настал. Не было в живых того, чей голос сейчас не дает ей покоя. Был, вычеркнут из памяти и тот, любовь к которому, как она считала, дана ей единожды и, заставляла ее приходить в изнеможение, не давая думать больше не о чем на свете.
Женщине было за сорок, когда "гусар" появился на пороге ее очередной коммунальной квартиры. Он стоял, с дышащим свежестью букетом махровых пионов и все та же завораживающая улыбка не сходила с его губ.
– Ну, наконец-то, я тебя нашел, – произнес он. О чем они говорили, и что произошло потом, Женщина помнила смутно. В тот вечер, после ухода Павла, она написала ему письмо, но не отправила, а хранила в одной из книг. Женщина встала, прошла к книжной полке и стала перебирать книги в поисках письма. Вот оно! – И она стала читать его.
"Вероятно, покажется странным, что я решила написать тебе. Не знаю, получал ли ты письма, когда телефонные звонки и краткость телеграмм стали суррогатом чувств и понятий. Мне хочется поговорить с тобой не спеша, не дергаясь от возможного вмешательства постороннего лица, чужого голоса. Прошло 27 лет. Лучшее, что жило во мне, я отдала тебе не о чем, не задумываясь – ни о последствиях, ни о женской гордости. Я была придатком твоего существа. Если помнишь, я никогда не говорила, что люблю тебя. Ты не нуждался в моих словах. И так знал о моей собачьей привязанности, преданности тебе – моему богу, которому я поклонялась ежесекундно, ни на минуту не усыпляя свою память о тебе. Меня в течение трех лет не волновало, что у тебя были женщины, с которыми ты был близок, которым говорил нежные слова, дарил ласки. Проведшая с тобой не одну ночь в общей постели, я не знала, что такое близость между мужчиной и женщиной. Мне достаточно было тепла твоего тела, которым ты согревал меня в ночи.
Я не позволила себе упасть и спиться. Заставила себя учиться. Мне необходимо стало доказать тебе, что многое могу в жизни, что отличаюсь от тех женщин, с которыми ты проводишь время.
Ты сидишь передо мной, и мы пытаемся говорить о недолгой и нелепой жизни моей подруги, твоей жены. Ты бежишь от этого разговора. А кому же было тогда ее вспомнить, как не нам с тобой. Я начинаю понимать, что слова, которые адресуешь мне, относятся к ней. Ты соединил нас воедино – ее мертвую и меня живую. И этому, единственно цельному, несешь свои чувства. Двадцать семь лет я жила без тебя, чтобы услышать то, что казалось бы мне святым, когда мы были вместе.
Я смотрела на тебя и размышляла – за что я тебя любила? Это трудно объяснить. Может – быть за легкость, за умение растрачивать себя. Может – быть, чувствовала в тебе неординарность и тянулась к ней.
Сидела и думала, как не обидев тебя, скорее проститься, хотела спать. Ты не привык к отказам. Они будоражили тебя. Ты прав, я никогда не раздражала тебя. Настолько была пронзена тобой, что не возникало мысли выяснять отношения, предъявлять претензии. Когда ты женился на моей подруге, оставив меня в выбранном тобой загородном жилье, мне не пришла в голову мысль, что могу что-то от тебя требовать.
Все время старалась не отстать от тебя. Ты еще занимал свой пьедестал – божественный пьедестал. Тебе стоило только кивнуть, и я бы поломала, что успела создать. Но, к счастью, ты носился в вихре различных затей и развлечений. До меня ли было – безвестной женщины, которая не поймешь, где ютится.
Я сама не заметила, как однажды ты ушел из моего сердца. Очнулась, когда встретила тебя на улице, сказала, что спешу. Это было правдой. Я любила человека. Он любил меня, научил быть женщиной. От его любви я расцвела. Почувствовала себя королевой. Это он мне внушил.
Сейчас, ты мне, зрелой женщине, даруешь слова нежности. Говоришь, что я без времени, что красивее всех. Что же перепуталось в наших жизнях? Кто мне вернет все поломанное? Кто будет каяться за мои разрушения? За человека, которого я уничтожила? Может, я виновата, что довела его до грани? Ты можешь дать ответ, можешь снять с меня этот груз?
Ты все говоришь и говоришь. Остановись, подумай о себе. О тех, кто с тобой был на время и о тех, кто остался у тебя навсегда. Не упусти момент мой мотылек. Я не знала, то ли пожалеть тебя, то ли ощутить свое превосходство. Мы с тобой больше нигде не встретимся.
Так вот, мне стало беспокойно от того, что тебя больше нет во мне, что ты пропал без вести. И даже очень хорошо, что нет вестей от тебя потому, что любые слухи могут породить тревогу. И, поэтому тебе – моя юность, знаменем ярким развевающимся много лет в моей судьбе, я говорю "Прощай!" Наши счеты закончены. Ты пришел ко мне и сказал все, что я ждала долгие годы, а потом, позабыв о тебе, и сбросив развевающиеся знамя, растоптала его сама.
Сегодня я его подняла испачканное, разодранное, оплеванное. Очистила от крови и запекшейся земли. Заштопала, сложила и, положив в саркофаг, захоронила навсегда. Прощай моя молодость с всплесками и падениями, с горестями и пирами и ты низвергнутый бог. Прощай. Отдыхай в своей жизни от тревог. Адье, мой мальчик, адье!"
– Господи! – Какое высокомерие и самодовольство, – подумала Женщина, дочитав письмо. Конечно, ее можно было бы обвинить в выспренности слога и "театральном морализаторстве". Но в тот момент она была искренняя сама с собой и чувствовала себя уверенной. Сейчас Женщина еще вспомнила, что в те годы находилась под впечатлением новеллы Стефана Цвейга "Письмо незнакомки", может и поэтому выбрала такой стиль общения. Так почему же письмо осталось у нее? Законченное к утру, что называется "по горячим следам", она решила сразу не отправлять. Дать себе остыть от пережитых эмоций.
А через несколько дней ей позвонила мать Павла (которую она видела всего раз, когда только с ним познакомилась) и сказала, что сын погиб в дорожной аварии. Когда та нашла телефон Нели в его записной книжке, к тому времени Павла уже похоронили. Еще сказала, что в последние дни много теплых слов слышала о ней от сына. И что он хотел бы связать свою жизнь с ней, если бы Неля согласилась. Тогда-то женщина и решила оставить это письмо, как напоминание о своей юности.