Голос оставил Женщину в покое, завывания соседки о готовящемся выселении смолкли, и в комнату спустилась глухая тишина. Она продолжала сидеть перед зеркалом, пытаясь снова заглянуть за него. Не хотела расставаться с теми видениями будущего, которые представлялись ей: то зелеными пастбищами, то бесконечной голубизной неба, то черными из козьей шерсти шатрами предков, где ей было спокойно и хорошо.
Вполне возможно, что эти видения вызывали в ней ощущения утраченного детства, в котором, было легко и беззаботно при всей несуразности, трудности и даже жестокости того времени. Тогда – она чувствовала защищенность, преданность, любовь своих близких к себе. И, вероятно, Женщине хотелось видеть будущее не только свое, но и своего народа, к которому принадлежала, в его прошлом. Когда он, народ, будучи еще племенем, только вступая в пору своего "детства", был взят под опеку Всевышнего, начал формироваться. И скорее всего от ощущения заботы, бесконечной любви Бога, тысячелетиями ее народ в своих молитвах, иначе, как "Отец наш!", к нему не обращался, – так сейчас размышляла она.
А еще пыталась вспомнить Женщина, отчего она конфликтовала со своей Душой, почему ей казалось, что очень часто от дыхания Души ей становится тесно и словно сокращается широта свободы. Может – быть и от того, что Душа ей представлялась в образе актрисы, к которой она вернулась после своего первого любовного крушения. После нескольких обменов, сумела поселиться в коммунальной квартире, расположенной недалеко от дома Нины, поэтому большую часть своего свободного времени проводила с ней. Именно тогда-то убедила Нина девушку, что она никчемна, ничего собой не представляет, нет в ней женской изюминки и кроме нее, актрисы, никому не нужна. Какой бы та не была вшивой (почему-то именно этот эпизод припомнила Нина), оборванной (Неля всегда следила за аккуратностью своего небогатого гардероба), а главное некрасивой, она, Нина, любит ее как сестру, даже как дочь. Поэтому девушка должна слушаться ее во всем. В те моменты Неля действительно чувствовала, что актриса и есть тот единственный человек на всем белом свете, кому она дорога. Может быть это Нина тогда отдала ей пульсирующий окровавленный комочек.
Но сердце Женщины порой отстукивало ритм, не совпадающий с дыханием Души. После того, как Душа отдала ей сердце, Женщина, обложив его жиром, выставила на жгучий мороз. Затвердев сердце, превратилось в камень. Если кто-то пытался его разогреть, то растопленный жир, обволакивал его, заглушал биение и трепет волнения. И тут Женщина вновь замораживала свое сердце, стараясь ни на что не реагировать, ничем не возмущаться. К работе была безразлична, хотя и повышали ее в должностях, и уже не было зарплаты мизерного человечка. Но убогая психология и газетные штампы еще долгое время жили в ней.
Правда, внешне Женщина очень изменилась. Модная, со вкусом подобранная одежда, придавала ее формам изящность и легкость движений. Создавалось даже впечатление, что она летит, столь стремительны были ее порывы. Но как одежда, так и движения говорили о некой механичности, автоматизме. Огромное сооружение в виде "Бабетты" больше не украшало ее голову. Короткая стрижка подчеркивала удлиненность носа. Огромные, широко распахнутые глаза, равнодушно взирали на мир. В посадке головы обозначились высокомерие и неприступность. Но все это было показным.
С того времени, когда пьяная Неля оказалась под столом, она больше не пила, держала себя в строгости и чести. Даже сумела получить какой-то диплом, который ее совсем не грел, не интересовал и ни к чему не обязывал. Рабочие будни отскакивали от нее как горох. Да она их и не замечала, потому что подчинила свой разум поиску человека, к которому можно было бы прислониться, ничего не делая.
Но, вероятно, не появлялось подходящего кандидата, соответствующего ее представлениям о престижной жизни с солидным мужчиной, и тогда она отвергала тех немногих, кто был согласен разделить с ней не только ночные утехи, но и тревоги и заботы дня. В тоже время, видя ее целенаправленность, многие, пугаясь, бежали от нее прочь.
Осколок третий
Голос вновь вторгается в сознание Женщины. Она видит себя в комнате с выкрашенными в белый цвет стенами. Теперешнее ее жилье с такими же белыми стенами, но тогда это была больница и она не уверена, что когда-нибудь выйдет из нее. Женщина ясно слышит слова, вплетающиеся в ее память.
– Когда стану миллиардером, а такое обязательно случится, тебя поселю в замке на необитаемом острове. Стены, обитые тяжелыми струящимися тканями, создадут иллюзию монументальности, огромности. Только редкие софы и кресла, разбросанные по комнатам, станут мебелью. А кругом – с густым ярким ворсом ковры, в которых утопает любой звук, даже движение воздуха теряется в них. Вечная тишина и лишь иногда звучащая, словно льющаяся из-под небес, тихая музыка, вызывает непонятные ассоциации чего-то знакомого, но давно утерянного. Она заставляет, что-то вспомнить, что-то пронесется неясными контурами перед твоим блуждающим взором. Появится желание изменить свою жизнь, может быть даже биться головой об стены. Но нет острых углов, нет каменных стен. И никого не сможешь соблазнить, чтобы тебе помогли. Евнухи-великаны, всегда стоящие на страже за дверьми или разгуливающие по широким галереям замка, пробудят досаду и разочарование. Самые лучшие модные одежды, дорогие камни, вправленные в золото и платину, серебряная посуда, украшающая быт, не будут вызывать блеска в глазах и самодовольной улыбки на лице. Никто и никогда не увидит роскоши, окружающей тебя. Нет большего удара для твоего самолюбия, чем не похвастать перед другими, не вызвать их зависть, не почувствовать свое превосходство и совершенство. И лишь на первом этаже замка будет одна комната, построенная из белого мрамора, а большие окна создадут видимость пространства и свободы.
Каждый раз, убегая от евнухов, будешь устремляться в эту комнату. Зажмурив глаза, чтобы осколки не поранили их, ты с разбегу влетаешь в окно, находящееся на уровне пола, всей тяжестью тела и головой ударяешься в ненавистное стекло. Оно издает рыдающие звуки, звенит, словно, разбитое. Это рыдает твое сердце, это оно звенит как разбитое стекло. Ни один осколочек не упал на землю. Стекло из эластичного волокна, вытягивается вперед, а затем подобно пружине, возвращается на место. Итак, происходит из месяца в месяц, из года в год. А сейчас… – Мужчина обнял Нелю и привлек к себе.
– Господи! Что за бред я слышу? – подумала она тогда. – Где я? В сумасшедшем доме? Кто меня обнимает? Неужели тот человек, который ради нее готов на все. Отдать время, силы, здоровье, лишь бы только жила. Может быть, это еще одна придумка, чтобы развеселить ее?! Ведь ей так плохо и не знает, что ее ждет.
Приподняв веки, открыла глаза – никого рядом не было. Возможно, все приснилось, весь бред, который только что слышала, может она находилась в забытьи?! Неожиданно, увидела Душу в белом халате, сидящую на краешке кровати. Она посматривала на дверь палаты.
– Видно, совсем скисла, А, жаль! Все вокруг тебя носятся. А ты капризничаешь все больше и больше. Понимаешь, что все кончится хорошо, но надо отличиться. Хотела всегда выделиться, быть другой. Сама зависти не испытываешь, а удовольствие, когда завидуют тебе другие – получаешь.
– Опять пришла действовать мне на нервы, – огрызнулась Неля, будто еще совсем недавно не было жалости к себе, и не была подавлена своими ощущениями. – А он там, – Душа вновь оглянулась на дверь и, как всегда, растворилась в пространстве, не досказав свою мысль.
– Зачем она опять явилась ко мне? – Но ответа Неля не получила.
Снова печаль затмила ее сознание. Конечно, больничная палата навевает тоску. Ей, Неле, хотелось бы подняться, взлететь и вылететь в окно. И лететь, лететь подальше от этого старого дворянского двухэтажного особняка с величественными колонами, его широкой каменной лестницей, кованной черной чугунной решеткой и дубовыми перилами, сохранившимися еще с дореволюционных времен.
Но Душа притихла в непонятном ожидании. Она никогда не соглашалась с Нелей, всегда сопротивлялась ее намерениям. И сколько Неля себя помнит, Душа возникала перед ней в различных обличиях – вот и сейчас то ли посетительницы, то ли санитарки, то ли мужа, с его раздражающей манерой изъясняться. Бывало, что и в виде актрисы, которая всегда осуждала выбор Нелей очередного "друга". Только стоило Неле сообщить, что она хочет создать семью, как Нина начинала выискивать в "друге" какие-то мелочи, характеризующие его с неприглядной стороны для ее взрослой подопечной. И в такие моменты актриса, всякий раз, произносила одни и те же слова:
– Это мы с Глебушкой любящая тебя семья. Никакой другой у тебя быть не может. Никому, кроме нас, ты не нужна. Кругом притворство чувств.
В свое время Нина вышла замуж за режиссера, родила сына. Но через пару лет муж оставил семью, объяснив свой уход: "невозможностью сосуществования с вздорным человеком, режиссирующим его жизнь и мысли. Пусть эта несчастная, то есть Неля, остается ее "созданием, а он увольняется от такой участи."
Иногда Душа являлась ей в образе начальницы, которой Неля побыла не столь долгое время на работе. Душа старалась быть для многих дамой доброжелательной, отзывчивой, сострадательной и в некоторых случаях принципиальной и справедливой. Ни в ком не зарождалось и тени сомнения в ее необыкновенной душевности и теплоте чувств. Такие воплощения длились недолго, потому что Душа покидала ее или Неля сама гнала ее прочь от себя. И тогда она оставалась неприкаянной, опустошенной и безразличной ко всему происходящему вокруг.