Дядя к тому времени все-таки женился на очередной провинциальной "фее", у которой был маленький сын от предыдущего брака. Теперь все его внимание, заботы были сосредоточены на новой семье. Чем занималась племянница, как проводила свой досуг, он совсем не знал, да и не очень интересовался, если даже не обратил внимания на слухи, ходившие по институту. Неля уже не учится в техникуме, на работу часто приходит с похмелья, от нее разит перегаром. В те дни и ночи, что Павел отсутствовал в жизни Нели, она засыпала с мыслью о нем, с биением сердца в груди. Перед расставанием он, вроде бы шутя, произносил, что "надо бы посетить и родные пенаты", побыть там, повидаться семьей. Как потом узнала Неля, из родителей у него была только мама, отец еще до войны ушел к другой женщине. Мать он любил, но абсолютно с ней не считался. Приходил и уходил, когда хотел, в институте учился кое-как, находясь на иждивении мамы.
В день двадцатилетия, когда Неля только с Павлом отмечала свой день рождения и, как всегда он остался на ночь, они сами не поняли, как между ними возникла близость. Только, вернувшись с работы, девушка увидела висящую в кухне на веревке застиранную простынь. Он стал ее первым мужчиной. После дня рождения у них больше никогда ничего не было. Ночевать у Нели студент почти перестал. Неля никаких вопросов ему не задавала и ни к чему не обязывала.
Однако соседи, недовольные ее образом жизни, бесконечными ночными пьяными криками молодежи, собиравшейся у нее, громкой музыкой, неоднократным вызовом милиции, разыскали дядю и рассказали ему, как "низко пала племянница". Мол, все время пьет спиртное, непонятно, что за мужчины ходят к ней. От нее нет никого покоя. И дядя неожиданно нагрянул к Неле. Его взору предстали взрослые парни, разыгрывавшие партию в преферанс, Павел, сидя с Нелей в обнимку, что-то бренчал на гитаре.
Но тут дядя увидел нарисованных темперой во всю длину и ширину стены в полный рост всадников в серо-зеленых буденовских шлемах, в черных вечерних смокингах, в белых рубашках, под воротничками которых были повязаны красные галстуки-бабочки. Всадники скакали на взмыленных ржущих конях с шашками наперевес. Командир с лицом Элвиса Пресли летел впереди. В одной руке он держал удила, а в другой – плакат, на котором указующий перст упирался в огненную надпись: "А ты принес что выпить?!" Всадники вламывались в маленькую комнату из белой стены, около которой еще не так давно стояла железная кровать. Перед ними стелился туман из сизого папиросного дыма. С противоположной стены, из коричнево-пожухлых зарослей выползал на брюхе удивленный динозавр, не понимавший, откуда скачут всадники и кто должен принести "выпить".
От непонимания происходящего, глаза родственника, наливаясь белизной, разгневанно вращались, перескакивая с зарослей с динозавром на испуганно съежившуюся и, словно, приклеенную к коленям кавалера, племянницу. Затем, будто очнувшись, Неля привстала и сделала шаг по направлению к дяде. Но, как в тот день, когда выгонял актрису, он "гаркнул" своим командным тоном.
– А ну, вон отсюда, не то сдам всех милиции. А ты, – взглянув теми же бешеными глазами на племянницу, – сиди и ни с места. Когда осталась вдвоем с дядей, он, отдавая приказ, произнес.
– Здесь жить больше не будешь. Сделаем обмен, чтобы не было притона. Поселю в коммуналке. Продолжишь так вести себя – соседи выселят.
Когда на следующий день, Павел встретил ее после работы с расспросами о встрече с дядей, она поведала другу о суровости требования родственника – немедленно начать обмен квартиры. Иначе за организацию "притона" он ее выселит в "места не столь отдаленные". Неожиданно для себя в реакции Павла она почувствовала заинтересованность перспективой ее обстоятельств. Он признался, что и ему надоела такая неразбериха в доме девушки. Просто он не мог отказать друзьям в их просьбах. Если Неля поселится в далеком районе, так никто "не будет вваливаться в дом".
Павел, загоревшийся возможностями обмена, стал прикидывать – сколько денег за квартиру в центре Москвы, можно получить в доплату. Девушку такая возможность привлекла. Ей даже представилось, что он переезжает к ней и делает ей предложение – выйти за него замуж. Тогда-то она сама будет решать, как ей жить… Но в то же мгновение со всей ясностью ощутила – с переездом в далекий район, может потерять Павла.
Словно, почувствовав сомнения в Нелиной душе, Павел прижал ее к себе, начал нежно гладить по голове, с его губ слетали те самые ожидаемые успокаивающие слова, что, мол, не надо волноваться – он будет рядом. Они вместе найдут подходящий вариант. Он приложил всю свою энергию и изобретательность в поисках обмена, предлагая заведомо неприемлемое жилье. Это были подвальные помещения или же деревянные дома на окраине города. Если же попадалось что-то приличное, то по его расчетам давали малую доплату. Дядю Неля убедила, что сама найдет подходящий вариант, а ему не зачем тратить силы и время – предложение племянницы устраивало. Его жена бывала недовольна, когда он хотел проявить заботу о родственнице. Трещина между ними увеличивалась с огромной скоростью. Дело дошло до того, что они почти не виделись даже в институте, в котором оба работали.
Вариант обмена нашелся. В Подмосковье, около железнодорожной станции маленькая однокомнатная квартира – такая, с теми же условиями, как и в центре. Неля поняла – у нее нет желания переезжать в эту квартиру. Но и огорчать возлюбленного, который, просто, дымился в ожидании сваливающихся легких денег, не хотела. И надо же было, такому случится, именно в последнюю неделю проживания в центре, ее угораздило познакомиться с девушкой своего возраста. Ирэна, так звали новую приятельницу, жила в соседнем переулке, то есть тоже в центре. В первый же день знакомства с новой подругой, Неля, рассказала о своем друге. Что он красавец, весел, музыкален, ну просто гусар. Буквально на следующий день, чтобы похвастаться перед вновь приобретенной приятельницей своим парнем, пришла вместе с ним в гости к Ирэне. Но не прошло четверти часа, как Павел вдруг заторопился, предупредив, что ему срочно надо идти по делам.
Когда Неля переехала в свою новую квартиру то со всей остротой почувствовала, Павел потерян для нее навсегда. Поняла это, когда однажды после работы, не желая возвращаться в подмосковное жилье, поехала к новой подруге поделиться своей печалью – никак не может увидеть Павла. Там-то Неля и застала парня. Спешно засобиравшись, он ушел. На вопрос Нели, что он здесь делает, Ирэна сообщила, когда они вместе покинули ее дом, не прошло и получаса, как он вернулся к ней. И уже более трех недель они, не расставаясь, живут вместе и влюблены друг в друга. С Нелей она не хочет рвать дружеские отношения, та ей очень симпатична. И, она Ирэна, даже ссорилась с Павлом из-за нее. Как он, мол, мог поступить так с несчастной девушкой.
В тот же вечер Неля кинулась в дом, где жила актриса. Адрес Нины она давно узнала. Уткнувшись ей в плечо, она плакала, признаваясь в своей глупости. Если бы продолжала быть вместе с актрисой, такого бы с ней никогда не случилось. Нина никогда бы не допустила потерю квартиры в центре. Тогда-то они и решили, что в их расставании виноват только дядя. А Нина стала советовать, как можно скорее сделать новый обмен, неважно в какой район, только чтобы это была Москва, а затем они уже смогут объединить свои комнаты и жить в лучших условиях. Именно тогда Нина со всей откровенностью высказалась: ее парень не был бы "гусаром", если бы не хотел жить с размахом, весело и непринужденно, а сосредоточил все свое внимание только на ней – несчастной сироте, убого мыслящей штампами и имеющей мизерную зарплату. Что он, скорее всего, любил все показное, необычное, скорее даже недоступное.
Сейчас Женщина вспомнила, что она в тот момент мечтала быть значительной, не такой как все, и все ради того, чтобы удержать его рядом, уже почти ушедшего к ее подруге – к красивой и обеспеченной девушке. Тогда Неля ничего лучшего не придумала, как сообщить о своей поездке в Париж – город вожделения и запрета для миллионов людей, проживавших на одной шестой суши. В общем, это сообщение было столь нелепо, неестественно, граничащее с помешательством, что ей сразу… поверили. И гусар, и друзья гусара. Но самое главное в эту выдумку поверила она сама.
На неделю Неля пропала из их поля зрения. Она сдавала не только донорскую кровь, но в залог вещи. У кого-то взяла деньги взаймы. Ночами штудировала страницы энциклопедии, романы французских классиков, посвященных Парижу, запоминая названия улиц, благо они не менялись столетиями. У знакомой мамы, высокого ранга партийного функционера, одолжила заграничные туфли, хорошо, что у них был один размер, и нейлоновую шубку, только входившую в моду. Шубку партработник действительно привезла из Франции, находясь в волшебной стране на какой-то конференции.
Приятельнице мамы тоже "наплела с три короба", мол, на улице случайно познакомилась с кинорежиссером. Тот ее, Нелю, пригласил на пробы нового фильма, а идти не в чем. Ведь хорошо все знают "встречают по одежке, а провожают по уму". Она едва успевает пришивать свою "драную кошку" к воротнику, а та отрывается в самый неподходящий момент. Скорее всего, ее стеганое пальто похоже на телогрейку для железнодорожных рабочих, чем на нормальную одежду. Туфли так стоптаны, что соскакивают с ног. Как только пробы закончатся, все вернет. Да, видно, неистребима вера человеческая во все несбыточное. Даже малейшего сомнения не закралось в голову партийного бонзы, что с такими длинными носами и совсем не славянскими лицами на главные роли героинь в фильмы с "деревенским сюжетом" ну никак брать не могли. Вероятно, абсурд был привлекательным стимулом жизни для всей страны. Все это Неля придумала и готовила для того, чтобы пригласить "гусара" и его друзей в дорогой ресторан, после мнимого возращения из Парижа.