Мне надо на мебельную фабрику за стульями ехать. Меня ж уже трое суток нигде нету…
Думаю: так, спокойно! Нужно сейчас все размерить своими силами, все учесть. Масло уже не собрать, оно по асфальту вниз стекло. И я принимаю единственно верное решение: раз ремонта мне не избежать, я переодеваюсь, натягиваю шорты джинсовые. Были штаны как штаны, я их обрезал по моде и распушил по краям. Куртку напялил бывшую джинсовую, но без рукавов. Мы рукава пилой отпилили, а края потом сами распустились. Куртка вся в наклейках, вся в дырках, такая, короче, крутая, рабочая, вся промасленная. И надеваю поверх всего черный халат, закатываю рукава. Да кому там смотреть? Край города.
Я залез под машину и сразу рукой в масло - бах! Вытер о халат руку и под нос: пахнет бензином. Где же оно смешалось, хрен его знает. Открыл сидушку, а там дурдом! От прежнего хозяина остались запчасти, инструменты, даже презервативы - целая мастерская! Нашел я инструкцию и начал вспоминать, где может масло смешаться с бензином. Чему-то же меня еще и на курсах учили. Тоже постарался припомнить.
Снова открыл капот, вытащил масляный щуп, а оттуда через верх прет бензин с маслом. Капот открыт, машина под углом. Я сажусь, выжимаю сцепление, завожу. Только стартер заработал - у меня из-под ног фонтан бензина во все стороны! Я тут же мотор заглушил. Бензин потек по дороге вместе с маслом - не разберешь.
И что же теперь делать? Сижу, думаю. Меня испуг взял: я же не профессионал, я ничего не понимаю, как может бензин попасть в двигатель? Он же и так в двигателе…
Взял я бумажку, взял ручку, начал рисовать. Нарисовал, порвал, взял отвертку, раскрутил полностью карбюратор. Откуда там бензин? Разрегулировал там все, что можно, повыкручивал форсунки. А они там закручиваются на определенную глубину - хрен теперь так закрутишь. Согнул иглу, прокладку порвал. Волосы у меня и так всегда дыбом, а тут совсем разгладились. Уже десять утра, и где ближайшая автобаза, не знаю.
Стал я делать прокладку из книжки-инструкции. Положил инструкцию прямо на карбюратор, оббил, ножиком подровнял - получилась вроде бы прокладка. Час мастерил, но машина завелась. Я ее тут же заглушил, снова полез в мотор и нашел здоровенную трещину в другой прокладке. Через нее бензин, по моим расчетам, и попадал в масло. Покопался я опять в сидушке и нашел… пять новеньких прокладок. Поставил новенькую. Теперь машина с третьего раза, но завелась. Я ее снова заглушил, чтоб не взорвалась. Вся же в бензине.
Слил все масло, залил последние два литра. Вытаскиваю щуп - опять бензин. Я же еще машину не заводил! Труба! Но что я, зря с этим "газоном" полдня трахался? Опыт все же… Так, соображаю: раз машина стоит рожей вниз, а пробка слива масла сзади картера, значит, полкартера еще со старой гремучей смесью. Надо этот дрендулет поставить наоборот. Ай да Лука, ай да сукин сын!
Я снимаюсь с ручника, спускаюсь с горы до самого низа и делаю такой фигуристый разворот - блеск! "Газон" встал мордой кверху, масло все вылилось. Движок чист, промыт, вся грязь вышла. Ну хорошо, чист-то он чист, а где теперь масло взять? И тут мне в башку пришла замечательная мысль: бабки есть, не пропаду.
Беру ведро пластиковое с крышкой, выхожу на дорогу, поднимаю руку. И так стою с протянутой рукой, долго стою. Наконец останавливается такси. А я в черном халате, шортов из-под халата не видно, весь в масле, как сардины, рожа больная. Таксист, слава богу, не очень испугался:
- Тебе… чего? - спрашивает.
- Братуха, маслица! Выручай. Вот мой "газон". Вот - я. Плачу десять рублей. Вези меня в свой зоопарк и привези назад с маслом. За масло плачу отдельно: трешка за ведро.
В автопарке он вынес мне десять литров чистейшего, как слеза, масла. Я сую ему трешку, не берет! Хватит, говорит, и червонца. Как будто государственное масло ничего не стоит. Тогда я его даже обнял:
- Братан! Батя! (он пожилой оказался). Может, еще встретимся на трассе, я тебя тоже… умаслю!
Я залил масло, и на фабрику. Прямо в этом черном халате, под ним - шорты, но ноги голые тем не менее торчат, на ногах у меня кроссовки, такие старые чёботы. И во всем этом перфекте - прямо на проходную. Захожу в отдел сбыта, там женщины сидели и один мужик. Смотрю, они чего-то странные какие-то. Понедельник же! Но глядят на меня подозрительно.
- Ты откуда… такой?
- Я? Из Министерства культуры!
- Да?.. Ну, давай накладную.
Я накладную ка-а-ак развернул, а она вся промаслилась и просвечивает насквозь - ни хрена не разберешь. Ни стульев, ни всего! Короче, писец накладной. Я у них спрашиваю, что в таких случаях делают? А их начальница стонет:
- В первый раз такой случай пришел. Значит, первое - иди и помойся, мы тебе такому стульев не дадим. И сними свой дурацкий халат - это второе. Министр!
Я говорю:
- Счас!
И снимаю халат, а там еще хуже: эти шорты драные и жилетка - вообще труба! Черная, без пуговиц, такая… с бахромой. И ноги голые, волосатые.
Им даже смеяться расхотелось.
Пошел я умываться. Так голяком и стоял около умывальника. Я же весь промаслился, как моя накладная. А масло, оно сразу не смывается. Ну, бабы кругом меня ходят, присматриваются, знакомятся. Умылся, вынул из кулечка чистую одежду, снова пошел в отдел сбыта.
- О, теперь видно, что ты из Министерства культуры. А то входит какой-то бомж, как из-под колес достали. Но стулья по этой засаленной накладной все равно выдать не можем…
Стулья мне все же выдали. Кому они там были нужны? Напихали их мне полную будку, чуть крышу не сорвали. Приехал я в свой автопарк и мужикам все это рассказал. Ржали, конечно, ну и поздравили тоже. А как же - первый дальняк!
Глава тринадцатая
Я весь в папу. Да не в того, с большой буквы, бандита, - в своего родителя. Сколько он мне горя, к моему счастью, причинил! Он всегда мне во всем мешал, а потом оказывалось - правильно делал. Потому что то, что я наперед жопой чувствовал, до башки не всегда вовремя доходило.
Мне было восемнадцать лет, через месяц в армию. И захотелось мне жениться. Отец прикинул хер к носу и говорит:
- Нет! Когда хочется, жениться не обязательно.
А матери чего прикидывать? Она согласилась:
- Может, оно и к лучшему, отец, и Танечка будет ждать его.
У моей Тани была проблема: астигматизм, оба хрусталика ни к черту. А главное, детей нельзя иметь, слепые родятся. А девчонка - класс!
Мы подали заявление в загс. Отец был категорически против:
- Придешь - женишься, не придешь - не женишься.
Мать до смерти напугал: как это - не придешь?
Я говорю:
- Отец, все это фуфло и фигня!
- Смотри, я тебя предупреждал.
Заказали ресторан: денег у меня было до хрена. Сибирь же! На работе ребята "штуку" собрали, скинулись по полтиннику. У нас так было: если кто умер - пятьдесят, родился - столько же.
Отец почему-то тоже дал. Триста. Чтоб не женился. За ресторан заплатили больше двух тысяч со жратвой. Я тачку заказал, у нас в городе было тогда всего две "Волги" под такси. Дефицит! Словом, все готово, только женись.
Батя уже с утра хлестал самогонку-шмонку: тоже готовился.
- Моего благословения ты не получишь!
- Чихал я на твое благословение. Ты, что ли, за ресторан платил?
Подъехали к загсу старому, деревянному. Сидит отец на пороге с бутылкой, а там, блин, один вход и еще полдвери не открывается. Батя - хрен здоровый, его не сдвинешь. А сам он двинет - труба, сразу труп. Он даже по крышке гроба для почину стучать не будет - гроб может рассыпаться. Бывший культурист, десять лет дзюдо, погранвойска в Турции, именное оружие.
Я прошу:
- Отец, встань, пожалуйста, неудобно.
- Мне - удобно!
Мать подошла:
- Алик, встань. Ты ничего не понимаешь. Люди ждут.
- Не пущу! Свадьбы не будет!
Ну, как в кино. Что делать? Тут все начали скандировать:
"Алик, уйди! Алик, уйди!"
А он только бурчит:
- Толик, не вмешивайся! Это не твой сын, Серега, это мой сын!
Толпа мычит, матерится, уже проголодалась, а он, как козел бородатый, сидит. И обойти его - никак, и напоить нельзя. Мы с ним один раз так пили наперегонки, я его перепил. А что из этого вышло? Он заснул дома, а я на улице у колодца. На хрен мне с таким отцом связываться!
А тут уже другая пара подошла. Мы пошли в обход бати в ресторан. Там, как нас увидели, сразу вальс Мендельсона заиграли, а мы пришли жрачку забрать. Я кричу музыкантам:
- Хорош! Не расписались! Отстаньте!
Мы всю еду забрали, поделили между родней. Родни у нас оказалось полгорода, не брешу.
А жаль. Ресторан-то мы сняли аж на двадцать четыре часа. Там, в Стрежевом, не так, как везде у людей: до двадцати трех и конец. Там город сибирский, свадьба у нас гуляется круглосуточно, вместе со всем обслуживающим персоналом. Поэтому директор ресторана гуляет кажин день, только после двенадцати ночи едет домой с ключами, а в ресторан приезжает милиция, и всю ночь гулька. Битвы бывают редко, а спать ложатся прямо в ресторане на лавочках.
А что я скажу отцу? Ничего, это же отец!
Танька прождала год и вышла замуж. Батя был прав, он всегда прав.
Но после армии он меня все же не уберег. Приехал я в Киев. Выезжал из Стрежевого - минус тридцать пять градусов, я в унтах; а в Киеве - плюс шесть, лужи кругом, и я топаю по лужам в унтах. Такая труба!