Позвонил друзьям. Начал торговать рыбкой: тогда кто не торговал, тот голодал. Реформы, блин! Сделал капиталец на горбуше: она шла с икрой, а у меня проходила без икры. Икра выходила "чистой". И весы были без эксцентриков. В общем, нормально, как положено. Я числился продавцом, а директором поставил одного чудака: он только бумажки подписывал. Дурдом!
Потом рыба вся вышла, я поступил водителем в автопарк Министерства культуры. Послали меня обслуживать один из музеев Киева. Привез туда доски. Пока меня разгружали, гляжу - две девчонки стоят и о чем-то спорят. А я как раз знал то, о чем они спорили, ну и удивил их. Одна, Люба, после мне позвонила в автопарк, сказала, что работает на узле связи. В пятницу я с ней встретился у нее дома, поговорил с родными. Отец ее только вопросы задавал. В субботу пошли в загс. А бати-то моего рядом не было! В понедельник я уже у нее жил.
И понеслось строительство - туда-сюда. Отец с матерью у Любы тоже на узле связи работали. Династия! И у меня вся семья в автопарке. Тут бы и задуматься, а я, козел, обрадовался.
Купил видеотехнику, мебель на десять тыщ, и свадьба за мой счет. Три дня жрали-пили. А там тридцать первое, Новый Год. Вечером приезжаю домой, приходит Любка:
- Игорь! Мне надо с тобой поговорить.
- А что случилось?
- Мне нужно, чтобы ты ответил на вопросы.
- Да тю, какие вопросы, я что - на допросе?
- Где ты родился, в какой школе учился, как звали учителя географии?
- Да что я, помню?
- Надо вспомнить!
- Да ты что, ментовка?
- Нет, но на работе попросили.
- Где? В узле связи? Почему меня на работе об этом не просили? Кто мной интересуется? Главный связист? Я все налоги показал!
- Какие?
- Да с рыбы. Ну, пару штук с налогов скрыл, конечно.
А я ей, Любке, недавно звонил на работу:
- Позовите Любу.
- Какую? - спрашивают.
- Лукацкую!
- У нас такой нет.
А какая есть, интересно? Она тогда сказала, что ее перевели в другой отдел, я поверил. Почему бы нет?
- Так где же ты работаешь? - спрашиваю.
- Я не работаю на узле связи.
- А где, господи?
- В КГБ.
- В киевских городских банях? Если ты, Любка, в КГБ, то я личный охранник президента Украины. Какие проблемы?!
Тут у нее стало такое лицо - я еще такого не видал. Она пошла в коридор и вернулась с курткой. А в ней документ: Любовь Ивановна Украинец, третий отдел КГБ.
Все, меня проверять обязательно! Я - муж сотрудника украинского КГБ.
А может, я агент русской разведки? По совместительству. Я ответил на сто семьдесят или двести вопросов, иногда совсем дурных. Прошу:
- Лю-уба! Можно, я не буду отвечать?
А она кричит:
- Па! Он не помнит адрес школы. Можно, он не будет его называть?
А папа отвечает:
- Нельзя!
Я опупел:
- А папа тут причем?
- А он тоже там, в пятом отделе.
Я кричу теще:
- Любовь Ивановна!
- И она там.
Звездец!
- А кто же не там?
- Все там, у нас весь дом в КГБ. Такой дом. Видел соседа, здорового такого? Он у нас начальник внутренней тюрьмы, папа с ним всегда на работу ходит.
Через трое суток Любе сообщили, что мои данные в целом подтвердились. Правда, у двух учителей я спутал фамилии с отчествами, но теперь ей все же разрешили стать Лукацкой. И началась каторга.
По утрам:
- Па-адъем!
Папаня со мной обращается, как раньше с зэками, ему с ними не дали доиграть, видно.
В ванную заходили так: сначала шеф, потом Любовь Ивановна, а там и мы с Любкой. В туалет так же: вперед он, за ним жена, под конец - я и Любка. Можно сразу вдвоем, это разрешалось.
Садимся за стол: он всегда рядом с балконом. А я там тоже хочу, там теплее у батареи. Нет, бляха-муха - он там! Я говорю:
- Почему вы именно там?
- Это мое место.
- А я не признаю этого с детства. Мое место! Моя чашка! Моя кружка! Мы что, медведи, что ли: папа-мишка, мама-мишка и я мишка?
- Как ты, гад, со мной, старшим по званию, разговариваешь?
- Как хочу!
- Да я тебя из окна выброшу!
- А я вас потом "ЗИЛом" перееду! У меня "ЗИЛ" под окном стоит. Любка, подтверди.
Бухал "батя" от души.
- Женщины, что вы понимаете? Быстро разбежались!
А сам сядет и тихонечко стопочку цедит. Выцедит две бутылки - упадет.
Любка приходит с работы - молчит, с мыслями собирается: там ей думать не положено. Ляжет - тоже молчит. Зато калымить с ней - одно удовольствие.
У меня путевка закрывалась восемнадцатью часами. Если ментяра поймает после восемнадцати - труба! А у меня заказ: нужно капусту перевезти с базара, мужик платит полтинник в рублях.
Приезжаю домой, жду Любку.
- Руки помыла - бегом в машину. У чекиста должны быть всегда чистые руки, особенно перед большим делом.
Едем. Останавливает мент. Я говорю:
- Если приколется, покажи корочки - послужи революции.
Мент спрашивает:
- Что везем?
- Рыбу.
Я никогда не вру.
- Калымишь? Приплыл, значит.
- Не, командир, не приплыл.
- А чего ты такой смелый?
- А вот, видите девушку? Попросите, чтобы она свои документы показала. Только тихо-тихо!
Он подходит к Любке:
- Ваше удостоверение! Вы кто вообще?
- Вам вслух сказать или на ухо? - чеканит Любка и смотрит на него в упор.
- Можете вслух…
Смотрит документы.
- Можете ехать дальше.
И - тишина. А проходя мимо меня, шипит:
- Я тебя не останавливал.
Или так:
- Товарищ капитан (она все звания даже ночью различала), я еду с ним - он при мне.
- Но мне нужны его права!
- Товарищ капитан, мне некогда, чтобы вы смотрели его права. Завтра с вами разберемся.
- Вы не имеете права!
- Ваша фамилия и звание? - чеканит Любка.
- Это не по правилам дорожного движения, - мент уже не рад, что связался.
- Меня не волнует дорожное движение. Ваше звание, капитан?
Она с детства в КГБ.
Я ей все время трындел:
- Давай снимем квартиру.
- Нет, я хочу с мамой и папой.
- Но папа твой приходит с работы и бухает, в субботу спит, в воскресенье опять бухает. Ночью встанет, две рюмки опрокинет - и спать.
- У него трудная работа.
А здоровый был. Я ему прямо сказал:
- Только пальцем троньте! Я вас подожду и перееду, у меня тачка семь тонн - даже не почувствуете. А на работу опоздаете!
Он - раз!
- Переедешь?
- Да!
- Ну, дочка, ты мне и зятя выбрала…
- Кто кому зять? Вы мне - тесть? Да я вас в хрустальном гробу видал!
А я его действительно каждую ночь во сне видел. Мне всегда интересные сны снятся.
Но теща была золотая, вечно боялась, что я голодный:
- Люба, сделай ему, наконец, покушать.
Люба делает покушать: ставится сковородка и все, что на кухне есть, - туда. Перемешала, еще - бабах! Там может быть и картошка, и курица, и пара пельменей позавчерашних, и ложка чайная.
За столом молчком:
- Это кухня. Здесь принимают пищу, здесь светские разговоры не ведутся.
- Тю, может, я так лучше пищу перевариваю.
Он и свадьбу хотел на кухне сыграть, без светских разговоров, конечно.
Поели, встали, посуда помылась, разошлись. Кто опоздал - свободен до вечера.
Я говорю папе:
- Мне надоели эти порядки. Я сейчас не хочу есть, я хочу через полчаса.
- Через полчаса кухня закрыта.
Он даже телек не смотрел. Выпьет и думает. А чего ему думать? В субботу:
- Мать, водка кончилась.
Через двадцать один день я сказал Любке:
- Люба! Давай разведемся. У меня, кажется, ранний инсульт…
Как прощались? Как все, нормально: Любка мне каблуком в лоб дала - и все! Я сказал, что у нее вся семья - алкоголики и политруки, что ей никогда звезду на жопе не видать.
Глава четырнадцатая
Мы, работники дурдомов, - все, как один!.. Ну, про наших товарищей-сограждан, слепоглухонемых да еще с придурью, я молчу. У нас все болезни - остаточное явление затянутого внутриутробного развития. Кого из нас удивит бухой пограничник в аэропорту? Меня нет.
Он у пассажиров, прилетевших прямым рейсом из Ганновера, спрашивает:
- Как… вы пересекли… польскую границу?
Это - русский страж.
Но вот немцы меня очень удивили: у них тоже оказался дурдом, только чистый, и поребрики вдоль тротуаров целые.
Я на велосипеде, как всегда, заехал недалеко, но неизвестно куда. В Германии кругом велодорожки. Это хорошо. Я, как всякий дальнобойщик, люблю покой и безопасность. А тут вдруг пропали все велодорожки, только бундесштрасса с выездом на автобан. Не, бляха-муха, это не для двух колес!
Спрашиваю немок в поле:
- Как найти велодорожку?
Они меня сразу поняли. Даже обрадовались:
- А зачем вам велодорожки, херр? Здесь рядом замечательная бундесштрассе.
- Это не подходит, - говорю я. - Там опасно.
- Как опасно? - удивились немки. - По бундесштрассе разрешено ездить на велосипеде. А у всех машин есть обязательная страховка. Никакого для вас риска: если собьют, все ваши обязательства возьмет на себя страховая компания, за ее счет вас и похоронят.
Ну, думаю, с бабами разговаривать - только время терять. Нашел мужика, тоже немца. Германия же! А он мне ту же пургу погнал: