- И вот она приехала в Англию, получила временную визу и теперь зарабатывает на жизнь уборкой. - Голос Элли драматично дрогнул.
Грейс растерянно заморгала. По сравнению с горем, выпавшим на долю этой женщины, как она только смела думать, что ей не везет в жизни?
- Но Марии просто отчаянно нужны милые хозяева, - продолжала давить на нее Элли, развивая свое преимущество. - Представляешь, она устроилась к одной женщине, так та ведет себя просто гадко, хотя Мария старается изо всех сил. Платит гроши, кричит… - Она торжествующе отметила, что глаза Грейс наполнились слезами. - На самом деле Мария просто ангел по части уборки, хотя ее английский оставляет желать лучшего.
Грейс робко улыбнулась.
- Так в чем же проблема? - спросила Элли, торопясь скрепить сделку. - Разве ты не хочешь попробовать сделать жизнь этой бедняжки хоть капельку лучше?
- Да, конечно, но…
- Но что? - язвительно поинтересовалась Элли и, выждав несколько мгновений, изобразила просветление, смешанное с горечью. - Ой, не говори, я все поняла. Сион. Ты боишься, как бы он не сказал, что домработницы являются буржуазной противоестественностью, увековечивающей существование… мм… угнетенных классов.
- Вовсе нет, - решительно возразила Грейс, хотя сама не смогла бы сформулировать лучше.
- С другой стороны, - беспощадно продолжала Элли, - нет ничего даже отдаленно буржуазного и противоестественного в том, что он называет себя Сионом, хотя его настоящее имя Саймон.
Грейс снова сердито покосилась на подругу. Не бывает недели, чтоб Элли не завела разговор о том, как Сион сменил имя. Больше всего в жизни Грейс раскаивалась, что чересчур разоткровенничалась с Элли однажды в баре. Если, конечно, не считать того, что произошло у них с Генри на фестивале Сент-Меррион.
- Ну вот мы все и уладили, - решительно заявила Элли.
"Возможно, это не такая уж плохая идея", - подумала Грейс, вернувшись домой. Нельзя отрицать, что квартира далеко не в идеальном состоянии. Взгляд Грейс упал на ковер, усыпанный хлебными крошками, на полупустые стаканы с водой, столпившиеся под диваном, на тарелку с наполовину съеденным, наполовину забытым сэндвичем, примостившуюся на покрытом толстым слоем пыли телевизоре. На сэндвич она посмотрела с особым интересом. Так вот, значит, куда сегодня утром запропастился ее завтрак. Грейс искала его повсюду, начиная от пола под кроватью, усеянного комками скрученных волос и вылезшими из одежды нитками, до покрытой грязно-серыми разводами крышки шкафчика в ванной, чей унылый вид напрочь отбил у нее аппетит. Ее взгляд привлекло серое постельное белье, которое уже давно пора было сменить, и олимпийские кольца, оставленные мокрыми стаканами на всех твердых поверхностях. Определенно, здесь царит беспорядок. Возможно, Элли действительно попала своим ухоженным пальчиком в точку.
Где-то на полу под кипой старых журналов зазвонил телефон. Грейс принялась лихорадочно его раскапывать. Неужели это Сион? Звонит насчет выходных? И, возможно, просветит, когда его ждать сегодня вечером?
- Дорогая моя!
- Мама! - уныло воскликнула Грейс. - Ну, как ты? Как Венеция?
- Ах, здесь, как всегда, сыро. Дорогая, ты еще поддерживаешь связь с Людо Клефт-Барингом? Такой милый мальчик. Ты его не забыла? В свое время вы с ним вместе занимались верховой ездой.
Грейс стиснула зубы.
- Нет. А что?
Насколько она помнила, Людо был единственным ребенком, боявшимся лошадей больше, чем она. В детстве они дружили, но затем их разлучили школа и университет, и сейчас у Грейс не было никакого желания возобновлять знакомство. Особенно знакомство такого рода, на которое явно намекала ее мать.
- Лорд Клефт-Баринг в последнее время чувствует себя неважно. И Людо, его единственный сын, определенно имеет надежды…
- Мама, на тот случай, если ты забыла, напоминаю: у меня есть парень.
- Да, но…
- Но что?
- Дорогая, твой Сион такой… неотесанный.
- По крайней мере, он верит во что-то помимо гимна "Правь, Британия" и королевской семьи, - возразила Грейс.
В тот единственный раз, когда мать встретилась с ее кавалером, на леди Армиджер произвело огромное впечатление заявление Сиона, что он встречался с членом королевской семьи и у него даже есть фотография. Однако восхищение сменилось ужасом, когда Сион выудил из бумажника старую газетную вырезку, где на снимке был изображен он, закидывающий яйцами принцессу Маргариту в университете. Остаток встречи был скомкан. И продолжения не последовало.
- Право, Грейс, мне очень хочется, чтобы ты преодолела предубеждение, будто все, у кого есть титул, отвратительны, - продолжала мать. - У многих очень милых людей, с кем я знакома, есть титулы.
- Мама, у всех твоих знакомых есть титулы.
- Вовсе необязательно, дорогая. Уверена, среди них непременно найдется кто-нибудь, у кого титула нет. Так или иначе, я хочу убедить тебя в том, что отсутствие титула также необязательно свидетельствует о достоинствах человека. Как и в том, что если человек чавкает за столом, хлюпает, когда пьет вино, и не оставляет на тарелке ни крошки, это не делает его более воспитанным.
- Надеюсь, это камень не в огород Сиона, - сказала Грейс.
Ей никак не удавалось подобрать слова - и тем более собраться с духом, чтобы объяснить леди Армиджер: поведение Сиона за столом специально рассчитано на то, чтобы бросить вызов и смутить общепринятые буржуазные правила салфеток, ножей и вилок и всего остального.
- Сегодня вечером его опять нет дома, да? - небрежно заметила леди Армиджер, как всегда, с точностью крылатой ракеты попадая в самое сердце проблемы.
- Он на презентации книги о том, как международный конгломерат корпоративного лица капитализма наносит непоправимый вред культуре и демократии, - процитировала по памяти Грейс, гадая, не напутала ли чего.
- Извини, что спросила, - сказала леди Армиджер. - Что ж, по крайней мере, он больше не заставляет тебя все вечера напролет учить наркоманов пользоваться Интернетом. Разрешая им при этом стащить у тебя компьютер.
Грейс заскрежетала зубами. Выслушав от Сиона строгую лекцию на тему ее буржуазного эгоизма, она устыдилась своего убеждения, что портативный компьютер принадлежал ей по праву собственности. В конце концов, вся собственность - кража. А кино, куда Грейс изредка предлагала сходить, - звериный оскал американского империализма в его самом откровенном и соблазнительном виде. И, естественно, после похода в кинотеатр тратить деньги в дорогих ресторанах, безжалостно эксплуатирующих рынки труда стран третьего мира, - совсем уж омерзительно. "Но я же имела в виду "Экспресс-пиццу"", - робко возражала тогда Грейс.
- Хочу тебе сказать, - заявила она, скорее пытаясь подбодрить себя, чем смутить мать. - Сион пригласил меня провести выходные за городом. Романтично, ты не находишь?
В Венеции снова раздался глубокий вздох.
- Что ж, я могу только сказать: наверное, то, что говорят про этих типов из СРП, - чистая правда.
- И что же про них говорят?
- Что у них только одно на уме.
- Ты имеешь в виду классовую борьбу?
- Нет, дорогая. Секс.
Глава 4
- И вы хотите сказать, что это столик? - презрительно процедила Белинда.
Она ткнула пальцем с ярко-красным ногтем в завязанный большим узлом шелковый галстук несчастного метрдотеля. Тот беспомощно посмотрел на предмет мебели, о котором шла речь. Круглая поверхность, щедро покрытая белой скатертью, серебряные столовые приборы, расставленные с математической точностью, обязательной в одном из лучших ресторанов Лондона… да, на его взгляд, это был именно столик. И метрдотель с радостью подтвердил это разгневанной темноволосой женщине с вызывающе накрашенным лицом и в немыслимо узкой черной кожаной юбке, почему-то возомнившей, что ему должно быть знакомо ее имя.
- Так вот, это не столик, - бросила разъяренная Белинда. - Это даже близко не похоже на столик. Это просто какая-то Сибирь, черт побери. - Она быстро окинула гневным взглядом остальных посетителей. - Точнее, это даже не Сибирь, это прямо-таки настоящий ГУЛАГ, черт побери!
Неукоснительно придерживаясь правила одеваться так, будто уже заполучила должность, к которой стремишься, Белинда шла на шаг впереди остальных. Она не сомневалась, что надо еще и вести себя так, будто уже получила это желанное место. Ее выводило из себя то обстоятельство, что место, о котором она мечтала, - для которого была рождена! - в настоящее время занимала Морин Миллз, ведущая рубрики "Интервью со звездой" журнала "Светило", единовластная повелительница четырех полос, отводившихся раз в две недели беседе со знаменитостью первой величины. Белинда тосковала даже не столько по деньгам и славе, сколько по четырем полосам. В основном потому, что свято верила: достаточно будет их получить, а уж деньги и слава не заставят себя ждать. В крайнем случае, этому поможет знакомство или брак с суперзвездой. Сойдет и то, и другое - Белинда не страдала излишней щепетильностью. Единственное, она до сих пор никак не могла определить, как добиться желаемого. В конце концов, Мо Миллз брала интервью у знаменитостей для "Светила" с начала шестидесятых и пока не подавала никаких признаков того, что собирается вворачивать паруса. Своей непоколебимостью, в бессильной ярости думала Белинда, она прямо Гибралтарская скала. И приблизительно таких же размеров.
- Но это же второй по значимости столик в ресторане, - заметил метрдотель.
- Вот именно, - проревела Белинда. - Вы знаете, кто я такая? Я Белинда Блэк из "Светила", вот кто! Мне нужен лучший столик.
- Но в свое время за этим самым столиком сидела принцесса Диана и ничего не имела против…