Утром ушел в общежитие. Мать жила с дочерью. Сестра училась в институте, у нее был жених, и она собиралась замуж.
В шестнадцатиметровке стоял новый диван, шифоньер, кровать, стол и журнальный полированный столик. Хотели купить холодильник, но его без знакомств достать невозможно.
Спать лег на диван, мать на кровать, а сестра постелила себе на полу.
Утром поехал в областную больницу, и ему подобрали стеклянный глаз-протез, а вечером пошел к каналу - погулять.
Около продовольственного магазина кучковались ханыги, и он скользнул по ним взглядом. Невдалеке стоял чернявый симпатичный парень в серых брюках и розовой рубашке с закатанными, по локоть рукавами. Посмотрев пристально, встретился взглядом. Чернявый улыбнулся, подошел и протянул пятерню в наколках.
- С какой зоны откинулся?
- Не отсюда.
- Сколько оттянул?
- Пять.
- По какой?
- Сто сорок шестой.
- Так что мы торчим? - зыркнув по прохожим, сказал чернявый. - Катим. Тебя как зовут?
- Коля.
- Меня Кавказ. Я три месяца как откинулся. А ты уже сколько?
- Восьмой день.
- Ха, так ты еще не погулял! Щас устроим сабантуй. За нашу свободу. В кармане что есть?
- Рубль.
- И у меня не больше. Но гульнуть надо. Я последний срок три оттянул, а всего восемь.
Кавказу меньше тридцати. Он говорил, поблескивая золотой коронкой.
- Так, здесь остановимся.
Они стали на углу дома.
- Надо насшибать рубля три. Купим пару противотанковых для начала. И на канал.
Коля засмотрелся на девушек, и Кавказ сказал:
- Хорэ глазеть. Мне как захочется, я партюху двину, и в норме. Щас главное - вмазать.
Просить деньги не хотелось, но сказать Кавказу не решился.
Мимо проходил здоровый парень.
- Охо, привет! - окликнул Кавказ. - Вмазать хочешь?
- Хочу.
По парню видно: не шустрый и в зоне не бывал. Но для отмазки такой здоровяк и нужен.
- У нас деньги есть, но маловато. Щас насшибаем. У тебя-то пятаки есть?
- Рубля два.
- В норме. Стойте здесь, - бросил он и остановил прохожего.
- Эй, друган, дело есть. У нас двадцать копеек не хватает…
Парень взглянул на него, потом на Колю и здоровяка и полез в карман. Достав несколько монет, разжал руку. Мелочи около полтинника, и Кавказ, не дожидаясь, пока он отдаст двадцать копеек, сгреб монеты и сказав: "Благодарю", подошел к ребятам.
- Микола, ты сними очки, твой, шрам впечатляет.
Коля сунул очки в карман, а Кавказ оседлал троих ребят, забрав у каждого по двадцать копеек.
Он, не стесняясь, просил у прохожих мелочь. Кто возражал, разговаривал на жаргоне, давая понять, что он и те двое с зоны и терять нечего. "Лучше удружите двадцать копеек, и я поблагодарю".
Быстро насшибал более трех рублей. Шел шикарно одетый парень, и его тормознул. Пока базарили, подошли два друга и спросили:
- Что ему надо?
- Да мелочи. На бутылку не хватает.
Ребята высокого роста и спортивного сложения.
- Работать надо, побираешься тут, - злобно сказал один.
Затея принимала плохой оборот. Кавказ мог получить в морду. Коля сказал здоровяку: "Подвалим", и шагнул. Ребята продолжали переть на Кавказа, а тот, кривляясь, старался замазать оплошность.
- Да что вы, в натуре, не хватит у вас когда и если у меня будут, всегда добавлю или пузырь возьму, из-за чего шуметь? - говорил он, сверкая коронкой, и вся мимика его подтверждала: я извиняюсь перед вами и давайте завяжем.
Было не ясно, чем кончится, но Колю кто-то крепко взял сзади за локти и подтолкнул вперед. Он обернулся: Гена, жених сестры. Галя стояла рядом с друзьями.
- Ты срочно нужен, - сказал Гена, - пошли с нами на канал, - и взял его под руку, - погуляем. Что вы завариваете? Вас сходу заметут.
У "Книжного мира" остановился.
- Не хочу на канал. Поеду домой.
Вернулся на то же место, где оставил в трудной ситуации Кавказа. На углу дома никого не было.
Втиснувшись в переполненный трамвай, проехал две остановки.
Нехорошее предчувствие сдавило сердце и, ступив на Бродвей , пошел в сторону дома. Знакомство с Кавказом и сшибание пятаков было явно не по душе, и он, все ускоряя шаг, под раскидистыми деревьями семенил по Бродвею. Ему так хотелось взглянуть на мать, и он побежал. Мелькали деревья и люди, и сзади раздавалось шлепанье подошв. Но что это: позади слышит шлепанье подошв уже не одной пары сандалий, будто идущие вслед рванули наперегонки. Припустил сильнее, но топот не отставал. Он слышит шлепанье подошв слева и справа от себя, по обе стороны широкого проспекта, будто кто по краям обходит, и он, глянув вправо, сквозь деревья увидел: его обгоняют несколько человек; глянул влево, заметил: его обходят поджарые молодые ребята. Ничего не понял, и чуть замедлив бег, обернулся: растянувшись во всю ширину Бродвея, бежали мужчины с красными повязками на рукавах. Теперь ясно: бегут за ним и обкладывают со всех сторон. Остановился. Кольцо сжималось. Первыми подбежали двое мужчин с красными повязками на рукавах, и тяжело дыша, взяли за руки выше локтей.
- Спокойно, - сказал один из них.
Подбежали остальные и взяли в кольцо.
- Обыщите, - сказал тот же мужчина.
Несколько молодых рук заскользило по одежде, но у него кроме ключа от комнаты и замусоленного рубля ничего не было.
- Это оставьте у него, - командовал все тот же, - пошли.
Колю держали за руки. Дружинники шли сзади, спереди, по бокам.
- За что меня?
- Там объяснят.
Его привели в ДНД. Молодой человек, сев за стол, проницательно посмотрел.
- Кошелек успел выбросить?
- Какой кошелек? - глядя в глаза, спросил Коля.
- Какой в трамвае у женщины вытащил.
- Я никакого кошелька не вытаскивал.
- Не вытаскивал, говоришь? Поехали!
"Воронок" остановился возле Красноармейского РОВД. Человек в штатском завел Колю в милицию и сказал дежурному:
- Обыщите и в камеру.
У него забрали ключ, надорванный рубль, очки и закрыли в камеру. Камер в Красноармейском РОВД всего две.
Смачно выругавшись, прочесал сокамерников злым взглядом. Их пять, лет от двадцати до тридцати, и все желторотые.
- Взяли, падлы, ни за что, а я восьмой день на свободе! Шьют кражу кошелька, а я не щипач.
Он зло говорил, шагая из угла в угол. В камере не было нар, и иногда останавливался у окна, забранного решеткой и с жалюзи, как в тюрьме. В раме не было стекол, но и это не помогало: в камере духотища.
Излив ярость, посмотрел на ребят. Они сидели вдоль стены на лавочке.
- Сколько отсидел? - спросил парень постарше.
- Пять.
- Неужели снова посадят?
- А хер их знает, - ответил он, и тут же: - курево есть?
- Нету, - ответили ему, - забрали.
Не курил больше года, но сейчас хотелось затянуться. Чтоб поплыла камера.
- На выход, - открыв дверь, сказал Коле дежурный.
Тот же в штатском повел Петрова на второй этаж.
За столом сидел мужчина лет сорока пяти. Посверлив глазами зло спросил.
- Фамилия?
Коля ответил.
- Имя, отчество?
Коля назвал.
- Когда освободился?
- Восьмой день.
- Откуда?
- Из Вологды.
- По какой статье и сколько отсидел?
- По сто сорок шестой. Пять.
- Тебя не от нас забирали?
- Нет.
- Где проживаешь?
- Улица Вторая Динамовская, дом, дом… я забыл номер дома и квартиру.
- Это как ты свой адрес забыл?
- Я из Сибири. Мать, пока сидел, сюда переехала. Я отправил ей несколько писем.
Мужчина записал данные матери и вышел. Вернувшись, сел и спросил:
- Куда дел кошелек?
- Я говорил: никакого кошелька не брал.
Мужчина изучающе смотрел на Петрова.
- И все-таки кошелек ты выбросил, когда убегал.
- Ничьего кошелька я не брал и ни от кого не убегал.
- Как! - мужчина вскинул голову. - Не убегал?!
- Да, ни от кого не убегал.
- А зачем несся по проспекту Столетова?
- Как вам понятнее объяснить. Я бежал потому, что мне хотелось быстрее домой. Что-то муторно на душе стало и рванул. Потом увидел: за мной бегут и остановился. Если б вытащил кошелек, разве б бежал по прямой? Что, я соревновался с ребятами? Я бы рванул с проспекта в квартал.
- Если найдут женщину, у которой вытащил кошелек, посмотрим, что тогда скажешь.
- Да скажу то же.
- Может, и денег у прохожих не просили?
Не думал, что в милиции это знают.
- Просили, но просил не я, вы же знаете.
- Какая разница? Бутылку б пили вместе.
- Я восьмой день на свободе, но водки грамма не выпил. А если б захотел - не сшибал бы пятаки, а купил бутылку. У меня с освобождения осталось около сорока рублей.
- Да на два дня твои сорок рублей. А там - воровать или грабить.
- Ни грабить, ни воровать не собираюсь.
- С Кавказом был раньше знаком?
- Сегодня познакомились.
- Рыбак рыбака видит издалека. Он три месяца как освободился, а работать не хочет. Три месяца по нему тюрьма плачет.
Закурив, встал - высокий ростом - и вышел. Вернулся с моложавым мужчиной.
- Пойдем со мной, - сказал моложавый.
Вошли в другой кабинет.
- Садись, - кивнул он, усаживаясь за стол.