В дверь кабинета, постучав, заглянула полная дама:
– Извините… просто так долго! Я думала, может, никого нет?
– Закройте, пожалуйста, дверь, женщина! Я вас вызову… Так вот, госпожа… – Доктор шагнул к столу и заглянул в медкарту. – Госпожа Суворова!.. Господи! Одна ваша фамилия должна склонить вас к преодолению всяческих преград! …Ну? Что? Сохраняем маленького?
– Доктор… – Лера поднялась. – Доктор… Я, пожалуй, пойду к другому врачу.
Она не шутила. Николай впервые видел на привычно мягком и даже беззаботном лице жены то удивительно сложное выражение, которое вдруг сказало и о силе её, и о слабости, и об удивительной надломленной решимости. Николай чуть не зарыдал от нахлынувшей на него нежности.
– Ну, что ж… – Доктор вздохнул и присел к столу, жестом указав на стул и Лере. – Присаживайтесь… гражданка Суворова.
Лера села. У Николая уже не было сил что-либо говорить. Он обреченно стоял рядом с супругой. Доктор начал что-то деловито писать, но вдруг остановился, отбросил ручку к стопке медкарт и веско сказал:
– И всё-таки! Если мы имеем хоть каплю сомнения, то полагаться на собственную волю нельзя. Я, девушка, не фаталист, но мне кажется, что ваше "почти" даёт нам право уповать на случай, а? Потому что рождение младенца – дело божье. Согласны?
– Согласна.
– Отлично! Давайте бросим монетку. Если орел – сохраняем! Если решка, я завтра же оперирую вас! Да?..
Лера подумала, поджала губу и довольно решительно кивнула.
– Ну, и хорошо. По крайней мере… В общем, начали!
Николай резко поднялся и, зажав в зубах истерику, завис над столом.
Доктор залез под свой белый халат, покопался в кармане пиджака и извлек на свет пятирублевую монету. Зачем-то поплевав на неё, он перекрестился и высоко подкинул монету, пальцем придав ей вращательное движение.
– Орё-о-о-о-о-олл!!!! – во всю силу призрачных легких орал Николай, пока монета мелькала в воздухе.
…И случилось чудо. Монета ударилась о мутное оргстекло, покрывающее стол, подпрыгнула и встала на ребро. Чуть-чуть прокатилась и замерла, так и не упав ни на одну из сторон.
– Вот это да… – растерянно сказал доктор. – Очень редкий случай.
Николай тяжело дышал, на лицо его одним всего лишь носочком вступила робкая надежда. Лера молчала, не решаясь отвести от монеты глаз.
– Ну, что ж… Вторая попытка. – Доктор ухватил стоящую на ребре монету и сразу же подкинул.
– Орё-о-о-о-о-олл!!!! – во второй раз плакала душа Николая.
Монета ударилась о стол, подскочила и опять встала на ребро.
Доктор ахнул. На Леру было страшно смотреть. Николай истерично засмеялся, но тут же измученно пробормотал:
– Господи, мужики-то мои где! Мне ж одному… Я же сейчас испарюсь!
Президентский кортеж мчался по проспекту, по понятным причинам игнорируя сигналы светофора, – путь был свободен. Все водители и пешеходы терпели необходимость такого неравноправия, хотя относились к нему с тихим ехидством, а то и пустобрёшеством. Только белому коту Мурсику, удравшему от старенькой хозяйки в поисках любви, все эти автодорожные привилегии были до лампочки. Увидев просторный асфальт, Мурсик вышел на проезжую часть и потрусил к противоположному тротуару. Несколько сердобольных москвичей приметили белого кота, рискующего превратиться в серое пятно, и закричали ему, грамотно разъясняя, что его просто задавят. Мурсик понял, на секунду остановился, прижал уши и крадучась побежал дальше. И тут его засёк молодой пёс Сашка, болтающийся возле ног мальчика Сени. Сашка котов не любил, поэтому сразу бросился в погоню. Кортеж стремительно приближался к сложным отношениям домашних животных.
– Сашка! – отчаянно выкрикнул Сеня. – Сашка! Ко мне!
Сашка его не слышал. Крутя хвостом как противовесом, он изменял траекторию движения и уже догонял жертву. А его догонял первый из больших черных автомобилей.
Сене показалось, что он успеет вытащить пса из под колес, потому и включился с места в эту чреватую трагедией погоню. Оба тротуара залились криками и свистками, но было поздно. Тормоза завизжали на весь проспект. Водитель передней машины, несущейся на мальчика, затормозил инстинктивно. Первую машину развернуло поперек дороги. Вторая, огибая возникшее препятствие, круто вильнула вправо и тоже развернулась, скребя по асфальту низкими порожками. При этом её багажник на исходе радиального движения с тупой силой толкнул Сеню в корпус, и тот, пролетев пару метров, упал и откатился к бордюру. Мальчик сразу встал, но тут же сморщился от боли, присел на асфальт и снова громко позвал Сашку. Кот бесследно исчез, а Сашка явился на зов, виновато болтая из стороны в сторону одновременно опущенными головой и хвостом.
Вокруг мальчика возникла тревожная музыка женских голосов, но тут… Но в этот момент из третьей, вовремя затормозившей машины, вопреки категорической инструкции, вышел президент. К нему сразу же подскочили с уговорами несколько телохранителей, но гарант мягко отстранил их ладонью, подошел к Сене и присел на корточки:
– Ну, что? Где больно?
– Ступня немножко… – Семен морщился, потирая сухожилие. – Растянул, наверное.
– Ну, пойдем потихоньку. – Президент помог ему подняться, и оба направились к машине. Сеня, опираясь на руку президента, прыгал на одной ноге. Но вдруг остановился:
– Ой, мне нельзя, я с собакой.
– Так зови, возьмем с собой, в травмапункт тебя подброшу. Как собаку-то зовут?
– Сашка, иди сюда быстро! – крикнул Сеня.
Сашка повиновался и дисциплинированно залез в машину.
Под пристальным наблюдением службы безопасности машины развернулись в нужном направлении и, мягко клацнув десятком дверей, покинули место инцидента. Толпа в добрую сотню людей рассосалась по тротуарам в приподнятом настроении. С периферийных улиц на проспект начали выползать машины простых смертных.
– Как зовут? – спросил президент.
– Сеня.
– Ну, что, Сеня, вам в школе не говорили, как надо улицу переходить?
– А я в школу не хожу.
– Не ходишь? – президент заглянул в лицо мальчику и чуть приобнял за плечи. – Сколько ж тебе лет?
– Девять.
– "Девять", – повторил президент и обратился к человеку, сидящему рядом с водителем: – Юра, ты знаешь, где тут ортопедический институт?
– Да!
– Вот давай туда. Свяжись с головной… – Президент серьезно посмотрел на маленького потерпевшего. – Девять, говоришь… А родители…
– Нету родителей.
– А с кем же ты живешь?
– С дядей Валей. Он инвалид. Мы с ним два года назад познакомились. На вокзале. Он деньги просил. На губной гармошке. А вообще он ученый… Как там… доктор… доктор фило… филических наук.
– …Понятно, – сказал президент. – А сам-то чем занимаешься?
– А я прошлое угадываю и будущее.
– Это как же?
– Не знаю. Током ударило, вот с тех пор… Люди за это деньги дают. Нам с дядей Валей хватает. И Сашке…
Сашка, убаюканный спокойным голосом хозяина, дремал, сидя у него в ногах и иногда сонно поглядывая на чужого в хорошо пахнущем костюме.
Кортеж, вынужденно изменив маршрут, обрел голос – далеко впереди неслись с сиренами машины автоинспекции.
– А мое прошлое угадаешь? – улыбнулся президент.
– Ну, вы даёте! Да кто ж ваше прошлое не знает, – с улыбкой ответил мальчик.
– А тогда будущее?
Семен помялся.
– Не люблю я про будущее… – Он испытующе взглянул на гаранта. – Да вы и сами, если подумаете, так сразу и поймете, что вы и сами про будущее не хотите.
– Наверное, ты прав, – серьёзно сказал президент.
– А я к вам и сам хотел попасть, а к вам и не пускают, не дозвониться даже.
– А зачем ты ко мне хотел попасть?
– Да… Я это… В общем… Мне даже дядя Валя не верит… А я знаю много, чего другие не знает.
– А откуда ты всё знаешь?
– Не, не всё… Голоса говорят. Привидения всякие, ну… эти… души которые.
– Ты думаешь, привидения существуют?
– Ха! – Сеня искренне рассмеялся. – Да их до фига. Разные. Люди-то умирают!.. Вчера ночью домой трое явились. Видели, как я дядьке про прошлое и будущее рассказывал на вокзале, вот и увязались… Не, они не страшные, я уже давно привык. Как простые люди. Говорят, давай поговорим…
– Так и что ты от них узнаёшь?
– Ну, всё. А я хотел к вам, потому что я могу про взрывы узнать… Не точно, но можно… про время и про место.
– Ты сказал… про взрывы? – Президент уже минуту неотрывно смотрел в лицо мальчика.
Василий и Стас всё еще пребывали в кабинете президента. Сидя на самом главном столе, они время от времени поглядывали на своё ночное творение – откровения душ, и вяло спорили.
– Выбросит, – говорил Стас.
– Не выбросит! – отвечал Василий.
– Выбросит.
– Не выбросит.
– А я говорю, всё равно выбросит, Вася! Потому что у него, наверняка, и так полна коробочка всяких жалоб и предложений. У него служба специальная есть, которая вот такие бумажки разбирает! И не одна!
– Не выбросит, Стасик. А изучит и сделает правильные выводы.
– "Выводы"!.. Выбросит.
– Вот заладил! Да не выбросит! Потому что это несправедливо! Потому что мы… мы сюда души вложили!.. И он это должен почувствовать! Потому что есть такой… Есть закон сохранения энергии, по которому…
– Тихо! – Стас как будто прислушался к себе. – Вася… Нас, кажется, Николай зовет.
– Господи! Так полетели!