– Спасибо за червонец, Аркадий Зурабович! Только я не банда, я сам по себе. Сашка, пошли…
Духи, не сговариваясь, тронулись за пацаном, но мужчина, словно опомнившись, вдруг крикнул ему в след:
– Пацан, погоди! Как там тебя… Сеня! Подойди, не бойся, подойди ко мне!
Мальчик в нерешительности остановился. Мужчина торопливо полез в карман:
– Вот! Сотню еще тебе даю, подойди, поговорим!
Сеня вернулся:
– Что?
– Ты извини, парень… Я тебя обидел, наверное. Не знаю, как ты там это делаешь… В общем, на, держи! – Он сунул сторублевку в нагрудный карман его пиджака. – Погоди, не уходи, скажи еще про будущее пару слов.
Мужчина сел обратно на свои баулы, всем своим видом показывая полное отсутствие какой-либо агрессии.
– Да я не обижаюсь, – мирно сказал Сеня. – Я привык, все сначала пугаются… Про будущее?..
Николай присел и заглянул в лицо мальчика, устремленное в мокрый асфальт:
– Ты смотри-ка! Жмурится! Я думаю, он с Уважаемой Информацией общается.
– Не может быть! – Василий тоже заглянул в лицо мальчишки.
Сеня, между тем, открыл глаза и посмотрел на мужчину оценивающим взглядом.
– Если хотите, я вам деньги отдам, а про будущее говорить не буду.
– Почему? – ужаснулся мужчина. – Или ты всё наврал? Не можешь ничего?
– Я не наврал… Просто… – Мальчик достал из кармана деньги и протянул мужчине. – Возьмите, Аркадий Зурабович.
– Не возьму, Сеня! Только говори! На тебе еще! – Мужчина быстро достал из куртки и сунул в карман Сене еще несколько сторублевых купюр. Он был не на шутку встревожен. – Скажи, что ты там увидел, тебе-то всё равно, а мне важно! Что там такое? Что-нибудь с детьми? С женой? Что?
– Нет, просто там у вас это… тюрьма опять… И скоро.
– Как тюрьма! Не пойду! Когда? Как скоро, Сеня?
– Около трех месяцев у вас есть.
– Понял. Что еще скажешь?
– Других больших изменений не предвидится, дядь. Я пошел… Так я возьму деньги?
– Бери, парень, бери… Бери. И спасибо, что предупредил! Я знаю, о чем это… Я знаю.
Аркадий Зурабович долго смотрел вслед уходящему Сене, потом достал сигарету и нервно заходил возле своих баулов, ожидая ночного поезда в сторону Твери.
Сеня зашел в подъезд двухэтажного дома на узкой улочке и извлек из-под футболки ключ на веревочке. Открыл самую первую дверь. Духи, не сговариваясь, проследовали за ним в затрапезную квартиру. Пес тоже.
– Семен! Это ты? – послышался приглушенный голос старика.
– Это мы с Сашкой.
Сашка быстро удрал по коридору, видимо, чтоб кого-то проведать, вернулся, полакал воду в алюминиевой миске, кругами потоптался по маленькому коврику и лег, прогремев костями.
В небольшой сумрачной комнате мальчика ждал веселый дед. Он сидел за низким столом в глубоком, старом кресле и листал книгу. Под настольной лампой книг было около дюжины, а за его спиной они занимали всю стену. Книги не были подобраны корешок к корешку для удобной обработки пылесосом, а стояли в совершеннейшем беспорядке, характерном для постоянного пользователя.
– Ну, что? – Глаза деда искрились радостью. – Кефирчик принёс?
– Принес. – Сеня поставил на стол пакет с продуктами. – И булку, и творог, и сыр, и сардельки к макаронам, мне сегодня везло!.. Но это всё на завтра! Сегодня котлеты с картошкой доедать надо. Я не буду. Мы с Сашкой на вокзале перекусили.
– А некифирчик?.. – Глаза деда лукаво и даже чуть напряженно блеснули. – Некефирчик принес, а? Семен?.. Не томи старику душу!
– Дядь Валь! Завязывай уже, а?! – Тем не менее, мальчик вытащил из пакета и поставил к остальным продуктам чекушку водки.
– Сеня! Какой ты хороший мальчик! – На лице дяди Вали возникло выражение полной уверенности в будущем. Он благодарно вздохнул, надел очки и обратился к книге. – Сегодня ты будешь читать мне Шукшина! Не меньше пяти страниц! А завтра с утра… В смысле, когда проснемся, начнем с математики!
Духи в это время бродили по комнате и с интересом разглядывали картины, развешенные на стенах. Трудно было сказать, подлинники ли украшали это убогое жилище, но картины выглядели как классика живописи.
– Когда они спать-то ложатся? – удивился Стас, взглянув на антикварные часы, показывающие уже половину третьего.
– Стас! – шепнул ему Василий. – Тебе-то не всё равно? Ну, видно ведь, что люди не военные, и никто не будет подымать их в шесть утра. Меня тут другое интересует. Пацан-то ясновидящий, а?.. Колян, иди-ка сюда!
Николай, плавая под потолком, увлеченно изучал корешки книг, обитающих на самом верхнем стеллаже. Обернувшись на сантехника, он почти недовольно пробурчал:
– Ну, что?
– Ты не забыл, зачем мы сюда пришли?
Николай обернулся на мальчика. Дед, тяпнув водочки, уминал котлету с картошкой, а Сеня весьма неуверенно читал: "Самый хитрый из нас, владелец ружья или лодки, отправляется на корму, остальные, человека два – три, – в бечеву…"
– Если, как ты говоришь, он с Информацией общается, так, может, передадим ему, что мы здесь? – продолжал почему-то шептать Василий.
– Ну и что? А дальше?
– А дальше посмотрим.
– Ну, давай… – Николай зажмурился и попросил: – Уважаемая Информация, дайте понять этому парню, что мы здесь.
Мальчик почти сразу остановил чтение и поднял голову:
– Погоди, дядь Валь…
– …Что, опять голос тебе? – крякнул старик, наливая в стакан.
– Погоди!.. – Сеня закрыл глаза и сосредоточился.
Вдруг Николай неожиданно охнул, зажмурился и через несколько секунд удивленно открыл глаза:
– Ни фига себе! Он со мной разговаривает! Через Информацию.
– И что он говорит? – спросил Стас.
– Да! Говорит-то он что? – торопил Вася.
Мальчик встал над столом и принялся с живым интересом оглядывать комнату. При этом выражение его лица было каким-то странным. Можно сказать, страдальческим.
– "Что говорит!" – Николай нахмурился. – Вы не поверите! Идите, говорит, в жопу, вас много, а я один.
– Тьфу, ядрён батон! – Василий выругался иначе. Обернувшись к столику, он во весь голос заорал Семёну:
– Молокосос! Предсказатель дедушкин! Как ты со старшими разговариваешь!? Сопляк!
На что мальчик, бегая взглядом по книжным полкам, неожиданно ответил:
– А чего вы обзываетесь-то? Вы мне уже надоели все! "Мы здесь"! Ну, и что, что вы здесь?!
Дед Валя во время этого диалога вёл себя странно. Опустив глаза, он суетливо тягал ко рту кусочки хлеба, которые отламывал от буханки, и мелко-мелко жевал. Выражение его лица можно было трактовать как соболезнование.
Сеня резко сел и уставился в книгу. Ноздри его раздувались, как меха. На страницу капнули две слезы.
– Успокойся, Семен, – тихо сказал дед Валя, боязливо оглядывая темные углы комнаты, – пройдет это. Успокойся. Выздоровеешь.
Мальчик, попытавшийся было срывающимся голосом продолжить чтение рассказа Шукшина, вдруг просто взорвался:
– "Выздоровеешь!" Дядь Валь! Ты так и не веришь! Ты что, как все?!!
Оба замолчали. Дед – в тарелку, мальчик – в книгу. Из коридора пришел, помахивая хвостом, растревоженный людскими эмоциями пес. Просунувшись между дедом и мальчиком, он секунду поразмышлял о том, кто больше нуждается в сострадании, и мягко водрузил тяжелую голову на колени Семену.
Василий, Николай и Стас безмолвствовали. Тишину в комнате нарушало лишь мерное тиканье антиквариата. Стас почему-то счел нужным подойти к мальчику и положить призрачную ладонь на его светлую макушку. Сеня этого не заметил.
– Семен! – тихо, но явственно попробовал позвать Василий.
– Что? – не замедлил отозваться предсказатель судеб.
– Ты не обижайся, Семен… если ты нас слышишь. Мы ж не знали, что ты такой… что ты такой… такой…
– Вредный! – подсказал Николай.
– Нервный! – суматошно поправил приятеля Василий. – Не обижайся. Мы на вокзале приметили, как ты прошлое угадываешь, и решили… пообщаться с тобой.
– Меня током в детстве стукнуло, – сказал мальчик, роняя тяжелые капли в деревенскую прозу, – и я сначала умер на три минуты, а потом ожил. И стал слышать… то, чего и не надо! И вот вас сейчас слышу. Вас трое. Зачем вы явились-то? Пообщаться? О чем?
– Сеня! – Встревоженный дед Валя погладил мальчика по руке. – Успокойся, Семен! Сейчас спать ляжем, брось ты эти свои голоса! Нужны они тебе, Сеня? А завтра я тебя математикой…
– Из-за этого в специнтернат определили! К дуракам! – Семен общался явно не с дедом. – Я сбежал! Если б не дядя Валя, я б вообще не знаю, где бы был! Он ученый! И он инвалид! У него ног нету! Вы себе представляете, когда ног нету, и пенсия с гулькин прыщ?! А? Вы представляете?
Дед опять потупил глаза и медленно положил на стол маленький кусочек хлеба.
– Мы уходим, Сеня, всё, мы уходим… – неожиданно сказал Николай. – Надо будет – позовёшь. Прилетим. Меня зовут Колей, его – Васей, а его – Стасом. Извини нас… Пошли мужики!
Ночная Москва сильно отличалась от, скажем, ночной Сызрани. Народу на улицах было в сто раз меньше, чем днем, но всё рано много. Несколько девушек всё еще стояли в ожидании заработков у паперти многоцветного ресторана. Пересекая широкий проспект и не глядя на проносящиеся сквозь них машины, души кормильцев подавленно молчали.
– Блин! – нарушил молчание Василий. – Его током шандарахнуло, так он гением стал! А я помер! Вот ведь несправедливость!
– Все под Богом ходим, – не сразу отреагировал Стас. – Значит, он еще кому-то нужен был, когда шандарахнуло.