– Да пиши ты, пиши! – шепнул ему Василий. – Всё пиши. Каждая мелочь важна. Это ж покойные все люди, сам же понимаешь, Павлик!
– А я, мужики, повесился! – Вперед вышел молодой парень угрюмого сложения и с блуждающим взглядом. – А что делать? Один только год отсидел за драку, а обратно пришел – всё! Труба. Никуда. Опять на зону идти, на прокорм? Так я не преступник, а нормально жить после зоны у нас невозможно. Если у вас не получится, я президента на небесах когда-нибудь дождусь и сам всё ему расскажу. Пока, мужички!
– Стоп! – Николай вытянул руку в сторону суицидной персоны. – Постой, не уходи! Мы ж документ составляем, нам и имя нужно, и подпись! И, желательно, с сегодняшней датой. Не уходи, пожалуйста! И вообще, давайте всё сделаем организованно, а? Я вас всех прошу!
Президент летел в самолете, просматривая стопку важных бумаг, и никак не мог справиться с икотой. Положив на столик государственное чтиво, он помассировал пальцами уставшие глаза и в очередной раз икнул.
– Да что ж со мной такое…
– Наверное, вспоминает кто-то, – услужливо подсказал президенту человек, сидящий напротив. – Вам водички налить?
– А я думаю, это всё суши… Спасибо, я сам. – Президент потянулся к "боржоми". – Когда в Москве-то будем?
– В аэропорту будем в полночь. По московскому времени.
Президент отпил глоток минералки и попробовал через абсолютно темный иллюминатор взглянуть вниз, на землю.
– Ты смотри-ка, ни огонька… Темная страна… Огромная и темная.
– Так это, наверное, просто облачность, – предположил человек, сидящий напротив. – Потому и не видно ничего.
– Да, – сказал президент, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. – Облачность… Будем надеяться, что это просто облачность.
И президент в очередной раз икнул.
В президентском кабинете, в Кремле, было уже совсем немноголюдно, если так можно сказать о привидениях. Последние духи "голубели" от руки Василия, ставили подписи под хаотичными записями и улетучивались сквозь стены.
– Все? – спросил Николай всё еще голубеющего Пашу, и тот, веером раздвинув на столе несколько десятков исписанных листов, сказал:
– Все. Только устал я сильно, мужики… И что-то мне совсем нехорошо.
– Еще немного, Паша. Ещё остались я, Стасик и Вася.
– Мне писать нечего, – сказал Стас. – Чтобы маслины в страну не завозили? Смешно… А вообще, мне кажется, наши гости обо всём уже сказали.
– А ты, Вася?
Василий только отрицательно покачал головой.
– Тогда, Паша, запиши меня быстренько! – Николай взглянул на Стаса и Василия. – Я не про сейфы, ребята. Я про жизнь… и про налоги!
Когда шасси самолета коснулись посадочной полосы, президент открыл глаза и по изменившемуся характеру вибрации понял:
– Сели?
– Так точно. Сели.
Президент поднял руки и похлопал в ладоши, благодаря экипаж. Его примеру последовали все, находившиеся в салоне.
– Домой? – спросил человек в кресле напротив.
– Домой.
– Написал вступление? – Николай заглянул Паше через плечо.
– Написал.
– Ты-то хочешь что-нибудь от себя?
Паша задумался. Поглядел на квелого Стаса, расположившегося в кресле поодаль, на Василия, стоящего над ним и держащего его за руку:
– Да нет… Что уж теперь. Да и мимо меня всё это… И вообще, хреново мне, мужики.
Паша отбросил шариковую ручку и потянулся к настольным радио-часам. Часы показывали без минуты полночь. Включив приемник, Паша бесцельно покрутил ручку настройки, поймав прощальные слова диктора какой-то слабенькой станции.
– Отпусти меня, Вася. Сил больше нет.
Василий отпустил руку Пашиного духа и сразу сел на пол, устало тряся утомленной ладонью. Паша медленно освобождался от "голубизны".
После приятного эфирного шуршания и потрескивания настольный приёмник неожиданно мощно разродился государственным гимном.
Первым со стула поднялся Стас. Глядя на него, правда, не сразу, встал Николай, потом и Василий. Паша тоже сделал попытку подняться с президентского кресла, и она далась ему с большим трудом. Более того, Пашин дух на глазах становился всё более прозрачным, вдруг задрожал, затуманился, обернулся небольшим серым облачком и растаял в воздухе. А аккорды гимна все гремели в главном кабинете страны, сотрясая полночь оркестровыми раскатами. В коридоре на стуле проснулся задремавший охранник. Распознав мелодию гимна, молодой человек почти инстинктивно встал. Дождавшись заключительного аккорда, он зевнул и сел.
В кабинете повисла пауза. Василий наклонился к пустому креслу, недавно занимаемому духом Паши, покачал головой:
– Кончился Павлик. Перетрудился. Мы весь потенциал его души использовали.
– Может быть, это ему зачтется, – неуверенно сказал Стас.
Николай тоже подошел к столу:
– А вот бумаги-то нам даже и не прибрать. Без Паши. Хорошо, что титульный лист подписать успели.
– Можно свежую душу свиснуть, подключим к току – все аккуратненько и сложит, – предложил Василий.
– Не надо свистеть… – сказал Николай и, подумав, добавил: – Не надо свистеть в кабинете президента. А то денег в стране не будет.
К столу подошел Стас. Заглянул в бумаги:
– А почерк-то у Паши хороший был… Надо бы президента дождаться, чтобы всё узнать наверняка.
Василий сквозь стену проник в коридор и громко спросил дремлющего охранника:
– Але, командир! Президент-то когда будет?
Охранник вздрогнул, открыл глаза, посмотрел по сторонам и снова закрыл. Вернувшись к приятелям, сантехник вдруг потер ладони:
– Пойду-ка я, мужики, Москву посмотрю. Говорят, она ночью потрясающе красива. Я тут один раз только был. В шесть лет… А гарант раньше утра всё равно не придет. Если он вообще в стране.
– Я с тобой, – сказал Стас.
– Я тоже… – Николай взглянул на листы бумаги. – Уборщица бы нашу стряпню не выкинула!
Духи покинули Кремль воздухом. Внизу пронеслась уютно подсвеченная Красная площадь, затем огромные магазины, река с мостами, прямые проспекты, короткие, угловатые улочки со старыми домами… Втроем они сделали несколько больших кругов над столицей и приземлились в районе трёх вокзалов. Народу здесь было достаточно, несмотря на поздний час и уже закрытое метро. Николай вдохнул щедрые запахи шавермы и размечтался:
– Сейчас бы залезть в поезд с пивом и сосисками! И в Питер! В вагоне СВ! Да с компанией! Я часто сюда в командировки ездил!.. Компании случались классные. Если купе на четверых… А если в СВ, на двоих, тоже хорошо, но не всегда удачно бывало. Один раз я так попал!.. Ну, если уж у тебя денег на СВ хватило, так на новые-то носки уж всяко должно было хватить! И на какой-нибудь дезодорант!! Так он еще и захрапел! Если б не купе проводницы…
– Хорошенькая? – сразу поинтересовался Василий.
– Кто?
– Смотрите, какой пацан, – сказал Стас, гуляющий чуть в стороне, возле ярких киосков с тысячью мелочей.
Николай и Василий обернулись. У витрины, подпирая спиной стекло, сидел на корточках мальчик лет девяти и доедал хотдог, угощая при этом молодого, по виду бездомного пса. На мальчишке был довольно просторный пиджак, короткие штаны и кроссовки, потерявшие цвет.
– Ты чей такой? – спросил Стас скорее себя, чем мальчика.
– Да ничей, – ответил за него Василий. – Сейчас их миллионы. А у нас сколько, в Питере!
Николай присел рядом с мальчиком и заглянул ему в лицо:
– Я в городе почему-то всегда стеснялся к таким пацанам подходить. Мне кажется, что они больше меня в жизни знают и ничего не боятся. А они, может, только того и ждут – чтоб подошел кто-нибудь, поинтересовался: как живешь, что ешь, кто родители, где ночевать будешь?
– Подходят к ним, Колёк, только с другими вопросами.
Мальчик вдруг встал и позвал пса:
– Пошли, Сашка.
Пёс по имени Сашка лизнул напоследок салфетку из-под хотдога и послушно засеменил вслед за мальчиком.
– А пойдем за ним, погуляем, – сказал Василий. – Заодно и посмотрим, что он такое знает, чего ты, Колёк, не знаешь.
Втроем они двинулись за мальцом с собакой. Мальчик шел неторопливо, на ходу присматриваясь к людям. Вот он остановился возле мужчины средних лет, сидящего сразу на трех баулах, которые чаще всего используют челноки.
– Дядя, дайте пятачок на еду для собаки, а?
Мужчина смерил его равнодушным взглядом, подумал, неторопливо полез в карман куртки, достал десятирублевую купюру и протянул мальчику.
– Ух ты! Спасибо, дядь. – Он собрался двинуться дальше, но мужчина его окликнул:
– Зовут-то тебя как?
– Сеня, – обернулся мальчик. – А хотите, я вам будущее угадаю?
Мужчина опять подумал:
– Ну, угадай. Только сначала прошлое.
– Прошлое? А зачем вам прошлое? Вы же там всё знаете.
– Я-то знаю. А ты?
– Я? Я тоже знаю. Сейчас… В общем… Ну… – Мальчик глядел в землю. – Зовут вас Аркадий Зурабович. Лет вам 39. У вас есть две дочери. А живете вы в этом… в общем, или в Калинине, или в Твери… Вы там в тюрьме сидели и там с вашей первой женой познакомились.
– Во дает! – сказал Василий. – Непростой Сеня-то!
Николай посмотрел на Василия, на Стаса, и снова на мальчика. И во взгляде его был удивление, замешанное с явным сожалением.
Лицо мужчины после слов Сени как будто заострилось. Он встал, оглянулся на баулы, подошел к мальчику и крепко взял его за плечо:
– Ты, Сеня, откуда всё это знаешь, а? Говори. Ты что, не один тут? Так я вас тут всех сейчас переловлю и в милицию сдам! Всю вашу банду! Так и передай! Если еще хоть раз к сумкам подойдешь – пожалеешь! Иди отсюда. И пса забери.
Мальчик даже не обиделся. Шмыгнув носом, он отошел на безопасное расстояние и сказал: