– А вот посмотрите, Сережа, на эту бумажку. Скажете что-нибудь? Я следователь, зовут меня Михаил Сергеевич Коренев.
– Как Горбачева, – сказала вдова тоном, не лишенным обвиняющих ноток.
Сергей пробежал текст глазами и сразу всё понял. Это не укрылось от глаз Коренева, и теперь он мучительно соображал, как действовать дальше.
– Мам… – Сергей перевел взгляд с бумаги сначала на Коренева, потом на Наталью. – …Сказать?
– А что сказать-то? Что сказать? – запереживала Наталья. – Что ты знаешь-то? Что ты знаешь?
– А вам это зачем? – спросил Сергей следователя. – Скажите, что случилось?
– Да что случилось… Просто ряд событий не поддаётся никакой логике. Ничего страшного, просто шутит кто-то. Хотелось бы понять. Это уже не первая записка. – Следователь порылся в папке. Вот еще одна, почитайте.
– "Это нас, страшных духов, вызвала твоя Вера. Быстро садись за стол, иначе сейчас же превратишься в козла!!" – вслух прочел Сергей. – Какая Вера?.. В общем, я не знаю… – Сергей опустился на табурет. – Просто никому уже не будет хуже… Да вы и не поверите…
В кухню тихо влетел Стас. Присев на подоконнике, он оценил обстановку и сказал:
– Давай, Серега… Колись. Теперь уже всё равно.
В дверь снова позвонили. Наталья пошла открывать. Сразу вернувшись из прихожей, Наталья суетливо переглянулась с Кореневым и кивнула Сергею:
– Иди, это к тебе.
– Кто?
– Не знаю… Твой рыжий сектант пришел.
Лера была с малышами. Все сидели на кухне, и каждый со своим отношением к йогуртам. Николай тоже прозрачно расположился за столом и с улыбкой наблюдал канючащих детей. Лера с напускной строгостью рассказывала сыновьям о страшных последствиях нехватки витаминов.
Зазвонил телефон. Лера взяла со стола радиотрубку:
– Это ты, Кать? Привет… Да нет пока… Не знаю… Ну, срок еще позволяет подумать… Что?.. Что такое суррогатная мать?.. Господи!
Николай насторожился.
– Да ты что! – Лера рассмеялась. – Ну, ты, Катюха, даешь! Если уж я рожу, то никому продавать не буду. Я просто не знаю, буду ли рожать. Посмотрю еще… Ну, ты придумала!.. Ладно, пока.
Лера тут же набрала номер:
– Здравствуйте. А скажите, пожалуйста, сколько у вас сейчас аборт стоит?.. Ну, чуть больше месяца… Ясно. Спасибо.
Лера положила трубку и задумалась. Николай поднялся, нервно сунув руки в карманы брюк, полетал по кухне и покинул квартиру через оконное стекло.
Василий сидел на барной стойке кафе, где работала Люся. Кафе еще не открылось. Люся, навалившись на стойку, болтала с пожилой уборщицей, протирающей столы.
– Ты, Люська, не торопись. На такую, как ты, многие клюют. Клюют-то, клюют, а жениться не торопятся. Внешность у тебя не подходящая.
– Да? А я думала, у меня всё в порядке.
– "В порядке"! Головой-то соображай! Куда ты такие ноги-то отрастила, глупая! А мужики трусливые все. Они женятся, чтоб тылы себе закрепить, чтоб всегда можно было вернуться в теплый дом, где детишки сопят, где обед готов, постирано всё, и жена-дурнушка в постели согреет и никаких вопросов задавать не будет! А согреется мужик – и пойдет вот к такой, как ты – зубы скалить, деньгами сорить и в постель тащить, поняла? И без всяких обязательств!
Люся, звонко цокая каблуками, вышла из-за стойки, приблизилась к одному из высоких зеркал, украшающих стены кафе, и с удовольствием на себя посмотрела:
– Права ты, тёть Тань… Обрублю я себе ноги! И заживу долго и счастливо с каким-нибудь старым кобелем.
Василий рассмеялся:
– Ну, вы девки… Просто философы! Вас послушаешь, так не поймешь, откуда красивые дети родятся… Если все замужние женщины дурнушки!
– Вот ты юродствуешь всё, Люська, а живёшь-то пусто! – продолжала тётя Таня. – Мужика схоронила, а он тебе ж ничего не оставил! Кто ж так живёт! Вот ты молодая, потому и глупая. Красоту растратишь по глупости и ни с чем останешься! Как я… Уж я-то в молодости какая хорошенькая была, ужас!
И тётя Таня мечтательно опустилась на фигурный стул.
В кабинете Оборотнева было сильно накурено. Пепельницу в виде царь-рыбы переполняли бычки. Несмотря на светлый день, на столе горела настольная лампа. Михаил Коренев сидел напротив Игоря Ивановича и ждал, пока тот отыщет нужное место в толстой книге.
– О! Вот! – Игорь Иванович поправил на носу очки и прочел: – Смерть не имеет к нам никакого отношения, так как, когда мы существуем, смерть еще не присутствует, а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем. Эпикур. 341-й – 270-й годы до нашей эры… Понял, Миха?
Подполковник захлопнул книгу и поднялся, чтобы поставить её на полку. Вернувшись за стол, он привычно намылил ладони несуществующим мылом и протянул:
– Та-а-ак… Ну, и что, Миша, прикажешь думать по поводу всего этого твоего… доклада?
– Не знаю, Игорь Иванович… В конце концов, всё это уже большого значения не имеет. Деньги мы нашли, сегодня вернем в банк. Фальшивомонетчики задержаны, воры и убийцы тоже, кто рехнулся, а кто и на том свете… Что еще?
– Но нас же спросят, как всё это происходило, Миша. И что мы ответим? Что не установленные приведения пошутили? Напугали народ, пообщались с супругами и детьми, организовали сеанс связи живых с неживыми… Ты думаешь, что я могу это принять за версию? Может быть, они и машины водили? И бронетранспортеры? Может, и банки грабили?.. А что этот рыжий-то из себя представляет?
– Да так. Техническая интеллигенция Перепугался, когда я представился, чуть не удрал. Но ничего нового не сказал. Просто подтвердил, что был такой сеанс связи с душой умершего. И на момент этого сеанса у него не было никаких сомнений, что всё происходит по-настоящему. Но вот теперь, говорит, раз здесь органы, я, говорит, понимаю, что это было просто ловкое мошенничество.
– А пришел-то зачем?
– Так он, я ж говорил, он деньги принес парню за эту услугу, за разговор с покойником. 1000 долларов.
– И отдал? 1000 долларов? За мошенничество?
– Отдал. Я не препятствовал. Парень обрадовался. Вдова тоже. В общем, ничего я так и не понял…
На столе зазвонил телефон:
– Слушаю, Оборотнев… Так… Кто избил?.. Как это сам себя?.. В своей камере?.. И что?.. Врача приглашали?.. А диагноз?.. Помешательство?.. – Игорь Иванович поднял глаза на Михаила. – Ладно. Пишите рапорт. Только очень подробно напишите, со всеми деталями. И ко мне.
Положив трубку, Оборотнев тяжело вздохнул:
– Полку придурков прибыло. Спецназовца нашего в камере избили… В замкнутом помещении… И у него… в общем, крыша поехала… Ты, Миха, мог бы сам себя отлупить до потери рассудка?
– Я? – Михаил поморщился. – Не знаю. Я в спецназе не служил. Может, их там этому обучают?
Николай стоял на крыше Эрмитажа и смотрел на реку. Красавец город лежал перед ним как на ожившей открытке. Сырой балтийский ветер ровно дул с юго-запада.
Неожиданно рядом с Николаем на крышу прилетел голубь и сразу обернулся грустным Стасом.
– Привет, Стас, какие новости? – Николай снова обернулся к реке.
– Привет. Никаких… Правда, как я и думал, к моим этот следователь приходил, и Серега ему всё рассказал… Что знал.
– И что?
– Да ничего… Всё это уже не имеет никакого значения.
– Я тоже у своих был… И тоже думаю, что это уже не имеет никакого значения.
Они замолчали. И молчали довольно долго. До тех пор, пока на крышу не свалился голубем сантехник Василий.
– Здорово, мужики, царство вам небесное! Чё грустим?
– А что веселиться-то? – угрюмо ответил ему Стас. – Может, ты чем порадуешь?
В ответ Василий шумно вздохнул.
– Да нет. Радостей мало… А жаль! Жаль, мужики, что так и не понял ничего за пять десятков лет! Надо было хотя бы 84 прожить – и хватило бы! Может, тогда бы во всём разобрался.
– В чем ты хотел разобраться, Вася? – спросил Николай.
– Во всём. Зачем мужчины, зачем женщины. Зачем вообще люди появились… Появились и засуетились! И стали друг другу мешать жить.
– Ну, не все мешают жить, – возразил Стас.
– Все. И не только люди. И страны – одна другой мешают. Поделились на государства и соревнуемся, кто сильней. Зачем? Зачем, если правительства только для обслуживания своего населения придуманы?
– Потому что у каждой страны своя национальная идея есть, Вася. Свой национальный герой, – стал размышлять Николай. – И своя гордость. Мы, кстати, свою национальную идею всё еще ищем.
– И что?.. "Национальная идея!" Колёк, вот чё её искать? Наша национальная идея – это мы! Какие мы, такая и идея. Если мы придурки все, то и идея наша – утопия. Если добрые – идея добрая. Мы, скорее всего, добрые придурки. Помнишь старый анекдот? Брежнев на съезде партии говорит: "Идея!" Все сразу блокнотики повытаскивали, авторучки повытаскивали – записывать скорей, а он: "Иде я нахожусь?" Вот и вся идея. До сих пор не разберемся, где находимся. А потому что страна большая! У Швейцарии территория маленькая – значит, и идея национальная маленькая. В кошелёк умещается! А у нас?! У нас идея огромная! Можно сказать – бескрайняя! Потому мы её и не отыщем никак.
– Интересно, – сказал Стас. – Может, ты нам и про нашего национального героя расскажешь?
– Подколол! Да какой национальный герой, Стасик! Это у американцев бэтманы всякие и рэмбы – герои! А у нас?! Ты что, не знаешь, что в нашей любимой стране все дела всегда всем миром решали?! И до 17-го года, и после. Наш национальный герой – коллектив! И никуда от этого не денешься! Это мы! Это мы опять! Мы – и идея, и герой! Какие там рэмбы!? Какие бэтманы!? Обрюхатит парень девку – так к его порогу всё население деревни придет и спросит: "А жениться кто за тебя будет? А?" Национальный герой у нас – это коллектив…