Глава VIII Национальный герой
Стас, Николай и Василий сидели на крыльце отделения милиции, к которому сотрудники ГАИ с утра отбуксировали покореженную "семерку" генерала Николая Михайловича. Сам генерал получил легкое сотрясение и вывих плеча и теперь обрабатывался медиками в лазарете СИЗО. Задержание Николая Михайловича произвели сразу после обнаружения в багажнике его машины мешка с двумя миллионами долларов из ограбленного банка.
Дух Паши умчался в неизвестном направлении, как только "семерка" генерала влетела в придорожную самостийную лавку, разнеся в красно-желто-зеленые брызги горку арбузов и дынь. Молодой южанин, владелец фруктов, ничему не удивившись, сразу стал ругаться на своём языке в сторону повисшей в кустах машины. Вот тогда дух Паши из салона и исчез.
Призраки грустно молчали. Было еще довольно рано. Из отделения вышли милиционеры: младший сержант с лейтенантом – оба в полной экипировке, и майор. Майор, стреляя по сторонам глазами, вполголоса зло говорил подчиненным:
– И не огрызаться! За вами и так достаточно! Четыре жалобы на вас! И всё за членовредительство! Вышли на дежурство, так оставьте свои психические стрессы дома! Мне за вас отдуваться надоело! Вне службы бейтесь друг с другом хоть до посинения, а хулиганов и пьяниц надо просто привезти и сдать дежурному, а не поправлять им всякие почки с селезенками! Пресса вон и так уже… А мы… Наши граждане… Наши органы… Сотрудники внутренних органов наших граждан… Тьфу!.. Короче, заступайте! Проштрафитесь – уволю.
Майор, хлопнув дверью, вернулся в отделение, а заступившие органы спустились с крыльца и, щурясь на низкое солнце, вразвалку пошли к патрульной машине.
– Наша милиция, – размышлял Василий, – очень становится похожа на американскую полицию. Вот как-то похожа и всё!
– Так наша милиция те же самые фильмы смотрит, что и мы, – заметил Николай, – ничего удивительного.
– Да, – согласился Стас. – Всё от фильмов. Только у нас не говорят "Вы имеете право хранить молчание". Говорят гораздо короче… А, вообще, мы по американским фильмам и живём. Даже ругательства копируем, как будто своих мало! Подростки по улице идут… Не подростки, а "ФАКельное" шествие!.. А депутаты наши! Вон спорят, праздновать у нас Хэллоуин, или не праздновать. Скоро российский день благодарения введут!
– А вместо индейки, – развил Николай, – на стол будем двуглавого орла подавать, запеченного с яблоками.
– Да-а… – Василий встал, потянулся, затрепетав крылышками и продолжил тему кино:
– Вообще, у америкашек приличные фильмы бывают. Я тут недавно смотрел…
– Какой? – заинтересовался Стас.
– Да не помню я названия… А! Слушай, там играет этот, как его… Алик Обалдуй!
– Может быть, Болдуин? – уточнил Николай.
– Точно! Точно! Обалдуй Болдуин!
Стас прыснул с крыльца в приступе смеха. В этот же момент к ним вернулся Паша. Появившись под навесом крылечка, он обратился к духам с неожиданным пафосом:
– Привет, мужчины, земля вам пухом…
– Привет, Павлик! Взаимно, – ответил за всех Василий. – Ты куда удрал-то?
– Да так, делишки траурные… Я вас едва нашел. По всем отделениям мотался. По больницам, с ног сбился! Как вы друг друга отыскиваете-то? Да и вообще… Научили бы своим чудесам…
– Извини, Паша. Тебя научишь, так ты таких дел наворотишь…
– Ладно… – Паша неловко помялся. – Ты, Вася, обещал мне имя человека, из-за которого я… скончался.
– Павлик! "Скончался" говорят о великих, а ты просто…
– Не в этом дело! – остановил сантехника Пашин дух. – Обещал? Говори, кто убийца!
– Обещал… В общем, любовник твоей жены и твой убийца – одно и то же лицо.
– Витя! – выдохнул Паша. – Я так и знал!.. Ну, всё! Теперь ему конец, если найду.
Стас незаметно зажмурился и, спустя нескольких мгновений, сказал:
– Вы его в следственном изоляторе Крестов найдете. Во второй камере.
– Откуда вы… – Паша осекся. – Спасибо.
И сразу пропал.
– Заложили! – хохотнул Василий. – Ладно. Паша всё равно ему ничего не сделает. Пусть Витюшу правосудие наказывает. А Паше просто надо пар спустить, Паша нам еще пригодится… Меня сейчас больше беспокоит, что нам-то делать?
Стас грустно молчал. Николай всей своей позой давал понять, что никуда не собирается двигаться.
– О-о, ребята, что-то вы потухли. Ладно! Так и быть! Пошли со мной, я вам свою заначку покажу. Я в хорошие времена восемь финских унитазов зашкерил! Классные! Я бы сказал, мечта! Если бы задницы умели выбирать, то из всех унитазов они бы выбрали именно эти! Можно продать…
– Вася, – тихо сказал Николай, – успокойся. Неужели ты не понял, что нам ничего не дано сделать после смерти. Что вся наша возня – это только возня… Всё кончилось! Нам об этом уже 20 раз намекнули, ты не заметил?.. "Унитазы"!
– Я тоже об этом думаю, – сказал Николай. – И вы меня, ребята, извините, мне бы домой надо. В машине милиция адрес мой нашла, в блокноте, теперь и Наталью допрашивать начнут. В общем, сделать я ничего не смогу, но хоть рядом побуду… Если что, встретимся. Пока.
Стас растворился в воздухе. На крыльце стало совсем грустно, Василий даже прослезился. Николай не смотрел на него, сидел, облокотившись на кирпичную стену здания, и думал о чем-то своём.
Спецназовец Витя находился в небольшой камере с койкой, столиком, раковиной и унитазом. Утром ему принесли геркулесовую кашу, чай и два куска белого хлеба. Скептически оглядев завтрак, Витек всё-таки решил его съесть. Чем и занялся.
Паша вошел в камеру сквозь тяжелую дверь. Увидев перед собой мирно жующего партнера, Паша просто осатанел:
– Ты, Витек, меня сильно огорчил! – сказал дух Паши и пнул миску с кашей. Неожиданно для него миска взлетела, и каша мгновенно повисла на носу узника. Павел удивленно посмотрел на свою полупрозрачную ногу:
– Вот это да! А ну-ка еще… Получи-ка, гаденыш!
Он тут же плеснул ладонью по щеке спецназовца, и уже обалдевший к этой секунде Витёк вдруг заорал благим матом и забился в угол.
Заглянувший в глазок двери охранник видел, как задержанный метался у стены и непрерывно орал что-то нечленораздельное, пересыпанное отменными ругательствами. Он то падал на пол, то вдруг взлетал в воздух и шмякался о стену. Голова его болталась, как будто её за нитки дергал кукловод. Витёк катался по полу, отпрыгивал в угол, вновь выволакивался в центр камеры и снова отлетал к стене. Орать он не переставал.
– Сумасшествие симулирует, – пробормотал охранник и, заложив руки за спину, медленно продолжил свой путь по бесконечному коридору.
Недалеко от Витька, в лазарете следственного изолятора, отдыхал генерал-майор Николай Михайлович. Голова его была перебинтована, плечо в гипсе. Николай Михайлович лежал на скромной койке под коричневым байковым одеялом и болезненно морщился, слушая громкий, булькающий храп соседа. Генерала поместили сюда утром, когда его сосед все еще спал. Но вот сосед проснулся, быстро, по-птичьи, повернул голову в сторону Николая Михайловича, мгновенно покинул постель, подошел к кровати генерала и сразу вцепился ему в волосы, торчащие меж бинтов: – Перхоть, товарищ, – это агенты международной инфекции! Только убивать и кипятить! Только кипятить и убивать!
В квартире Стаса было тихо. Сергей всё еще спал после ночного бдения у компьютера, Алёнка была в школе, а Наталья заканчивала завтракать – она молча сидела на кухне, держа перед собой кружку с недопитым чаем, и задумчиво глядела в окно.
В дверь позвонили. Наталья удивилась и пошла открывать. Михаил Коренев представился и попросил её ответить на несколько вопросов. Прежде, чем пустить следователя в квартиру, Наталья досконально изучила его удостоверение. Затем предложила ему тапки покойного мужа и проводила в кухню.
– Мам, кто там? – прокричал из детской Сергей, но Наталья ему не ответила.
– Наталья Викторовна, позвольте, прежде всего, показать вам один документ. Если вы сможете мне что-нибудь объяснить, буду вам очень благодарен.
Михаил достал из черной папки и предъявил вдове ксерокопию блокнотного листка из машины генерала.
– "Вези доллары но назначению, иначе тебе каюк…" – недоуменно прочла Наталья. – Ничего не понимаю. Какие доллары? И почерк незнакомый… А адрес наш. Адрес, точно, наш.
– И никаких соображений по этому поводу у вас нет?
Следователь, к неожиданной своей радости, заметил, что в однозначном "нет" женщина не уверена. А это значило: что-нибудь здесь обязательно есть.
– Нет, – сказала Наталья.
– И всё-таки…Может, кто-нибудь из домашних? Муж? Дети?
– Мужа я схоронила недавно… – тут вдруг и Наталья напряглась и недоверчиво уставилась на следователя, который всё более убеждался в некоем своём попадании.
– Да? Извините. Примите искренние соболезнования… Болел?
– Болел, – моргнула Наталья.
– А где он работал?
– В оборонке… Танки всякие… он у меня инженер был. А что, собственно, случилось? Почему вы ко мне… Мало ли, кто бумажку дурацкую написал!
– Вот это мы и пытаемся понять. В общем, ничего серьезного, но… Вам ничего не говорят такие имена: Петр Николаевич Кипятенко? Валерия Анатольевна Суворова? Данила Владимирович Спиридонов?
– Не знакома. Не знаю таких.
– Шаркая тапочками, в кухню пришел заспанный Сергей. Увидев незнакомого мужчину, Сергей весь подобрался, заправил майку в тренировочные штаны и поздоровался. Следователь мгновенно перестроился.
– Здравствуйте. А вас как зовут?
– Сергей.
– А… это ваш сын, да? – он обращался к Наталье.
– Сын. Сережа… – Наталья с досадой глядела на Сергея, давая ему понять, что пришел он не вовремя, но Михаил уже ухватил быка за рога.