Нечто вроде материнской любви затеплилось в ее холодном и насмешливом сердце. Он для нее – неразумный крупногабаритный малыш, которого забыли научить главному в реальной жизни. Той жизни, что сложилась, где хочется быть успешным. Она лучше знает, как это сделать. Он же может работать и работать из-за одной своей врожденной тяги к добросовестному труду и какого-то идеального представления о назначении человека. Этой-то чистотой и высотой стремлений он ей был дорог и страшно необходим для ее эксперимента жизни. Странно, но этого душевного склада она принять не могла, словно была на другом полюсе. Была частица той силы, которая, желая сделать зло, получает добрые всходы, – не наоборот, когда "благими намерениями вымощена дорога в Ад".
Правда, ее линия подтягивания к реальным высотам современной жизни очень жесткая… Сможет ли он не дрогнуть? Пойти прямо, не принимая в расчет, чем придется пожертвовать. Ну, ей-то уж точно эти размышления побоку: нет, так нет, не сможет один – сделает другой…
Лере неожиданно захотелось сегодня же, немедленно побывать дома, приласкаться к маме и папе. Она, улыбаясь, недоумевала непреодолимому желанию коснуться родительской руки, точно подобный тактильный контакт поможет разрешить все сомнения и решиться окончательно. Она погладит мягкой бархатной ручкой папу, расправит поседевшие и поредевшие вихры его волос, проведет по спине по плечам, и он замрет, довольный и благодарный. Ведь когда-то было наоборот: также он гладил разобиженную чем-то дочку, чтобы не кривила губки и не печалила маму-папу несносным характером. Неужели та любовь возвращается обратно? Какая чудесная метаморфоза!
Папа и мама прямо-таки почти один к одному похожи на Антонину Степановну и Владимира Владимировича. Это что, в былом могучем Советском Союзе шла такая нивелировка людей? Из Москвы под новогоднюю ночь могли запросто попасть в квартиру в Ленинграде, открыть тем же самым ключом и попасть в ту же самую обстановку, и суметь в течение одной ночи кардинально перестроить личные отношения… Из пьяного недоразумения, вклинившегося в размеренный быт, получить счастливую семейную ячейку. Снова чудеса в решете!
Интересные были эти советские люди! Жили, точно в санатории, где трудились во благо общества – самих себя, потомков, планеты, Космоса – и сам труд являлся обязательной лечебно-профилактической и воспитательно-образовательной процедурой. В продолжение теории Энгельса, где труд из обезьяны сделал человека. А целенаправленный труд, без напряга потогонной системы буржуев, без всеобщей кровожадной алчности сделает совершенного человека: гармоничного, познавшего суть миров и вставшего у штурвала вселенского мироздания. И чего ради все порушили? Чтобы снова, но чуть по-другому, начать то же самое?
Лера, несмотря на ранний час, быстро и бесшумно оделась. Васе оставила записку, что день проведет у родителей. Тихонечко, не скрипнув даже дверью, вышла на улицу. Солнце уже светило ярко, и роса, выступившая на траве, курилась легкой белесой дымкой. Автомобиль, созданный подчиняться воле владельца, готов был распахнуть двери на запрос брелка сигнализации, и скромно ограничился приветственным миганием четырех желтых огней со снятием блокировки замков. Усевшись в прохладное кресло, Лера вынула сотовый телефон, который легким писком известил о получении эсмэски. Сообщение было от Веэв.
На вечере в строгом соответствии со сценарием праздника шеф фирмы под одобрительно-удивленный гул корпоративщиков вручил Веэв десятидневную путевку в Таиланд – на двоих с супругой. Подарок оказался настолько неожиданным, что и раздумывать было нельзя и некогда. Самолет улетал на следующие за юбилейным корпоративом сутки. Впрочем, раздумывать было незачем: о такой поездке мечталось, а сборы в привычном понимании – излишни. Загранпаспорт, кредитка, турпутевка, фотоаппарат, мобильник, нетбук – вот и весь багаж. Супруге, как женщине спортивного склада, совершенно не требовался баул с украшениями и вечерними платьями. Лера с неназойливой любезностью предложила уладить кое-какие домашние дела и присмотреть за квартирой. Так что у Веэв и супруги получилось продолжение праздника: прямиком с "бала на корабль" – на такси они укатили в аэропорт.
В эсемэске помимо благодарности сообщалось, что приземлились в пункт назначения без происшествий. Впечатлений через край. Есть просьба: в компе на работе завершающий документ по тому заданию шефа, над которым корпели, не вылезая из кабинета, целую рабочую неделю, – переправить шефу. Сообщался пароль для входа в компьютер.
"Что ж, это и требовалось!" – с плотоядной улыбкой подумалось Лере. И вместо родительского дома она поехала на работу, чтобы в воскресный день поработать пару часов. У нее и пропуск на работу был такой, что в любое время суток она могла пройти на рабочее место.
Дело в том, что головной офис их ООО-шки размещался на охраняемой территории, – на территории основного производства, вокруг которого и выстраивались договорные взаимоотношения с вновь создаваемыми организациями из частей былого могучего комбината. Этот могучий комбинат был гордостью атомпрома, одним из мировых лидеров в сфере обогащения урана. Как было принято в советское время, комбинат объединял различные производства, начиная с основного, связанного с ядерным комплексом страны, и заканчивая аграрно-животноводческим хозяйством – совхозом, культурно-просветительными и спортивными заведениями. Своеобразное автономное градопромышленное образование. Официально ЗАТО – закрытое административно-территориальное образование, до которого наконец докатилась волна акционирования, подразумевающая частичный допуск частного капитала в святая святых – в стратегический ядерный комплекс, до сих содержащий государственную и коммерческую тайну.
Согласно четким и выверенным реформам госкорпорации "Росатом", непрофильное производство отсоединялось в дочерние предприятия, с частью вспомогательного обеспечивающего производства выстраивались в особые договорные отношения. Вот в этом-то и была вся фишка. Закрепиться в какой-нибудь услуге для основного производства. Сама уникальность производства, занимающего одно из главенствующих положений на мировом рынке ядерных технологий, также накладывала корректуру на характеры людей, так или иначе обслуживающих одновременно и высокотехнологичное, и чрезвычайно опасное, и сверхприбыльное производство. Отчасти этим и объясняется неординарность героев настоящего повествования.
Охрана промышленной территории производилась подразделением воинской части на контрактной основе. Большей частью это были молоденькие женщины, затянутые в военную форму. Было всегда любопытно проходить турникет, напичканный суперсовременными охранными устройствами, где на последней стадии идентификации работника стояли симпатичные девушки в военной форме с косметическим шармом на лице, с отшлифованными ногтями в четверть пальца. Военнослужащие дополняли техническую сторону проверки входящего визуальным контактом, где бдительность часового, вкупе с женской интуицией, вставали непреодолимым заслоном. Частенько в руках у них были металлоискатели, настроенные на обнаружения даже канцелярской скрепки, невзначай попавшей в карман. Не говоря о мобильном телефоне, флешкарте и многом другогом, пронос чего был запрещен по соображениям безопасности: физической, коммерческой, интеллектуальной.
В выходной день на проходной было пустынно, и три смазливых девчонки, затянутые в стильные одежды цвета хаки, забавлялись тем, что предназначенный для индивидуального досмотра ручной металлоискатель подводили к своей талии и двигали вниз, к интимному месту, а то и прямой наводкой ориентировали между ног – раздавался звуковой сигнал, показывающий, что металл обнаружен.
Военнослужащие заливались хохотом, пробовали то же самое определить у другой – и у нее определялась наличие железки в сугубо интимном месте, предназначенном для сексуальных утех, по крайней мере – так считали они. У третей в воинском наряде прибор предательски молчал. На вопрос: "как ты предохраняешься?" был ответ, что никак. Залетит с беременностью – сразу на аборт (раза три выскребали, хотя самой и тридцати нет).
– Ты че себя калечишь, поставь как у нас – спиральку (внутриматочную спираль)! – молвила первая девица.
– Не могу – кровотечения от нее, выпадывает. Врачиха запрещает, – отвечает ей вторая.
– А аборты делать не запрещает? – не осталась безучастной третья девица.
Лера, невольная свидетельница этой сценки, где смех и слезы пополам, сказала:
– У меня попробуй. Определится или нет? – она сразу как-то по-свойски вошла в ситуацию, сложную и животрепещущую для любой женщины: как безопасно для собственного здоровья предохраняться.
Быстрый оценивающий взгляд – своя! – и металлоискатель игриво двинулся в причинное сладкое место.
– Молчит, – с недоумением констатировала военный контролер пропускного пункта с ярким личиком модной дивы. – Может, ничего нет у тебя, так же на аборты бегаешь?..
– Ни разу не сделала аборт. И не одна капля мужского посева мимо не пролилась.
– На таблетках живешь? От них полнеют…
– Никаких таблеток. Два года спиралька стоит, но не простая – супер! Никаких последствий и ограничений. Прежние железяки – как пробки в горлышке. От них, блин, наверно, осложнения с годами будут…
В дверях пропускного пункта показался бравый капитан, видимо, начальник караула, и девчонки мигом посерьезнели: ведь уставом на посту запрещены разговоры на посторонние темы.
– Ладненько, девчонки, поговорим еще. Телефончик возьми, – она обернулась и протянула визитку трехкратной абортнице. – Адью, и до встречи.