Улыбаясь воспоминаниям, Мигель посмотрел на часы - было пять минут десятого - и, закурив новую сигарету, пересел подальше в тень: утреннее солнце уже припекало во всю мочь. К заправочной станции напротив подъехал тяжелый грузовик с прицепом, потом бесшумно подлетел роскошный обтекаемый "нэш амбассадор". Из него вышел толстяк в белом костюме. В какой, собственно, машине должна приехать". Джоанна? Если бы знать, можно увидеть заранее, еще от поворота…
…Тот год, проведенный вместе в столице, и положил основание их любви. Потом они оба кончили - Джоанна свой колледж, а он университет. Ему предлагали работу в министерстве просвещения, но Джоанна уезжала в США, и ему хотелось жить поближе к ее родным местам, чтобы иметь возможность быть вместе хотя бы во время ее приездов на каникулы. Он устроился народным учителем сюда, в поселок Коатльтенанго, расположенный в получасе езды от имения Монсонов. Джоанна познакомила его со своим отцом. Дон Индалесио принял молодого учителя очень холодно и высказал сомнение в пользе этой нелепой затеи - открывать школы для детей пеонов. О подлинном характере отношений между Джоанной и "этим Асеведо" он, разумеется, не догадывался. Мигель тогда уехал из "Грано-де-Оро" взбешенным и в первое же свидание наедине - накануне отъезда Джоанны в Нью-Йорк - наговорил ей кучу страшных вещей, за которые просил потом прощения в каждом письме. Впрочем, Джоанна ничуть не обиделась, отношение отца к Мигелю она и сама нашла возмутительным, но понадеялась на время.
Время, к сожалению, ничего не принесло. Наоборот, начало проведения аграрной реформы окончательно сделало учителя и плантатора заклятыми врагами. Мигель никогда не писал об этом Джоанне и ничего не сказал во время прошлогодних каникул, в свою очередь понадеявшись, что она сама поймет это рано или поздно. Теперь, очевидно, она это поняла, судя по вчерашней записке.
Мигель покачал головой и втоптал в пыль окурок. Очень неприятно становиться между отцом и дочерью, но иного выхода нет. Джоанне так или иначе не место в этой среде, она чужда ей и никогда не будет в ней счастлива. Вообще странно, как такая девушка - с такими взглядами на жизнь - могла вырасти в семье Монсонов, в окружении всех этих Гарсиа, Орельяна и прочих. Впрочем, она ведь здесь и не росла, разве что до семи лет. А последние годы - два-три месяца каникул и все остальное время в колледже, в университете… ну, и с ним, с Мигелем. Можно сказать без хвастовства, что сегодняшняя Джоанна наполовину воспитана им самим.
Недаром же учитель, черт побери!
Однако она опаздывает, уже четверть десятого. Нужно надеяться, что у нее не вышло какой-нибудь неприятности дома… Впрочем, Джоанну запрещением не остановишь.
Поднявшись, Мигель еще раз глянул из-под ладони на шоссе - из-за поворота вынырнула маленькая красная машина - и направился к лавке часовщика, чтобы сверить часы. Часы оказались верными, он вернулся на свой наблюдательный пункт и, вздохнув, вытащил из кармана новую сигарету. Красная малолитражка стояла теперь под навесом заправочной станции, откуда только что выплыл кремовый "нэш"; коротко, по-модному подстриженная блондинка говорила что-то механику, прислонившись к радиаторной решетке и перекладывая из руки в руку связку книг. Эти пепельно-золотистые волосы - неужели?.. Мигель бросил незакуренную сигаретку и шагнул к обочине дороги. В этот момент блондинка отдала механику ключ и направилась к дверям станционного ресторанчика.
- Джоанна! - крикнул Мигель, увидев ее профиль. - Джоанна!
Он в несколько прыжков пересек шоссе, едва увернувшись от взвизгнувшего тормозами грузовика. Джоанна стремительно обернулась - ее пестрая юбка разлетелась колоколом - и выронила книги. Она просияла в улыбке, но не успела ничего сказать, потому что Мигель схватил ее за плечи и рванул к себе.
- Ты с ума сошел… На улице… - шепнула она, переводя дыхание. - На нас же смотрят!..
- А мне какое дело? Пускай смотрят! Пускай завидуют!
- Нет, но… О милый, если бы ты знал, как я по тебе соскучилась! Если бы ты только…
Не договорив, она сама обняла его за шею и привстала на цыпочки, закрыв глаза.
- Слушайте, молодые люди, - скучным голосом сказал вышедший на порог хозяин ресторанчика, - нельзя же так! Если вам нужно побыть вдвоем, так у меня есть комната…
- Комната и у меня есть, - счастливо засмеялся Мигель, - не хуже вашей! Идем, малыш, что они понимают!
- И впрямь ничего, - согласилась Джоанна. - Идем!
- Минутку, твои книги…
- Это твои, Мигель, я тут тебе привезла много интересного. Ну, как ты жил все это время? Ты похудел, милый, правда, хорошо себя чувствуешь?
- Как Тарзан. А ты? Впрочем, твой вид говорит сам за себя. А зачем волосы обрезала? Я тебя и не узнал, честное слово!
Джоанна приостановилась и испуганно взглянула на Мигеля.
- Тебе не нравится?
- Ну, мне все в тебе нравится, но, по-моему, раньше было лучше, - неуверенно отозвался Мигель. - Не то, что тебе так не идет, а просто… Я, знаешь, сейчас сидел тут, пока ждал тебя, и вспоминал, как мы познакомились, помнишь?
- О! Еще бы, - кивнула Джоанна. - Я даже предлог тогда выдумала, будто хочу написать книгу.
- Стыдилась бы вспоминать! Так вот, помнишь, как ты тогда ходила - такие волосы до плеч, мне, пожалуй, они больше всего и нравились…
- Вот так комплимент!
- Серьезно, ты тогда еще носила форму колледжа, с такой синей шапочкой пирожком, и на ней герб с девизом…
- Угу, а девиз помнишь? "Vitae Discimus".
- И девиз помню, а еще больше помню волосы, как они падали из-под шапочки. Мне всегда хотелось погладить, как котенка. Ну, идем скорее. Знаешь, у меня там есть бутылка шампанского…
- О-о-о!
- Да-да, и даже стоит на куске льда, если он еще не растаял. Так что поторопимся. Ну, а у тебя как? Как дома?
- Дома… - голос Джоанны вдруг стал печальным. - Знаешь, милый, у меня дома очень нехорошо… И потом вообще… я вчера узнала такие неприятные вещи…
- Что такое? - встревожился Мигель. - Ну-ка, рассказывай. Погоди, давай перейдем в тень. Так что там у тебя дома?
Она начала рассказывать. Мигель слушал молча, нахмурившись, не переспрашивая и не задавая вопросов.
- Ну что же, малыш… - сказал он, когда Джоанна закончила свой рассказ, передав и сегодняшний разговор с отцом. - Я скажу так. Видишь ли, о том, что рано или поздно это должно было случиться, ты и так могла догадываться. Взгляды твоего отца ведь не изменились за этот год, верно? Это очень печально, когда между детьми и родителями теряется общий язык, но…
Он пожал плечами и переложил связку книг из левой руки в правую.
- Все дело в том, малыш, насколько твои взгляды являются прочными, насколько ты уверена в своей правоте. Если ты в ней уверена на сто процентов, то нужно суметь сделать соответствующий вывод. Понимаешь, я хочу сказать: сейчас ты, разумеется, не переубедишь отца на свой лад. Позже - я в этом уверен - он и сам поймет, что был не прав. Но пока… Боюсь, что тебе будет очень трудно с ним ужиться. Ну, вот мы и пришли. Узнаешь место?
Джоанна печально улыбнулась.
- Еще бы! Кусты только очень разрослись. А школа мне кажется такой старой-старой… Ой, неужели это Чучо? Небо, я его помню совсем щенком! Чучо, поди сюда, Чучо!
Пес кубарем вылетел из калитки и с налета облаял Джоанну; потом, по-видимому узнав, смутился и отошел в сторону, сгибаясь в кольцо от избытка вежливости.
- Входи, малыш, - сказал Мигель, распахнув перед Джоанной дверь и посторонившись. - Входи, только не пугайся обстановки. Я тут немного прибрал, но на твой вкус…
- На мой вкус это выглядит вполне сносно, - улыбнулась Джоанна, стаскивая перчатки. - Только не стоит держать посуду на книжном шкафу.
- Она вымыта сегодня утром, - с гордостью сказал Мигель. Сняв со шкафа тарелку, он повертел ее перед Джоанной и, подмигнув, поставил на прежнее место. - Так что прошу без критики!
- Я не критикую, милый. Ну, теперь ты можешь поцеловать меня без помех…
…За окном, кого-то приветствуя, оживленно залаял Чучо.
- Кто-нибудь к тебе? - шепнула Джоанна, слегка отстраняясь.
- Очевидно, мои разбойники, - улыбнулся Мигель. - Боишься за свою репутацию?
- За твою, чудак, за репутацию учителя. Моя, надо полагать, все равно уже пропала.
Мигель встал и подошел к окну.
- A-а, я так и знал. Что скажете, друзья?
- Мы за мячом, сеньор профессор, - раздался мальчишеский голос. - Мы осторожно, правда…
- А стекло вчера выбили? - спросил Мигель.
- Так это Альберто, он с нами сегодня не играет. Мы осторожно, вот увидите…
- Ладно, мяч я дам, но только с одним условием: играть вон на том пустыре. И если я увижу, что кто-нибудь выбегает за мячом на шоссе, тогда все, прощайтесь с футболом навеки. Почо позавчера чуть не попал под машину. А это что у тебя с коленом?
- Я упал.
- А промыть ссадину не мог? Погоди-ка…
Мигель достал из шкафа потертый футбольный мяч, аптечку и вышел из комнаты, улыбнувшись Джоанне. За окном раздался его голос:
- Давай-ка сюда свое колено, живо.
- Не на-а-адо, сеньор профессор…
- Боишься? Ну как хочешь. Я думал, ты мужчина.
Последовало короткое молчание: очевидно, пострадавший обдумывал свое положение.
- Ладно, мажьте… я вовсе не трус…
- Чудак, я этого и не утверждал. А ну-ка, вот так. Ну что, очень страшно? Сейчас мы это заклеим, и все будет в порядке… Все! Ну, катайте. Да на дорогу чтоб не выскакивали, слышите, вы?