…Это случилось шесть лет назад, на очередной вечеринке в доме доктора Моралеса. Такие вечера, или "тертулии", как несколько старомодно называл их хозяин дома, устраивались для студентов и вообще учащейся молодежи и пользовались большой популярностью, хотя ничего крепче кока-колы на них не подавалось; правда, с помощью рома, контрабандно приносимого в карманных фляжках, кока-кола легко превращался в напиток, известный под именем "Свободная Куба", и по субботам в переполненном доме доктора Моралеса бывало весело. Именно в одну из этих суббот Мигелю Асеведо сказали, что с ним хочет познакомиться какая-то девушка.
Девушка оказалась похожей на иностранку: светловолосая, со строгим взглядом больших серых глаз, странно выглядевших на загорелом лице.
- Я давно хотела с вами познакомиться, сеньор Асеведо, - сказала она без всякого, впрочем, акцента, когда их представили друг другу. - Вы можете уделить мне полчаса?
- Конечно, - несколько растерянно кивнул Мигель, - пройдемте вон туда, там можно поговорить… без помех. Так я вас слушаю, сеньорита…
- Монсон, - подсказала девушка, - меня зовут Джоанна Аларика Монсон. Я хотела поговорить с вами вот о чем… Мне говорили, вы участвовали в последнем перевороте, не правда ли? Ну вот, а я хочу написать книгу, и, понимаете, мне интересно поговорить с участником событий.
- Книгу - вы? - невежливо изумился Мигель.
Девушка покраснела.
- А что такого? - запальчиво возразила она. - По-вашему, книги можно писать только старикам? Если хотите знать, Маргарет Митчелл было семнадцать лет, когда она написала "То, что унес ветер", а сестры Бронте…
- Сдаюсь, сдаюсь, - засмеялся Мигель.
- А мне тоже семнадцать, я в будущем году кончаю колледж…
"Подумаешь, колледж, - усмехнулся про себя Мигель, - я на тот год буду уже учителем…"
- Дело в том, сеньорита Монсон, - сказал он вслух, - что…
- Вы можете звать меня просто Джоанна.
- Дело в том, Джоанна, что мое участие в перевороте - вы ведь имеете в виду октябрьский, не так ли? - оно было, так сказать, совершенно эпизодическим. И вообще случайным.
- Ничего, вы все-таки расскажите, - быстро сказала она. - Я могу стенографировать?
- Нет уж, пожалуйста, без стенограмм. Боюсь, что вы путаете писателя с репортером, сеньорита Джоанна.
- Я ничего не путаю, - сердито отозвалась "сеньорита Джоанна" и тут же улыбнулась. - Но вы, пожалуйста, расскажите поподробнее, прошу вас.
- Да мне, собственно, нечего и рассказывать. До самого последнего момента я вообще ничего не знал… Ну, говорили, что готовится переворот, но что и как, это для меня было тайной. А потом, уже девятнадцатого… в общем, чтобы было понятно, я был тогда на первом курсе, жил в комнате с одним приятелем- он был на третьем. И он, каналья, ничего мне не говорил, хотя участвовал в заговоре. Но мы с ним были большие друзья, еще с детства, поэтому, когда девятнадцатого его схватил приступ - а он, знаете ли, вечный малярик, - то он попросил меня пойти вместо него в одно место и передать то-то и то-то…
- Что именно? - спросила Джоанна, слушавшая с горящими глазами.
- Да это несущественно, нужно было только сказать, что он выполнял то поручение, которое по плану ему полагалось. Он там должен был наладить контакт с некоторыми офицерами форта. Ну, он мне все это объяснил, дал свой браунинг, и я поехал в кабаре "Сирое", знаете?
- Да, знаю. То есть внутри я, конечно, никогда не была…
- Ну вот. Приехал я туда, а там уже собралось человек двенадцать. Сказал пароль, получил отзыв…
- Вы их еще помните?
- "Конституция" и "Демократия". В общем я передал все, что полагалось, и остался с ними, поскольку я уже все равно оказался замешан. Возможно, они меня уже и не выпустили бы, - засмеялся Мигель, - даже пожелай я уйти. Приехал я туда в одиннадцать часов вечера, мы сидели и пили - словом, разыгрывали обычный студенческий кутеж. В час ночи вызвали такси, расселись в трех машинах и поехали к форту "Гуардиа-де-Онор".
- Зачем?
- Вы меня лучше не перебивайте, - с досадой сказал Мигель. - Нас должны были ввести в форт под видом арестованных, понимаете? Чтобы содействовать захвату арсенала. Ну, а пока мы приехали, восстание в форту началось раньше времени, и все было кончено, форт был уже захвачен. Тогда нас вооружили автоматами, дали каждому по десять человек солдат и отправили брать другой форт - "Матаморос".
- Небо, как интересно! И вы его брали?
- Да нет, - засмеялся Мигель, - по дороге выяснилось, что я не умею ни командовать своими десятью солдатами, ни даже стрелять из автомата. Меня с позором отстранили от командования и отправили помогать вывозить оружие из арсенала.
А потом началась артиллерийская дуэль - из форта "Сан-Хосе" правительственные войска стали обстреливать "Гуардиа-де-Онор", а мы стреляли по "Сан-Хосе", и так удачно, что с третьего выстрела взорвали артиллерийские погреба.
- Да, от "Сан-Хосе" ничего не осталось, я видела, - вздохнула Джоанна.
- Вы были тогда в столице? - спросил Мигель.
- Нет, - с сожалением покачала она головой, - за несколько дней до этого папа увез меня домой… Он был близок к генералу Понсе и чувствовал, что что-то будет. Ну и увез.
- А вы, собственно, из каких Монсонов? - поинтересовался Мигель.
- Не из "политических", - засмеялась Джоанна, - у отца плантация в департаменте Эскинтла. Вообще это очень распространенная фамилия, знаете ли… Ну, а еще подробности, дон Мигель?
- Да я ведь сейчас и не все помню: как-никак четыре года прошло. Давайте мы с вами встретимся через недельку, я, может, еще что припомню. Поговорю кое с кем…
- Хорошо, - кивнула Джоанна и, вытащив из кармана блокнот-календарик, аккуратно записала дату, час и место встречи.
Они поговорили еще с полчаса - о кино, о новых книгах, о результатах атомных испытаний на Бикини; потом Джоанна ушла, сославшись на строгость хозяйки пансиона, и Мигелю показалось, что она немного обиделась на то, что он не предложил ее проводить.
Он остался сидеть в своем углу, потягивая через соломинку "Свободную Кубу", которая в бутылочке из-под кока-колы выглядела совсем невинно, и думая о своем новом знакомстве.
Об этом же он продолжал размышлять и на другой день, лежа с закинутыми за голову руками на своей жесткой студенческой койке, и в понедельник, в аудитории, изрисовав страницу в общей тетради обидно непохожими профилями и вензелями "Дж. А. М.", и еще два дня. А в четверг за час до срока он помчался в телефонную будку и позвонил своему приятелю - тому самому, который когда-то толкнул его на участие в октябрьском перевороте.
- Слушай, ты! - крикнул он, торопливо набрав номер и получив соединение. - У меня вдруг возник в голове один принципиальный вопрос. Понимаешь, чисто принципиальный, ну, просто человеческая проблема. Ты меня слушаешь?
- Ну, слушаю.
- Так вот. Предположим, некто, у которого нет за душой ни гроша - правда, скоро будет университетский диплом, - этот некто полюбит дочь плантатора. Понимаешь, настоящего плантатора. Что может из этого получиться?
- А по ее внешнему виду заметно, что она дочь плантатора?
- Ну, пожалуй, да. Да-да, безусловно заметно. Знаешь, нейлоновые чулки, пишет золотым карандашиком и так далее.
- Золотым, говоришь?
- Золотым.
Трубка долго молчала, потом изрекла:
- Брось, не связывайся.
- Да я не про себя, чудак… - опешил Мигель.
- Не связывайся, послушай друга, - мрачно повторила трубка. - Ни шиша из этого не выйдет. Страшная штука это социальное неравенство…
Мигель осторожно повесил оракула на никелированный рычажок и вышел из будки с таким видом, с каким выходят из похоронного бюро. На свидание он не пошел.
На другой день с утра лил дождь. Мигель ни с того ни с сего нагрубил профессору и имел неприятный разговор с деканом. В четыре часа он, проклиная все и вся, выскочил из здания факультета с твердым намерением напиться на последние деньги и увидел Джоанну, непринужденно прогуливавшуюся под дождем. Она тоже сразу увидела его, только поэтому он и не улизнул, а остался стоять с дурацким видом, чувствуя, как замирает сердце и за воротник бегут противно-холодные струйки воды.
- Вы знаете, как называется человек, который позволяет себе не прийти на свидание? - звенящим голосом спросила Джоанна, остановившись в трех шагах от него и не вынимая рук из карманов плаща. - Я пришла сюда, только чтобы сказать вам, дон Мигель Асеведо, что я вовсе не ждала вас вчера и вовсе не нуждаюсь в продолжении нашего знакомства. Прощайте!
Это "прощайте" прозвучало, как пощечина. Джоанна повернулась и пошла прочь. Мигель простоял еще с минуту, глядя вслед девушке, а потом бросился за ней, лавируя между прохожими и разбрызгивая лужи. Догнав Джоанну на перекрестке, он преградил ей путь и принялся что-то объяснять; она слушала с надменным лицом, глядя прямо перед собой, но не уходила.
Когда Мигель замолчал, истощив весь запас своего путаного красноречия, Джоанна чихнула раз и другой и спросила жалобным тоном:
- У вас нет с собой какой-нибудь мелочи? Может быть, мы зашли бы выпить горячего кофе. У меня абсолютно промокли ноги, а портмоне я забыла. И вы сами - почему ходите без плаща в такую погоду? Вот увидите, завтра будете тоже чихать. На всю аудиторию! Вы ничего не имеете против, если я приду послушать?..