Она шла быстро. Не оглядываясь. Перед домом, где жила, как вспомнил Гриша, ее подруга Надя, Анжела свернула на узкую тропинку, которая упиралась в длинный ряд деревянных сараев. В них гарнизонные жены по старой традиции хранили припасы солений-варений. У сараев Анжела остановилась.
– Как семья, как дети? – поинтересовалась с ухмылкой. – Все ли здоровы?
– Спасибо, не болеем. – Гришу трясло уже крупной дрожью. – Анжелка, а можно я тебя о серьезной вещи спрошу?
– Ну.
– Вот как ты думаешь, для чего мы все живем?
– Гри-и-иша, ты пьяный, да? А ну-ка дыхни!
– Как стекло, – удрученно сказал Беляков. – Клянусь! Просто день был тяжелый… Анжелка, честное слово, если сейчас не найду водки, то взлечу прямо в космос, как ракетоноситель "Восток".
– Ты что, приперся ко мне среди ночи за водкой? – насторожилась она.
– Да, – признался Беляков. – А больше мне некуда пойти.
– Ах ты… – Анжела чуть задохнулась от возмущения. – Нет, ну разве ты не сволочь, Гришенька? Да ты не просто сволочь, а сволочь редкостная. Такая сволочь, каких еще поискать!
– Так есть у тебя поллитровка лишняя или нет? – уточнил Беляков.
– Ты меня слышишь вообще, летчик хренов?! Подсказать направление, куда лететь, или сам по компасу определишься? Иди ты… Короче, к бабе своей иди. Прямо сейчас и шагай. И морочь ей голову своими разговорчиками про смысл жизни. Она все равно не поймет. А у меня, между прочим, высшее педагогическое образование…
Анжела отвернулась, обиженно засопев.
Беляков сделал робкую попытку ее обнять. Она, как ни странно, не стала сопротивляться. Но когда Гриша прижался к ней сильнее и почти нашел ее губы, она уперлась кулачками ему в грудь и сильным резким движением толкнула его в сугроб.
– Ты совсем меня проблядушку держишь, да? – истерично взвизгнула Анжела. – Меня Кукля и так уже достал своей ревностью. Только успокоился на прошлой неделе, а тут опять ты. И опять со своими закидонами. Нет, ну есть на свете справедливость, а?
Гриша поднялся, молча стряхнул с бушлата снег и обессилено прислонился к стенке деревянного сарая. А что тут скажешь? Она права. Не нужно было ему приходить…
Анжела сделала несколько шагов по узкой тропинке, нерешительно остановилась и вернулась назад.
– Ладно. Не грусти, летчик. Найду я тебе горилку. У Надьки займу. Но только с условием, что это будет наша последняя встреча…
Беляков благодарно закивал, и через пять минут уже получил в руки теплый газетный сверток. Догонять Анжелу он благоразумно не стал, а сразу направился к себе, в общагу. Подмигнув дежурному сержанту, Гриша поднялся в комнату, нашарил в тумбочке карманный фонарик, с нетерпением развернул газету и замер, уткнувшись взглядом в портрет Генсека. Тот смотрел на Гришу из траурной рамки на первой странице устало и немного удивленно. Словно тоже не понимал, что за ерунда такая вокруг происходит. Гриша несколько минут задумчиво походил кругами, но нехитрую закуску из хлеба и остатков копченого сала разложить на газете не решился. Положил закуску рядом, быстро сорвал зубами пробку с бутылки и сделал жадный глоток прямо из горлышка.
– Нет, так дело не пойдет, – фыркнул он, покосившись на фото Генсека. – Мы же культурные люди, Леонид Ильич. У нас ведь и стакан есть…
На пыльный стакан Беляков сначала подышал, потом тщательно протер его рукавом, наполнил почти до краев и опустошил тремя большими глотками. Бутылку с остатками водки он надежно закупорил закруткой из куска газеты, спрятал под кроватью, и с чувством честно выполненного долга, упал на кровать. В этот раз Беляков спал без всяких сновидений. А утром он уже почувствовал себя вполне сносно.
– Проснулся? – с явным укором поинтересовался у него Путинцев.
Гриша приоткрыл глаз. Одна щека у Путинцева была еще в мыле, вторая – гладко выбрита.
– Так точно, – пробормотал он и с удивлением оглядел свой помятый китель.
– Ты, Гриня, допрыгаешься, точно тебе говорю. Спишут по здоровью, куда потом пойдешь?
– На "гражданке" люди тоже живут, – философски заметил Беляков, выуживая из-под кровати второй носок. Его мысли уже полностью занимал начмед. Без подписи главного медика комполка к полетам его точно не допустят, а Гриша проснулся с твердым намерением как можно быстрей оказаться на Высоте, чтобы поискать разгадку в пакете, который оставил ему Генсек. Но начмед, как Беляков и опасался, проявил редкое упрямство. И даже разговаривать на эту тему не пожелал. Пощупал пульс, оттянул веки, покачал головой. Какой, мол, допуск, полежи еще в санчасти три-четыре дня, а там посмотрим. Но Гриша не успокоился. Побежал к Железному Феликсу. Но тоже услышал категорическое: нет. В общем, на Высоту Беляков попал только спустя неделю после похорон…
После длительного перерыва взлетать было трудно. Гришу даже вырвало желчью в сугроб, чего с ним не случалось уже давненько, с первых учебных вылетов. По пути в свою комнату Беляков даже по сторонам не смотрел. С кем-то мимоходом здоровался, кому-то улыбнулся, с кем-то шутил на ходу. У себя в комнате он торопливо снял пальто, повесил его в скрипучий шкаф, нашел там припрятанный конверт, и в этот момент вся былая решительность его покинула. Вскрывать пакет расхотелось. Гриша повертел его в руках и отложил в сторону. Генсек просил конверт спрятать подальше, значит, так тому и быть. Совать нос в чужие тайны было не в Гришиных правилах. Самое лучшее – спросить обо всем самого Генсека. Вот только где его искать? Этого Гриша не знал. И даже не представлял, с чего следовало начать поиски. На Высоте не было расстояний. Не было и времени в привычном понимании этого слова. Не существовало прямых путей и простых решений. И расстояние от точки "А" к точке "Б" никогда не совпадало на Высоте с расстояниями от "Б" до "А"…
Беляков решительно отдернул плотную штору. Густая темнота за окном закручивалась в тугую спираль и уходила куда-то в перспективу. На горизонте показались слабые вспышки света. Гриша сосредоточился. Точки стали медленно приближаться. Гриша терпеливо ждал. Свет становился ярче. В левом виске запульсировала боль. Гриша зажмурился и выждал пару минут. А когда открыл глаза, то увидел за окном длинную аллею из пирамидальных тополей, на которую тихо опускались тихие вечерние сумерки. Аллея вела к старому фонтану. По сторонам узкой дорожки стояли низкие деревянные скамьи. И все вокруг – скамьи, дорожка, фонтан – покрывал ровный слой рыжей пыли…
Гриша покинул комнату привычным способом – через окно. С рассеянным видом побродил по аллее, загребая листья носками тупоносых ботинок, заглянул в неглубокую и давно высохшую чашу фонтана, где серый мрамор уже давно раскрошился по краям. Гришу что-то смущала. Видимо, тишина. Она была здесь какой-то странной, неспокойной. И тополя стояли слишком правильными рядами. И вообще этот парк даже отдаленно не напоминал те места, где они регулярно встречались с Генсеком. Впрочем, после нескольких безуспешных попыток ему все же удалось найти слегка похожий парк. Нашел Беляков и беседку над невысоким речным обрывом. Но она, к его разочарованию, оказалась пустой и была весьма запущенной. Вокруг все так густо заросло травой, словно никто в этих местах не появлялся лет двадцать как минимум…
Беляков спустился к реке. От воды тянуло тухлятиной. Снизу беседка показалась ему еще более старой. Берег частично сполз, а почерневшие от времени балки угрюмо нависали над обрывом. Отчего-то Грише не хотелось проходить мимо этой беседки еще раз и он, рискуя заблудиться, направился вниз по течению. Ботинки он снял сразу, поскольку в некоторых местах над берегом слишком низко нависал ивняк, и там приходилось брести буквально по пояс в воде. Гриша почему-то был уверен, что такой путь короче. И ошибся, естественно. Но эта ошибка оказалась для него спасительной. Люди, которые его ждали, не подумали, что Гриша уйдет по топкому берегу.
Еще Белякову повезло, что он вовремя заметил этих людей. Их было много. Больше десятка, во всяком случае. В руках они сжимали короткие серые трубки с черными рукоятками, а их одинаковый грязно-серо-зеленый камуфляж не оставлял никаких сомнений в том, что эти люди рассредоточились по местности не в поисках ягод и грибов.
О существовании таких специальных высотных подразделений, Гриша, затаившийся в кустах боярышника, раньше не знал. И даже не думал, что они вообще могут быть. Но в том, что он столкнулся с опытными бойцами, сомневаться не приходилось. Следовательно, шанс уцелеть был у него очень невысок. Примерно один из тысячи. Да и этот единственный шанс тоже был чисто теоретическим, поскольку его давала территория, которую Беляков знал чуть лучше, чем они. Но в то мгновенье, когда Беляков уже набрался решимости, чтобы вскочить и бежать, ближнего к нему бойца с тихим хлопком вывернуло наизнанку. Как это произошло, Гриша увидеть не успел. Просто секунду назад неподалеку от него в кривой ствол березы вжимался человек, а теперь на этом месте шевелилось страшное кровавое месиво из внутренних органов. Что случилось с остальными бойцами отряда, Беляков тем более не мог увидеть. Когда отовсюду стали раздаваться похожие хлопки, он вскочил и побежал. Уже не скрываясь. Похоже, гнаться за ним было теперь некому…