- У них нет выхода, Джон, - Леон Шумахер автоматически перешел на тон, каким врач разговаривает с пациентом. - Лаборатория послала образец в радиологический центр, чтобы убедиться в его безопасности, а радиологический центр должен был поставить в известность комиссию по ядерному контролю и министерство энергетики. Джон, ни в одной стране мира не разрешено производство и хранение тяжелой воды без лицензии. А этот тип вырабатывает ее по несколько кварт ежедневно. Эта окись дейтерия - настоящий динамит, Джон.
- Это опасно?
- С точки зрения медицины? Кто знает? Могу вас заверить, что я ни о чем подобном никогда не слышат. Но ему следует все выяснить. Может быть, он превращается в атомную станцию или ядерную бомбу. Вы должны немедленно его предупредить.
Но когда Йоссарян позвонил отставному капеллану ВВС США Альберту Т. Таппману, чтобы предупредить его об опасности, в доме оказалась одна лишь миссис Таппман, она рыдала и пребывала в истерике. Капеллана ушли всего лишь несколько часов назад.
С тех пор он так ни разу и не дал о себе знать, хотя какие-то люди пунктуально, каждую неделю посещали миссис Карен Таппман, заверяли ее, что с капелланом все в порядке, и давали ей деньги - немного больше того, что приносил бы домой капеллан, если бы все еще оставался на свободе. Агенты приходили в восторг, когда она, заливаясь слезами, говорила, что он не дает о себе знать. Именно такое подтверждение того, что он не общается ни с кем, находящимся на свободе, им и требовалось.
- Я буду и дальше искать его для вас, миссис Таппман, - каждый раз обещал Йоссарян. - Хотя и не представляю, что для этого нужно делать.
Адвокаты, с которыми она проконсультировалась, не поверили ей. Полиция Кеноши тоже была настроена скептически. Ее дети также выражали сомнение, хотя и не могли ничем подтвердить гипотезу полиции, согласно которой капеллан, как и множество других пропавших, зарегистрированных в их журнале регистрации пропавших, убежал с другой женщиной.
Все, что удалось узнать Йоссаряну с тех пор, сводилось к следующему: если капеллан и представлял какой-нибудь интерес для своих облаченных официальными полномочиями тюремщиков, то этот интерес был только финансовым, военным, научным, промышленным, дипломатическим и международным.
Он узнал об этом у Милоу.
Прежде всего он обратился к своим давним и добрым вашингтонским друзьям, имевшим кое-какое влияние, - адвокату, сборщику средств в благотворительные фонды, газетному обозревателю и имидж-мейкеру; все они заявили, что ничего не хотят об этом слышать, а впоследствии перестали отвечать на его звонки и не пожелали более иметь его в друзьях. Один лоббист и один консультант по связям с общественностью потребовали большие гонорары и гарантировали, что не могут гарантировать, что сделают что-нибудь, чтобы их отработать. От его сенатора не было никакой пользы, от его губернатора - никакой помощи. Союз американских гражданских свобод также устранился от участия в деле пропавшего капеллана; они, как и полиция Кеноши, выразили мнение, что капеллан, вероятно, убежал с другой женщиной. Наконец, Йоссарян в отчаянии отправился к Милоу Миндербиндеру, который пожевал сначала верхнюю, потом нижнюю губу и сказал:
- Тяжелая вода? Почем сейчас тяжелая вода?
- Цены колеблются, Милоу. Сильно колеблются. Я справлялся. Из нее выделяется газ, который стоит еще больше. Я думаю, сейчас - около тридцати тысяч долларов за грамм. Но дело не в этом.
- А грамм это сколько?
- Около одной тридцатой унции. Но дело не в этом.
- Тридцать тысяч долларов за одну тридцатую унции? Звучит заманчивее наркотиков. - Милоу говорил, задумчиво устремив куда-то в даль косящий взор; карие его глаза уставились в разные стороны, словно согласованно перенесли к линии горизонта бесконечное разнообразие всего, что доступно человеческому взору. Половинки его усов подрагивали в разных ритмах, отдельные рыжевато-седоватые волоски осторожно колебались, словно сенсоры электронного прибора. - А спрос на тяжелую воду высок? - спросил он.
- Она нужна каждой стране. Но дело не в этом.
- Для чего она используется?
- В основном для производства ядерной энергии. И изготовления ядерных боеголовок.
- Звучит заманчивее наркотиков, - как зачарованный повторял Милоу. - Как ты считаешь, тяжелая вода - это такая же перспективная отрасль, как незаконный оборот наркотиков?
- Я бы не сказал, что тяжелая вода - это перспективная отрасль, - криво усмехнулся Йоссарян. - Но я говорю о другом. Милоу, я хочу узнать, где он находится.
- Кто он?
- Таппман. Тот самый, о котором я тебе говорю. Он был вместе с нами в армии, служил капелланом.
- С кем я только не был в армии.
- Он дал тебе положительную служебную характеристику, когда ты чуть не попал в переделку за бомбардировку нашей воздушной базы.
- Кто только мне не давал служебных характеристик. Тяжелая вода? Правильно? Она так называется? Что такое тяжелая вода?
- Это тяжелая вода.
- Так, понимаю. А что это за газ?
- Тритий. Но дело не в этом.
- Кто производит тяжелую воду?
- Капеллан Таппман в том числе. Милоу, я хочу его найти и вернуть, пока с ним ничего не случилось.
- А я хочу помочь, - пообещал Милоу, - прежде чем это сделает Гарольд Стрейнджлав, "Дженерал Электрик" или кто-нибудь другой из моих конкурентов. Ты не можешь себе представить, как я тебе благодарен за то, что ты обратился с этим ко мне. Йоссарян, ты чистое золото. Скажи-ка мне, что дороже - тритий или золото?
- Тритий.
- Тогда ты - чистый тритий. Сегодня я занят, но я должен найти этого капеллана и вместе с допрашивающими его учеными заслать к нему тайного агента, чтобы заполучить его в собственность.
- Как тебе это удастся?
- Я просто скажу, что это в интересах страны.
- А как ты это докажешь?
- Я повторю это дважды, - ответил Милоу и улетел в Вашингтон на вторую презентацию задуманного им секретного бомбардировщика, который не производил шума и был невидим.
6
МИЛОУ
- Его нельзя увидеть и нельзя услышать. Он будет летать быстрее звука и медленнее звука.
- Вы поэтому говорите, что ваш самолет досверхзвуковой?
- Да, майор Боус.
- А когда нужно, чтобы он летел медленнее звука?
- Когда он садится и, вероятно, когда взлетает.
- Вы уверены, мистер Уинтергрин?
- Абсолютно, капитан Хук.
- Спасибо, мистер Миндербиндер.
Заседание проходило на первом подземном этаже АЗОСПВВ, нового Административного здания особо секретных проектов военного ведомства, в круглом помещении, стены которого были обиты люситом цвета морской волны с узором из искривленных меридианов над деформированными континентами и с яркими декоративными скульптурными панелями, выполненными в свободной манере и изображающими бойцовых рыб, сражающихся с пикирующими на них хищными птицами. На стене за неровным рядом аккуратно подстриженных голов членов комиссии был изображен кондор с огромными крыльями и хищными золотыми когтями. Все присутствующие были мужского пола. Записывать что-либо было запрещено. Эти люди обладали острым интеллектом, а их коллективная память вполне заменяла стенографический протокол. Двое из членов комиссии уже с трудом подавляли зевоту. Все считали само собой разумеющимся, что помещение так или иначе напичкано "жучками". Заседания подобного рода были слишком секретными, а потому не могли оставаться конфиденциальными.
- Будет ли он летать быстрее света? - спросил полковник, сидевший в полукружье экспертов, сбоку от расположенной в мертвой точке фигуры председателя на самом высоком стуле.
- Он будет летать почти с такой скоростью.
- Мы его можем модернизировать до такой степени, что он будет летать даже быстрее света.
- При этом несколько возрастет расход топлива.
- Одну минуту, прошу вас, мистер Миндербиндер, одну минуту. Я хочу спросить у вас кое-что, - неторопливо вставил недоумевающий штатский с профессорскими повадками. - Как это ваш бомбардировщик будет бесшумным? У нас теперь есть сверхзвуковые самолеты, а они производят страшный шум, когда берут звуковой барьер, разве нет?
- Он будет бесшумным для экипажа.
- А почему это важно для врага?
- Это может быть важно для экипажа, - подчеркнул Милоу, - ведь никто не печется об этих ребятах так, как мы. Некоторые из них месяцами находятся в воздухе.
- А может быть, и годами, если используются рекомендуемые нами дозаправщики.
- А они тоже будут невидимыми?
- Если хотите.
- И бесшумными?
- Экипаж не будет их слышать.
- Если только не сбавит скорость, позволив тем самым звуку догнать самолет.
- Понимаю, мистер Уинтергрин. Все это очень хитро придумано.
- Спасибо, полковник Пикеринг.
- Сколько человек у вас в экипаже?
- Всего два. Двух подготовить дешевле, чем четырех.
- Вы уверены, мистер Уинтергрин?
- Абсолютно, полковник Норт.
На сидевшем в центре председателе были генеральские погоны. Он откашлялся, заявляя таким образом о своем намерении высказаться. Все присутствующие замолчали. Генерал выдержал паузу.
- Разве свет движется? - спросил он наконец.
Наступила мертвая тишина.
- Свет движется, генерал Бингам, - выдавил, наконец, из себя Милоу Миндербиндер, испытав облегчение от того, что ему это удалось.
- Быстрее всего остального, - с готовностью добавил экс-рядовой первого класса Уинтергрин. - Быстрее света почти ничего нет.
- И ярче тоже.
Бингам с сомнением повернулся к сидящим слева. Некоторые из них утвердительно закивали. Он нахмурился.