- Я надеюсь, Мили, что мы скоро тоже обзаведемся красивой яркой машиной и ты станешь ездить на ней, как ездил еще недавно на своем автомобиле Ян Беттельхайм. Мы будем устраивать себе по воскресеньям разные экскурсии. Что там твой Сухдол! Можно уехать гораздо дальше, - например, в какой-нибудь замок, тебе наверняка понравится. К сожалению, у доктора Беттельхайма нет больше машины. - Тут они подошли к кондитерской, и Мили замер как вкопанный. - Ах ты, сладкоежка, - улыбнулся пан Копферкингель и полез в карман - тот самый, где у него лежали клещи. - Вот, возьми крону и купи себе эскимо. - Потом он опять опустил руку в карман и добавил: - Пожалуй, купи еще и пирожное.
Мили купил себе эскимо и пирожное, и отец с сыном отправились дальше. Неподалеку от кладбищенских ворот висело какое-то объявление, и его внимательно изучал пожилой толстяк. Подойдя поближе, Копферкингель заметил на нем белый крахмальный воротничок с красной "бабочкой" и невольно вздрогнул.
- Как жаль, - сказал он Мили, - как жаль, что твоей любимой матери нет с нами. - И тут его взгляд упал на объявление:
ПОЧИНКА ГАРДИН И ПОРТЬЕР
ЙОЗЕФА БРОУЧКОВА,
Прага, Глоубетин, Катержинская, 7
- Мы пойдем через кладбище, - он тронул сына за плечо, - там гораздо красивее, чем во дворе. Когда я еще не был директором, я частенько прогуливался в обед по кладбищенским дорожкам. Жалко, что твоя мать ушла от нас в мир иной.
Прямо у ворот они остановились: из-за ближайших надгробий доносился какой-то странный шум, там топали ногами, подпрыгивали и даже шипели, а потом оттуда выскочила женщина с ниткой бус на шее и в шляпе с пером, она тыкала пальцем себе за спину и пронзительно верещала. За ней по пятам гнался потный низенький толстяк в котелке и с тростью, он кричал:
- Куда же ты несешься, погоди!.. Нет здесь никаких смотровых площадок, здесь кладбище, ты же была на кладбище!..
При виде пана Копферкингеля в черных высоких сапогах и в зеленой шляпе со шнурком толстяк остановился, раздраженно дернул головой и объяснил:
- Она сумасшедшая, она меня измучила. Вообразила, видите ли, что ей тут покажут какую-то кровавую бойню.
- Это пройдет, - отозвался Копферкингель, и толстяк снял котелок и принялся неторопливо вытирать лоб.
- Нам пора. - Копферкингель повернулся к явно напуганному Мили. - Ничего страшного, просто у тети какой-то приступ, это пройдет, врачи ей обязательно помогут, ведь они настоящие земные ангелы. И ни в коем случае не пробуй на зуб ружейный патрон. Это может плохо кончиться. Ну что, вкусное было пирожное?
Они миновали свежие могильные холмики с венками и очутились перед зданием крематория. В привратницкой сидел и дрожал мелкой дрожью пан Фенек. Увидев герра директора в черных высоких сапогах и зеленой шляпе с пером, он низко поклонился; глаза у него опухли и слезились. "Если мне и удастся спасти Фенека, - подумал Копферкингель, - то я все равно буду вынужден уволить его или отправить в сумасшедший дом". Он небрежно махнул рукой и открыл дверь. Проведя Мили по коридору, Копферкингель показал ему холодные печи; всюду сильно пахло дезинфекцией, мальчик трясся от страха.
- Вот, значит, какие они, эти печи! - Мили неуверенно поглядывал по сторонам.
- Да, они именно такие, - улыбнулся пан Копферкингель, - и я надеюсь, что ты их не боишься. Ведь они пусты, в них сейчас никого не жгут. И вообще, Мили, тебе пора уже перестать бояться. В кого только ты такой уродился? Тебе было страшно в паноптикуме, страшно на боксе, страшно на смотровой площадке. а разве с тобой там что-нибудь случилось? Так что не бойся и взгляни сюда. Эта кнопка управляет железным занавесом ритуального зала, вот это - термометры, а это - репродуктор. короче говоря, здесь есть множество самых разных механизмов и приспособлений… а вон с той лесенки можно заглянуть прямо в печь, но туда тебе ходить не стоит. Погоди-ка минутку, я посмотрю на табличку, да ты ее знаешь, такая же висит у нас дома.
Потом они прошли мимо склада металлических урн для пепла (диаметр - шестнадцать сантиметров, высота - двадцать три сантиметра), там сильно пахло дезинфекцией, и мальчик все так же дрожал от ужаса. - Это склад урн для пепла, - пояснил Копферкингель, - все они у нас на строгом учете. - И он повел сына в глубь здания, к гробам.
- Здесь лежит пан Данек, - бесстрастно произнес Копферкингель, - здесь - доктор Веверка, у него, к несчастью, слишком тесный гроб, когда крышка опустится, она коснется его лба. вот это пан Пискорж, а следующий гроб, - пан Копферкингель подошел к заколоченному гробу под номером пять, на котором было написано "Э. Вагнер", - заколочен, потому что открывать его никто не станет. Родственники на похороны не придут, и в понедельник он отправится прямо в печь. - Пан Копферкингель извлек из кармана клещи и отвинтил крышку.
Их взорам предстало бледное заострившееся лицо офицера в парадной зелено-серой форме с железным крестом. На груди - фуражка и белые перчатки. В петлицу была вставлена веточка лавра. Еще одна веточка - по всей видимости, миртовая - лежала на скрещенных на животе руках.
- Это герр Эрнст Вагнер, - сказал Копферкингель своему почти обезумевшему от страха сыну, - штурмбаннфюрер СС, он любил немецкий народ и музыку, его похоронят под звуки вагнеровского "Парсифаля". Значит, говоришь, твой боксер собирается бить немцев? - Копферкингель грустно улыбнулся съежившемуся Мили. - Этих насильников и захватчиков? Ты, наверное, рассказывал ему, что любишь сладкое. Знаешь, покойный герр Вагнер был настоящим немцем. Не каким-нибудь там неженкой и хлюпиком. и безупречного происхождения. В рейхе существует один закон, я сейчас постараюсь растолковать его тебе. "Ohne Rücksicht а^ den Dienstgrad muss jeder SS-Angehörige den Abstammungsnachweis erbringen, wenn er sich verloben oder verheiraten will". "Любой член СС, если он собирается обручиться или жениться, обязан доказать чистоту своего происхождения.", а законы у нас всегда служат людям. - Копферкингель улыбнулся и продолжал: - У него замечательный гроб, высокий, широкий. как раз такой, как нужно. А может, ты, Мили, тоже ляжешь туда? Разве плохо обратиться в прах под звуки "Парсифаля"? - И он невесело усмехнулся и взялся за железный прут, лежавший в углу у ниши. Потом он заставил мальчика встать на колени, широко расставил ноги в высоких черных сапогах и убил его.
Труп он уложил в гроб к эсэсовцу, хороший был гроб - высокий. широкий, так что места хватило обоим, и они прижались друг к другу, подобно сводным братьям. Привинтив крышку обратно, убийца внимательно оглядел железный прут и кафельные плитки пола, чтобы удостовериться в их чистоте, затем поправил зеленую шляпу со шнурком и пошел к выходу. "Смерть сближает, - сказал он себе, сжимая в кармане клещи, - пепел - он и есть пепел. И неважно, кто был кремирован - немецкий штурмбаннфюрер или же мальчик с нечистой кровью. Бедный Мили, - сказал он себе, - ему бы пришлось несладко; хорошо, что я избавил дитя от мук. Его бы не взяли ни в немецкую гимназию, ни в гитлерюгенд. Жаль только, что нам не удалось еще раз вместе сфотографироваться."
- Мили, дождись меня, не убегай, - крикнул Копферкингель рядом с привратницкой, желая, чтобы эти его слова услышал Фенек, который прижимал руку тыльной стороной ко рту, как будто целуя ее. - Пан Фенек, - обратился он к старику, - зачем вы лижете свою руку, вам надо лечиться, так больше продолжаться не может, вы же губите себя. У вас явные признаки вырождения, вам требуется психиатр! - Привратник вскинул голову, всхлипнул и молитвенно сложил ладони.
Потом Копферкингель вышел из здания и пересек двор; во второй привратницкой ему подобострастно поклонился преемник пана Враны. Недалеко от ворот крематория Копферкингель подал монету старухе нищенке, которая попрошайничала здесь и зимой, и летом, и зашагал к трамваю. Возле остановки стояла красивая розовощекая девушка в черном платье и какой-то молодой человек с перекинутым через плечо ремешком фотоаппарата.
Четырьмя днями позже пан Копферкингель отправился в немецкую уголовную полицию и заявил об исчезновении своего шестнадцатилетнего сына.
- Сегодня четвертый день, как его нет дома, - сказал он. - Мили вел себя так с самого раннего детства, однажды мы даже обращались за помощью в полицию. Тогда его отыскали в Сухдоле, он, видите ли, хотел переночевать там в стогу сена. Мальчик по натуре романтик, боюсь, как бы он не последовал за нашей армией в Польшу, с него станется. А еще я хотел вам сообщить, что в последнее время он свел знакомство с одним боксером.
А между тем Мили уже сожгли, и его прах смешался с прахом чистокровного эсэсовца. Все операции у печи проводил сам господин директор, которому помогали двое улыбчивых и расторопных парней, совсем не похожих на Заица и Берана. Пану Копферкингелю хотелось не только заняться любимым делом, но и показать этим милым юношам, как высоко ценит он их труд, труд, который когда-то кормил и его, выходца из простой семьи. А в ритуальном зале торжественно звучала музыка из "Парсифаля" Вагнера и "Героической симфонии" Бетховена.