Витька обернулся: рядом стоял незнакомый паренёк-чеченец лет семнадцати. Один. Но все сразу напряглись.
- Дай посмотреть! - парень сделал шаг вперёд.
- Муха! - предостерегающе сказал Валька. - Муха, не давай!
Парень широко улыбнулся.
- Да ты не бойся! Я посмотреть хочу. Дай!
Он по-прежнему улыбался, но глаза смотрели уверенно и, глядя в эти карие глаза, Витька поплыл. Наверное, так себя чувствует кролик перед удавом: знает, что надо бежать, а не может, и сам делает шаг навстречу.
Витька протянул руку и отдал часы.
- Хорошие часы! - повторил чеченец.
Не переставая улыбаться, обвёл всех взглядом, положил часы в карман, повернулся и, не торопясь, пошёл прочь.
- Эй! - опомнился Витька. - Часы отдай!
Парень даже не обеонулся.
- Эй! Отдай часы!
Чеченец оглянулся: на его лице не было улыбки - прищуренные глаза смотрели угрожающе и немного презрительно.
- Часы! - растерянно повторил Витька.
Парень еле заметно усмехнулся и так же неторопливо пошёл вдоль набережной.
- Стой! - крикнул Валька. - Стой, гад! Пацаны, что же вы!
Пацаны, решительно двинулись следом, наперебой выкрикивая: "Отдай часы! Сейчас получишь! Отдай!" Впрочем, близко подходить никто не решался, а Сашка и вовсе вскоре отстал. Чеченец, между тем, спокойно шёл по набережной в сторону трамвайного моста, унося с собой Витькины часы.
- Муха! - крикнул Валька. - Пацаны! Он же уйдёт так!
Гарик, Валька и вроде бы немного опомнившийся Витька подбежали сзади к пареньку; Валька протянул руку.
- Стой!
Чеченец резко обернулся, нагнул голову, и Валька остановился. Паренёк постоял, оглядел всех троих - остальные близко не подошли - и пошёл дальше. Скорость он, впрочем, увеличил и теперь, время от времени, искоса поглядывал назад.
- Пацаны, - растерянно сказал Валька, - он же уйдёт так. Поднимется сейчас наверх, потом через "Космос" и на Бароновку…Он же один! Муха!..
Пацаны переглянулись, и стало ясно, что единственное, на что они способны, - это так же идти следом и повторять, как заклинание: "Отдай, отдай, гад!" А Муха….От него вообще было мало толку: таким растерянным Валька его не видел давно.
- Уйдёт же… - повторил Валька.
- Эй! - громко раздалось сверху. - Вы куда? Подождите!
Пашка спустился по каменной лестнице, приблизился к фонтану.
- Да подождите вы! Муха! Валька!
Валька оглянулся, махнул рукой. Чеченец, заметив ещё одну потенциальную опасность, ещё немного ускорил шаг. Совсем немного.
А Пашка, поняв, наконец, что происходит что-то неприятное, побежал и остановился только, чтоб спросить:
- Что?
- Часы! - кивнул головой на удаляющуюся спину парня, сказал Гарик. - Мухины. Забрал!
- Стой! - крикнул Пашка и бросился следом. - Стой!
Чеченец привычно подпустил очередную жертву: он был уверен в себе, этот паренёк, он не боялся этого "стада". Какое дело волку, сколько в стаде овец. Когда до нового "барана", оставался один шаг, парень резко, как он уже делал не раз, оглянулся.
И еле успел увернуться.
Кулак вскользь задел его по уху, и тут же Пашка ударил снова. В последний момент парень отбил удар, попытался отскочить в сторону и дёрнулся от резкой боли в боку: Павлик достал его левой. Недавний охотник открылся и мгновенно сам превратился в жертву, пропустив сразу два удара - в лицо и в живот. А потом, уже лёжа на асфальте, дёрнулся ещё раз и скрипнул зубами от боли. Это уже Валька, стараясь избавиться от недавней растерянности, что есть силы пнул его ногой.
- Сука! - срываясь на фальцет, закричал Валька и замахнулся снова, метя в голову. - Гад!
Пашка дёрнул его за плечо, Валька чуть не упал, и ботинок прошёл мимо. Не отвечая, Павлик наклонился к чеченцу и, глядя в прищуренные от боли глаза, сказал:
- Часы!
Парень сел, сплюнул окровавленной слюной, медленно достал часы и бросил их перед собой на асфальт.
- Ты - труп! - сказал он, резко дёрнул головой и снова упал.
Это пришёл в себя Витька.
Через полчаса стало ясно, что не совсем.
Они сидели втроём на своём любимом месте - в сквере у музучилища, и никак не могли успокоиться.
- Он был один, - как заведённый твердил Витька. - Один! А я испугался! Я же не трус?
- Да хватит уже! - прикрикнул на него Валька. - Со всеми бывает!
Тот ничего не слышал.
- Ты не понимаешь! Он был один! Чечен, но один! А я испуга…
- Муха, - перебил его Павлик, - да кончай ты. Я тоже испугался!
- Ты?! - вытаращил глаза Витька.
- Я! А ты чего думал? Ещё как испугался!
- Что-то не похоже…
- Не похоже, не похоже, - передразнил Пашка. - Испугался, говорю тебе! Все испугались, думаешь, один ты?
- Правда? - с надеждой спросил Витька.
- Не, я не испугался, - серьёзно объявил Валька. - Я просто ждал. Я же знал, что сейчас прибежит безбашенный Тапик и начнёт махать кулаками.
- Ждал? - спросил Витька.
- Безбашенный? - улыбнулся Пашка.
- Ага! - подтвердил Валька. - Разве можно было лишать себя такого удовольствия!
Захохотали все одновременно, даже Витька. Они не смеялись так давно, наверное, со времён "Фантомаса". С всхлипами уходила прочь боль унижения, уносилась обида, исчезала злость на себя и на весь мир. И снова начинало казаться, что мир, в общем-то, совсем ничего, и в нём запросто можно жить. Да что там можно - нужно!
- Безбашенный - икая, выдавил из себя Витька. - Ой, не могу! Безбашенный, а ты пятёрку получил?
- А то! - сквозь смех выдавил из себя Пашка. - Мы, безбашенные, такие!
- Пацаны! - вытянул вперёд руку Валька. - Смотрите, вонючка тоже смеётся!
Вершина айланта, поднявшаяся уже заметно выше ограды, раскачивалась будто под порывами ветра, и действительно казалось, что дерево смеётся.
Вот только не было в тот день никакого ветра в Грозном.
Ни малейшего.
- Что с тобой? - спросила Светлана за ужином. - У тебя глаза какие-то сумасшедшие.
- Да так, - сказал Виктор, - вспомнилось кое-что.
На самом деле он был ошеломлён: воспоминаний такой силы у него ещё не было. Это даже трудно было назвать воспоминаниями: он как будто заново прожил давно прошедший день - день, когда ему было четырнадцать, а не пятьдесят пять. Да и как прожил - вспомнил всё, мельчайшие подробности и ощущения, даже запахи. Мало того - он прожил этот день не только за себя, за Витьку Михеева, по прозвищу Муха. Он прожил его и за Кулька, и за Тапу. Это была какая-то фантастика. Так не могло быть.
Но так было.
- Вспомнилось, - участливо проговорила Света. - Знаю я, что тебе вспоминается…Витя, может, закажем Павлу ещё картину?
Спросила и замерла. Но Виктор повёл себя не как обычно. Посмотрел по сторонам, вздохнул и снова уставился в тарелку.
- Ещё? Три штуки уже заказали. Три картины! Вон висят. Немалые деньги, между прочим. А он даже не отреагировал никак!
- Витя! - растерялась жена. - Витя, да как же он мог отреагировать? Ты же сам настоял, чтоб нашей фамилии не было!
Виктор отставил тарелку, схватил кружку с чаем. Отхлебнул большой глоток, поперхнулся и согнулся в кашле.
- Витя, - тихо сказала Светлана. - Хочешь, я от себя закажу?
Глава 4
Павел Тапаров открыл ноутбук и, путаясь в пароле, снова открыл электронную почту. Он делал это сегодня, наверное, десятый раз - заходил в почту и перечитывал одно и то же короткое письмо. Потом закрывал ноутбук, шёл на кухню и молча курил, глядя перед собой бессмысленным взглядом. И так весь вечер, с тех пор, как Анна позвала его к компьютеру.
- Павлик, посмотри, что тут…
Он нехотя оторвался от мольберта: перепиской давно занималась жена, он и не помнил, когда последний раз заглядывал в почту. Не хотелось и сейчас, но было что-то в голосе Ани такое, что заставило его удержаться от вопросов. А когда прочитал письмо, вопросы задавать стало бессмысленно. Не потому, что они исчезли, просто ответить на них было некому.
Письмо состояло из трёх коротких фраз.
"Добрый день, Павел! Я бы с удовольствием приобрела у Вас картину под номером 48. Кроме того, хочу, если можно, сделать заказ. Сюжет на Ваше усмотрение, лишь бы в нём присутствовал скверик у музучилища. Сообщаю свои координаты для переговоров. С уважением, Светлана Михеева".
Адрес, телефонный номер, число.
Всё.
Павел включил вытяжку и затянулся очередной сигаретой.
Михеева. Света Михеева. Совпадение? Да нет, не может быть, иначе, почему "музыкальный" скверик. Тогда почему только она, без Витьки? Разошлись? А фамилия? Впрочем, это ерунда - фамилию она могла и оставить. Но тогда, почему так официально? А если не одна?.. И что, Муха не знает о письме? Или это такой ход, чтоб он не догадался…Господи, сколько вопросов. Муха, Муха, сколько лет.
Голова чуть заметно закружилась, тихо прошелестел смутно знакомый голос, и Павел Андреевич Тапаров провалился в бездонный колодец времени.
К вечеру стало ещё холоднее, сухой и колючий воздух буквально обжигал горло.
Пашка поднял воротник пальто и натянул повыше шарф. Стало легче, но ненадолго: от дыхания шарф сначала повлажнел, а потом начал покрываться сосульками. Ну и мороз, наверное, минус двадцать. Вот тебе и южный город! Хотя, если уж совсем честно, такое бывает редко. Даже очень редко. Но бывает!
- Вот же колотун! - пробурчал Валька. - Как только они там стоят! Обалдеть!