- Вопрос номер два, - пожав плечами, отвечала девочка. - "Размножение многоплодных систем". Многоплодные организмы, в отличие от одноплодных, способны размножаться на протяжении всего времени половой зрелости, которая составляет большую часть их жизни. Человек, так же как, к примеру, головоногие и брюхоногие моллюски и пауки, относится к многоплодным системам. Но это вы, уважаемые члены комиссии, и без меня знаете!.. Я бы хотела поговорить о конкретной многоплодной системе, которая сидит прямо напротив меня… - и Каллиста ткнула пальцем в Орину, которая, недоумевая, поглядела налево - на Павлика, направо - на председателя комиссии, и пожала плечами…
- С какой стати? - удивилась Афина Ивановна.
- А в качестве примера!.. Вы только поглядите на эту дурищу… Которая без зазрения совести дожила до семи лет!.. Ее наделили всем, чем только можно. И как она распорядится дарами: всё профукает! И почему?! Да потому, что это не человек - это… это фабрика по производству женских гормонов! Вы посмотрите: на кого она похожа! Просто чучело какое-то! На ее лице все написано - уже сейчас! Она сама написала на своем лице, как нужно к ней относиться! Небось мечтает тут же, не отходя, так сказать, от кассы, а другими словами, не выходя из школы, начать размножаться… Вон и помощник у ей под боком - как ведь удобно!
Орина покосилась на Павлика Краснова - и вспыхнула. А Каллиста Яблокова продолжала свои обличительные речи:
- А после вырвать дитя - и бросить… Ешьте, псы преисподней! Знаем мы таких!
Девочка побежала к двери, но обомлевшая Афина Ивановна едва успела крикнуть "Куда?!", как школьница, взяв что-то, что ей передал целый класс Покати-горошков вкупе со Снеговиками, которые, оказывается, околачивались под дверью, вернулась к столу.
- Это что-то вроде наглядного пособия… - бормотала ученица. - Вернее, это картина, вы сейчас увидите… Я шепнула Горохову - он поручил нашим художникам, и они успели нарисовать! Взгляните! - Каллиста вышла на середину класса и развернула холст. - Это - "Грехопадение"… Конечно, получилась пародия на картины художников Возрождения… Но ведь и времени было - всего ничего…
Вот тут, в центре - древо познания добра и зла, вокруг ствола кольцами обвился змей-искуситель, длинный хвост у него вместо ног, а в остальном это вполне обычный человек. Ева на картине с лицом нашей… многоплодной системы. Адам стоит к нам спиной, его лицо повернуто вполоборота, поэтому мы не можем разглядеть, кто это… Да это и не важно: Адам как Адам… Змей протягивает Еве яблоко… А она с развратной ухмылкой берет его. Причем эта Ева такова, что не прочь искусить самого искусителя! Обратите внимание на две женские фигуры внизу… Женщина в пышном одеянии в левом нижнем углу, закрывшая лицо руками, - это Мими, одна из восприемниц-дарительниц. В правом нижнем углу стоит нищенка Марфуша, видите - она оплакивает падение той, которую одарила лучшим из даров, на ее взгляд… Получается, что обе дарщицы вотще разбазарили свои дары: они-то надеялись, что она станет порядочной девушкой - и что вышло?! Обычная история… Тоже мне - Крошечка-Хаврошечка! Знаете, как ее будут звать?! Крошка! "Ну-ка, поди сюда, Крошка!" А после: "Пшла отсюда, Крошка!" Конечно, не обойдется и без навета, да, вначале будет оговор, и… не раскаиваюсь, я к нему приложу руку… Будет толчок, да… И все же: она могла бы избежать падения, но сама, своими руками, затянет петлю на шее. И, конечно, в результате неизбежно примкнет к тем, кто будет расправляться с такими, как мы… Она станет палачом… без гильотины!
- Неправда! - вскочив со своего экзаменаторского места, звенящим голосом выкрикнула Орина, которой хотелось заплакать. - Этого… этого ничего не будет! Павлик, ты мне веришь?!
Павлик Краснов опустил глаза и… ничего не ответил. А председатель комиссии Афина Ивановна Воскобойникова скороговоркой пробормотала, что Каллисте Яблоковой за экзамен по биологии выставляется отметка "4", балл снижен за "контрреволюцию"… Затем Директор, по примеру Милиционера Бредникова, поставила в больничных выписках ребят печать с оттиском "Школа АФВОС" (Афины Воскобойниковой), - "Авось!" - прошептал Павлик, - и кивнула в сторону воли: теперь-де члены экзаменационной комиссии могут отправляться на все четыре стороны…
Глава восьмая
ТЕЛЯЧИЙ ВАГОН
Орина с Павликом, выйдя из школы, не сговариваясь двинулись в сторону Пурги. Миновали тревожный Курчумский лес, и стало накрапывать - Орина пониже опустила поля фетрового капора и сунула руки в глубокие карманы плюшевой жакетки, нащупав круглую картонную коробочку сыпучей пудры с замусоленным клочком ватки, тюбик помады, флакончик с лаком, тушь да плоскость зеркальца. Павлик Краснов поднял воротник пиджака, - фуражки-то у него теперь не было. Повсюду были лужи, дорога раскисла, ноги вязли в грязи, которая, по примеру болота, старалась стащить с них обувку.
С полкилометра шагали молча, а после Орина заискивающе сказала: дескать, вон, директор Леспромхоза просил их сходить в Город, разведать, как там… Так может, попробовать - может, в Городе они получат ответы на все свои вопросы?! Павлик Краснов, не глядя на нее, пожал плечами: дескать, давай попробуем…
- Только время, кажется, не на нашей стороне… Того гляди, наступят сумерки… - добавил он, зябко поводя плечами.
Но Орину сумерки уже не пугали… после того, что ей наговорила эта маленькая ведьма!.. Крошечка… Тьфу! Орина решила больше никогда не откликаться на это рекло. И еще она постарается забыть, что ей напророчили. Если бы и Павлик Краснов забыл… Она покосилась на парня: его волосы были подернуты патиной росы и по лицу стекала дождевая влага, но шагал он целеустремленно, наклонив корпус вперед, рот крепко сжат, высокие скулы блестят, точно маслом намазаны… Нет, такой не забудет.
Раздался стрекот мотоцикла. Они одновременно оглянулись: их догонял Милиционер.
- Садитесь, ребята, подвезу, - крикнул Бредников. - Вам, кажется, тоже в Пургу?
- Вообще-то нам в Агрыз - хотим попасть в Город, - бесцеремонно навязался Павлик Краснов.
- Ну что ж, и до Агрыза подброшу - не велика дорога: от Пурги-то три километра, - говорил Антиох Антонович.
Павлик уселся за спиной Милиционера, Орина, забираясь в коляску, сдвинула брезент - и увидела в углу свернувшуюся клубком, точно кошка, Каллисту… Девчонка показала ей кулачишко: дескать, только проговорись… Орина села и запахнулась брезентом, ничего, конечно, не сообщив мужикам: хочет нерадивая школьница бежать - пускай бежит, ей-то что… Всю дорогу Каллиста вертелась у ней в ногах, как уж Орина ни сдвигала коленки в сторону - все время натыкалась на живой калачик.
Ворвались в Пургу, промчались по Пионерской улице: вон по правую руку - больница, вон по левую надвигается отделение милиции… Пронеслась мимо доска с вывешенными на ней смазанными фотолицами преступников, которых разыскивает милиция, - ей показалось, что фотографию Нюры Абросимовой убрали.
Бредников довез их до Агрыза, по пути заскочив в рабочую столовую: куплю-де сигарет в буфете. В этот момент Каллиста выбралась из-под брезента - и, опять показав Орине кулак, метнулась за автомат с газводой. Павлик Краснов, как раз отворотившийся в сторону, ничего, казалось, не заметил.
Когда Милиционер развернулся уезжать, то вдруг вспомнил, что им-де просили ведь передать… и достал из складок накидки скрученную трубкой картину… конечно, ту самую, которую демонстрировала на экзамене Каллиста Яблокова. Орина насупилась, а Павлик Краснов спросил:
- Кто просил передать?
- Так Афина Ивановна, кто ж еще! - отвечал Антиох Антонович и добавил: дескать, поспешите дотемна сесть в какой-нибудь поезд и убраться отсюда.
Павлик, развернувший было картину - убедиться, что это та самая, скатал ее прежним манером и сунул во внутренний карман. Орина крепко сцепила зубы - ей-то хотелось выкинуть эту мазню в грязь и растоптать, но она смолчала.
Белые вокзальные башни возвышались над темными низенькими крышами бревенчатых строений - ребята поспешили к вокзалу, потому что день и впрямь подходил к концу, да еще тучи, надетые прямо на шпили шести башен, старались укоротить светлое время суток. Слышно было, как стучат многоколесные поезда - настраивая сердце на ускоренный лад. Орина с Павликом радостно переглянулись: ведь кто-то же их водит, эти поезда… Ведь кто-то же в них едет… И они сейчас сядут в поезд - и уедут отсюда: а вдруг да прямиком домой?! Орина позвенела медяками - если не хватит на билет, так зайцами поедут!
Но вот незадача: пройти к вокзалу оказалось не так просто! Всякий раз, когда они сворачивали в какой-нибудь проулок, казалось, напрямую выводящий к вокзалу, на пути у них оказывалась преграда - то невероятной высоты бетонный забор, то дом, как будто назло им выскочивший из ряда изб, то тупик из двух сросшихся намертво кирпичных стен соседних зданий… Спросить дорогу было не у кого, а белые башенки, надевшие круглые шапчонки, заманчиво высовывались то оттуда, то отсюда.
Сумерки опустились внезапно - ребята заторопились, перелезли через один забор, напоролись на другой, перебежали через чей-то двор, вновь переметнулись через колья ограды, рассыпав поленницу дров, миновали огород и, перебросившись через очередной забор, вывернули наконец к путям. Правда, вокзал оказался далёконько: за путаницей блестящих стальных рельсов, которых Орина насчитала двадцать четыре штуки, а после сбилась со счету; да еще не напротив он стоял, а вовсе в стороне, до него шагать еще и шагать. Зато неподалеку кирпичной стеной возвышалось депо, три пары рельсов терялись внутри раскрытого прямоугольного зева, откуда выезжали, - а внутри рядами стояли, готовясь к срочному ремонту, - тепловозы, похожие на зеленых гусениц с тупыми мордами и громадными немигающими глазами. Из высоченных труб депо поднимался косой дым и клочками пристраивался к темным, и таким же рваным, тучам.