Ног в валенках и впрямь не оказалось - валенки были обычные, пустые. Но ниоткуда спустились вдруг сумерки - и стало промозгло. Возница тут же переобулся и сунул в валенки свои ноги: дескать, эх, ведь как тепленько! Дескать, вот валенки-то и пригодились, и еще пригодятся - согреют в метель-то! Небось, какой-то растяпа ехал да потерял.
Вдруг откуда-то донеслось: "Ля, ля, ля, ля…" - и всё на одной ноте. Справа среди сжатого поля темнел сосновый лесок - и стало ясно, что песня доносится оттуда. Павлик Краснов предложил вознице, дескать, не завернуть ли нам в лес, не поглядеть ли, что там происходит?.. Но дедушка Диомед замотал головой: дескать, еще чего выдумал! Курчумский лес - место нехорошее, явно кто-то заманить их хочет песней: мол, я такой-сякой немазаный - развеселый певец, а после окажется… А может, сам лес сбрендил - и вздумал петь, и тоже ничего хорошего: может, он там кверху комлем шатается… А скорей всего, напились курчумские мужики, да и зачали песни орать - в таком-то месте!.. В любом случае, делать-де нам там нечего - да еще на ночь глядя.
Впереди уже маячила черными избами деревня, а в лесу все еще продолжали ля-ля-лякать.
Свет в окошках почему-то не горел - конюх высказал предположение, что, может, отменили свет-от… ведь к нам-де не так давно свет провели, а то мы с керосиновыми лампами сидели, и - ничего, не умирали… Но тут слева по-за деревьями вспыхнули широкие желтые квадраты передового, сильно вытянутого здания школы.
- А вот и електричество вернули! - воскликнул возница.
Крошечке пришло вдруг в голову, что идет школьный вечер - ведь кто его знает, какой сегодня день, а вдруг да праздничный?! Тогда и мать ее, должно быть, там… Орина вцепилась в плечо возницы и стала просить завернуть на минутку к школе, она только глянет, и если мамы нет - мигом назад. Дедушка Диомед покачал головой: мол, все вас куда-то тянет с прямого пути да в сторону, но на этот раз уступил, дескать, иди уж. А Павлик воскликнул: "И я с тобой!.." И Крошечка, пожав плечами: вот репей! - кивнула.
- Только не мешкайте, - крикнул конюх им вслед.
И Басурман тихохонько заржал, как будто поддержал хозяина.
Ребята ворвались в деревянное здание школы, с топотом промчались по коридору, дергая запертые двери - ни один класс не был открыт.
- Может, техничка позакрывала, - высказала предположение Орина, - свет погасить забыла - а тут его, как нарочно, и дали.
Крошечка остановилась перед дверью с надписью "Учительская", постучалась - никто не ответил, дернула ручку - и тут заперто. И вообще в школе было очень тихо: совсем не похоже на школьный вечер; оставался еще актовый зал - но и он оказался закрыт. Ребята развернулись уже уходить, но тут Орина увидела приоткрытую дверь в библиотеку - и сразу вспомнила Таню Потапову с ее английской книжкой: ей пришло в голову, что детективные истории, раскрывавшие всю подноготную дедуктивного метода, могут помочь в их собственном расследовании… На двери было указано, как зовут библиотекаря: Афина Ивановна Воскобойникова.
Крошечка просунула голову в дверь: Афина Ивановна - довольно молодая и очень представительная женщина с прической под самый потолок - была на месте.
Орина вошла, поздоровалась и попросила книжку про Шерлока Холмса. Библиотекарь осторожно повела тяжелой головой, - как будто боялась, что та ее перетянет, - и спросила:
- А ты у нас записана? - Крошечка сказала, что нет. - Тогда я тебя запишу. Погоди, только найду чистый формуляр…
Но тут опять вмешался Павлик Краснов, вышедший из-за спины девочки: дескать, не надо ее записывать… Дескать, мы еще в вашей школе не числимся.
- A-а, раз вы тут еще не числитесь, то, конечно, я вас записать не могу - не имею права. Но тогда вы и книжку не получите… - пожала плечами библиотекарша и установила попрямее накренившуюся волосяную башню. - Как же я вам книгу дам - а вдруг вы ее потом не вернете, а мне отвечать… Нет уж!
Крошечка закусила губу и чуть не расплакалась - ей показалось, что без этой книжки ничего у них не получится… И вдруг услыхала:
- Зато я тут был записан - когда-то! - В распахнутых дверях стоял незаметно подкравшийся дедушка Диомед; войдя, он продолжил: -Я ведь в этой школе учился, правда, еще в прошлом веке, и только два класса кончал, но книжки брал… Может, моя карточка сохранилась? Так туда бы и записать книжонку….
- А как ваша фамилия, ученик? - с усмешкой взглянув на деда, спросила Афина Ивановна.
- Широбоков Диомед! - отрапортовался возница и даже задниками валенок попробовал прищелкнуть - правда, щелчка не получилось.
Библиотекарь, со словами "сейчас поглядим", наизготовку вытянув руки к голове, чтобы в случае чего поймать неустойчивую прическу, прошествовала к железному сейфу, из которого торчал большой ключ, открыла дверцу, сунула туда голову, застряла, и, выдернув себя, точно редьку, с победоносным видом предъявила карточку: дескать, у нас тут все в полной сохранности. Но показать, где книжка стоит, отказалась: дескать, ищите сами…
Крошечка подошла к полкам с иностранной литературой и, взобравшись на стремянку, принялась перебирать тома на букву "Ш", потом на "X" - но книжки не было. А в это время мальчишка подошел к полке, где была втиснута фанерная буква "Д", и вытащил книгу, - дескать, я помню автора: Конан Дойль… Орина была уязвлена и поражена: вот тебе и Павлик Краснов! Вот тебе и кривая Пандора! Неужто Пандора по вечерам собирала в "конторе" свою орду - и читала им книжки! И всех выучила и писать, и читать - даже по-письменному!
"Шерлока Холмса" записали на деда - и все двинулись к выходу. Афина Ивановна крикнула им вслед:
- Поосторожней там с книжкой-то, ведь уже темно, смотрите не потеряйте ее, ответите головой!
Когда бежали по коридору, Крошечке показалось, что дверь одного из классов приоткрылась, оттуда на уровне ее колена высунулся чей-то пуговочный носик, раздался тоненький смешок - и дверца с хлопком закрылась. Впрочем, она решила, что ей показалось, потому что рост "ученика" был совсем какой-то несерьезный. Павлик схватился за Оринину руку, но девочка со словами "ты чего-о?" выдернула ладошку.
Ребята взобрались на телегу, дедушка Диомед занял свое место - и Басурман тронулся. Крошечка оглянулась: школьные окна разом погасли. А окна в избах впереди лежащего села так и не загорелись. И навстречу им со стороны реки поплыли клочья тумана, похожие на стадо белых коров, овец да коз. Небо, затянутое поволокой тьмы, с исподу было покрыто облаками, острый серп месяца взблеснул из-за облака…
Курчум стоял буквой "Ш", они ехали по крайнему переулку и уж свернули за угол, чтоб выбраться на свою дорогу, которая - мимо вересковой пустоши - вела к мосту через Постолку, как вдруг раздался лай множества собак, причем не со стороны села, а откуда-то с пустоши, из тумана. Баско заржал и безо всяких понуканий прибавил ходу. Придушенный собачий лай - как будто поводки натянули и вериги ошейников сдавили псам горло - приближался справа, со стороны Ягана, и Крошечка услыхала перемешанные с лаем отрывистые команды человечьей речи. Правда слов было не разобрать: далеко. Дедушка Диомед удивлялся: дескать, неуж охота? Так ведь темень, на кого это они охотятся?! Басурман пошел рысью: седоков в телеге подкидывало на ухабах, точно мячики на лаптовой бите; лай и крики приближались, и Орине показалось, что она разбирает некоторые слова, и… и… слова эти были не русские… и не татарские… и не удмуртские, а… а… а…
- Моста нет! - приглядевшись, воскликнул дедушка Диомед, ребята вскочили чуть не в рост - и вправду: моста через Постолку не было… - Куда мост делся?! - орал конюх, а Крошечка вдруг разобрала в гвалте пустоши одно слово: "Partisanen!".
Она не знала, что услышал возница, но только он стал разворачивать коня, прочь, прочь - по стерне (там летом росла рожь, сейчас ее, конечно, убрали), вверх против течения реки. И вдруг из рогатого тумана, стадно наступавшего на них, раздалась автоматная очередь… Крошечка пискнула, упала на дно телеги и зажмурилась: так она и знала - война!!! А Павлик Краснов упал на нее, придавив своим телом.
- Н-но, Баско, родимой, давай, давай, Басурман! - орал дедушка Диомед, ставший в рост и нахлестывавший коня (которого до тех пор ни разу в жизни не стегнул) вынутой откуда-то вицей.
Когда Орина открыла глаза, они уже миновали высокий в этом месте берег и чуть не кувырком съехали к Постолке, которая и поверху, и с берегов придирчиво прикрывала свое серебряное тело белыми лохмами тумана. Крошечка, схватив библиотечную книгу, соскочила вслед за мальчиком и дедом на землю.
- Давайте вплавь, - закричал возница, торопливо освобождая Басурмана из упряжи, постромки перерезал, дугу скинул. - Плыви, Баско, домой, плыви, мой вечный конь…
- Ой, а я не умею плавать! - вскричала Орина, повернулась к Павлику: - А ты умеешь?
- Не знаю, - отвечал мальчик.
- И как же наша книга, - испугалась она, - и… и "дело"?
А Басурман, вздымая копыта, плещась, тяжело плыл к тому берегу. И тут из постолочного тумана выскользнула лодка, на веслах лицом к ним сидел мужик. Конюх, радостно вскрикнув, стал звать его:
- Язон, Язон, скорей к нам, вилы те в бок! Мы тута! - и, набирая полные валенки воды, побежал к лодке, ребята за ним.
Но лодочник вдруг высоко и угрожающе вздел весло и деловито спросил:
- А платить у вас есть чем? За так не повезу, не положено!
Дедушка Диомед, ухватившись за борт, так и замер с разинутым ртом, откуда вот-вот должна была выскочить первая партия ругательств, но Крошечка, стоявшая по пояс в воде, торопливо вынула из кармана платьишка пятак и протянула. Лодочник немедля схватил медную денежку, но спохватился и грозно спросил:
- А где золотой царский червонец?
- У географички во рту… - отвечала, вспомнив, Орина.