К нему подошел Федор. Долго вместе искали рукавицу. Нашли. Федор помог снабженцу подняться.
Павел топтался на снегу кругами - хотел понять: на дороге они или сбились.
- Где же пасека-то твоя?! - не скрывая раздражения, крикнул снабженец.
- Будет и пасека! Все будет… - ответил Павел. - Терпение! - Он надолго пропал в темноте.
Федор и снабженец стояли рядом, спинами к ветру.
- Трепач он, - сказал снабженец.
Федор повернул к нему голову.
- Я говорю, сбился он! - повторил снабженец.
Федор промолчал. Он знал это.
Неожиданно рядом появился Павел.
- Так, братики!.. - Он коротко и невесело хохотнул. - Маленько того… заблудились!
- Как? - спросил снабженец.
- Но я направление примерно знаю. Надо идти.
- Как заблудились?! - опять спросил снабженец.
- "Как! Как!" - озверел Павел. - Пасека должна быть, а ее нету, вот как! Заладил, блохастый!
- Ты что, смеешься, что ли?
- Пошли! - скомандовал Павел. - Главное, идти, не стоять. Я направление знаю: на ветер надо идти.
Федор послушно двинулся вперед - на ветер.
- Да куда идти?! Куда идти?! - перекрывая вой ветра, заорал снабженец. - Вы что, маленькие, что ли?!
Ему не ответили. Двое удалялись от него. Он догнал их, схватился за полушубок Федора, быстро заговорил:
- Надо счас в снег зарыться, переждать!.. Я слышал, так делают. Мы же пропадем иначе. Выбьемся из сил и пропадем! Он же не знает, куда идти!..
Федор, не оборачиваясь, крикнул:
- Ничо, шагай!
С полчаса медленно, с отчаянным злым упорством шли навстречу ветру, проваливаясь по колено в снег.
Ветер неистовствовал.
Павел остановился наконец, долго соображал, бессмысленно вглядываясь в ревущую тьму.
- Ну?! - крикнул Федор.
- Придется выходить на тракт. На деревню можем не попасть - ни черта не видно! Сворачиваем! - распорядился он.
- Сволочь! - громко сказал снабженец.
Это услышали; Павел повернулся и пошел было к нему, но Федор подтолкнул его вперед.
- Дерьмо собачье, - проворчал Павел.
Опять трое, перегнувшись пополам, медленно побрели по целику. Ветер теперь бил слева. Еще прошло какое-то время.
- Я больше не могу! - заявил снабженец. - Все!
Остановились.
- Как это не можешь? - спросил Павел.
- Не могу! Ясно?.. - Снабженец глотнул ветра, закашлялся. - Надо же… кха-кха-кха!.. Надо ж понимать, идиоты! Никуда нам не выйти! - Он сел на снег и согнулся в новом приступе кашля. - Я зароюсь в снег и пережду.
К нему подошел Павел. Склонился.
- Идти надо, чего ты слюни-то распустил! Куда зароешься, дура сырая?.. Замерзнешь тут, как кочерыжка, и все. Он на сутки зарядил, не меньше. Идти надо!
- Уйди от меня, трепач! - взвизгнул снабженец и заматерился.
Павел облапил его, стал поднимать.
- Пойде-ешь!.. Как Исусик пойдешь у меня, ухажер сучий. Я те зароюсь…
Снабженец отчаянно упирался, хрипло, всхлипами дышал… Плюнул в лицо Павлу.
- Гад! Завел!..
Павел развернулся и навесил снабженцу в челюсть. Тот упал в снег. Федор, стоявший до этого в сторонке, подошел к ним, оттолкнул Павла. Взяв снабженца за грудки, поднял.
- Кому сказано: идти! А то, если я разок вмажу, от тебя одна доха останется. Шагай!
Снабженец покорно пошел.
- Погоди, - сказал Федор. - Давай твою доху, а сам надевай мой полушубок - легче будет.
Снабженец молча снял доху, надел легкий, удобный в ходьбе полушубок.
Павел вышел вперед… И опять пошли.
Часа в четыре ночи Павел остановился, расстегнул полушубок, вытряхнул из-за пазухи снег, сказал без особой радости:
- Буланово - собак слышно. - Он устал смертельно.
Постучались в крайнюю избу.
Их спросили из-за двери, кто они, откуда… Павел назвал себя, Федора. Им сказали, что не знают таких. Павел заорал:
- Вы что, с ума там посходили?! Люди подыхают, а они допрос учинили!
- Вышибай дверь, - робко и устало посоветовал снабженец.
Их впустили.
В избе выяснилось: это не Буланово, а зверосовхоз "Маяк".
Павел аж присвистнул.
- Какого кругаля дали!
Снабженец осторожно отряхивался у порога. Федор снял доху, повесил на стену. Снабженец снял ее, вынес в сенцы и там долго отряхивал с нее снег.
- Водки теперь, конечно, не достать? - спросил Павел.
- Какая водка! - воскликнул хозяин, зевая и кутаясь в одеяло - в избе выстыло. Из-за его спины выглядывала недовольная заспанная жена. - Я б счас сам с удовольствием похмелился.
- Ну, нет так нет. На нет, говорят, и спроса нет, - грустно согласился Павел.
Снабженец долго устраивал доху на вешалку, потом присел на припечье.
- Давай спать, Федор, - сказал Павел. - Небось не простынем.
Они расстелили на полу полушубки, легли, не раздеваясь.
Хозяин дал им укрыться свой тулуп.
Снабженец залез на печку.
Погасили свет.
- Стретили Новый год, - вздохнул Павел. - Язви тя в душу.
Буран колотил по крыше дома. В печной трубе тоскливо завывало. Во дворе, под окнами, скулила собака. Громко хлопали ворота - когда входили, забыли их закрыть.
- Ворота-то… черти вы такие, - сказал хозяин. - Расхлещет теперь.
Пришельцы промолчали - никому не хотелось идти закрывать ворота.
Минут десять лежали тихо.
- Слышь, на печке! - строго сказал Павел. - У тебя есть водка. В карманах, в дохе. Я видел вчера. Мы же отдадим тебе…
- Была, - откликнулся негромко снабженец. - Потерял я ее. Выронил.
Павел повернулся на бок и затих.
С печки послышалось ровное посапывание. Павел неслышно поднялся, подошел к дохе снабженца и стал шарить по карманам - искал водку. Водки действительно не было. В одном кармане он наткнулся на какой-то странный колючий предмет. Павел вытащил его, зажег спичку - то была маленькая капроновая елочка, увешанная крошечными игрушечками. Елочка была мокрая и изрядно помятая у основания. У крестовинки прикреплена бумажка, и на ней написано печатными буковками: "Нюсе, моей голубушке. От Мити".
- Положь на место, - сказал вдруг снабженец с печки.
Павел положил елочку в карман дохи, лег.
- К Нюрке опять пошел? - спросил он.
- Не твое дело.
- "Митя", - передразнил Павел. - Какой же ты Митя? Ты уж, слава те Господи, целый Митька.
- Огурцов Укроп Помидорыч, - зачем-то сказал Федор. И хмыкнул.
- До чего ушлый народ! - возмутился Павел. - Залезет вот такой гад в душу с разными словами - и все, и полный хозяин там…
- Пошли вы к черту! - громко сказал снабженец. - Чего вы злитесь-то, как собаки?
- Да хватит вам, - заворчал хозяин. - Нашли время разговаривать. Дайте доспать нормально.
Замолчали.
Хозяин через три минуты захрапел.
- А то злятся все, как собаки, - сказал снабженец с печки. - Не глянется, что лучше вас живу?
Павел и Федор не сразу нашлись, что на это ответить.
- Закрой варежку, - сказал наконец Павел. - Ворюга.
- Ты меня поймал, чтоб так говорить? - повысил голос снабженец.
Чувствовалось, что он привстал.
- Я тебя по походке вижу.
- Нет, ты поймал меня?
- Сдался ты мне - ловить тебя. А от Нюрки тебя, поганца, отвадим, заранее говорю. Придешь седня, мы там поговорим.
- Да какое ваше дело?! - почти закричал снабженец.
Проснулся хозяин.
- Ну, ребята, - сердито заговорил он, - пустил вас как добрых людей, так вы теперь соснуть не даете. Чего вы орете-то? Что, дня не хватает для разговоров ваших дурацких?
Замолчали.
Долго лежали так.
- Как собаки накинутся… - шепотом сказал снабженец.
- Гад, - тоже шепотом сказал Павел. - "Милой голубушке…" Голубчик нашелся. Я тя седня в деревне приголублю.
Федор хохотнул в рукав.
- Мужики, у вас совесть есть или нету? - совсем зло сказала хозяйка. - Вы что?!
- Все, спим, - серьезно сказал Павел. - Давай спать, Федор.
Скоро все заснули.
К утру буран улегся.
Павел с Федором проспали; снабженца в избе уже не было.
- Ушел, - сказал хозяин.
Выпили с хозяином две бутылки водки и пошли навеселе в Буланово.
Двенадцать километров отшагали незаметно.
В Буланове завернули еще в чайную, еще подкрепились… Совсем хорошо стало на душе.
- Пошли к Нюрке зайдем? - предложил Павел. - Поглядим на их…
- Пошли, - согласился Федор.
- Мне все же охота поговорить с им, - не терпелось Павлу - Доху надел… Сука! А я полушубок не мог взять: по шестьдесят восемь рублей привозили, не мог занять ни у кого. А что я, хуже его работаю?! - Павел кричал и размахивал руками. - Что я, хуже его?!
Федор молчал.
Нюра ждала гостей… Только не этих. Сидела в прибранной избе - нарядная, хорошая. Стол был застелен камчатной скатертью; на нем стоял начищенный самовар - и все пока, больше ничего. В избе было празднично.
- А где он? - сразу спросил Павел.
- Кто?
- Этот гусь… В дохе-то?
Нюра покраснела.
- Никого здесь нету. Вы чего?
- Не пошел, - сказал Федор. - Он обратно в город уехал.