- Все еще не уехали? - без всякого интереса спросила буфетчица. (Они уже разок приходили греться.)
- Не уехали. Новый год с тобой встречать будем. Согласная? - поинтересовался Павел.
Молодая толстая буфетчица налила два по сто пятьдесят, отрезала два куска хлеба и только после этого ответила:
- Много таких желающих найдется.
Павел сдвинул шапку на затылок, весело посмотрел на буфетчицу, сказал неопределенно:
- Да-а…
Выпили. Присели к столику, молча ели хлеб, макая его в солонку.
Вошел еще один посетитель, представительный мужчина в козлиной дохе, в новых негнущихся валенках, в папахе.
Сказал громко:
- С приближающимся! - У него, видно, было хорошее настроение.
Никто ему не ответил.
Мужчина подошел к стойке, расстегнул доху.
- Сто грамм, голубушка, и чего-нибудь… - вытянул шею, разглядывая полки. - Чего-нибудь на зубок.
Павел толкнул коленом Федора, показал глазами на представительного мужчину. Федор кивнул. Этого человека они знали. Жила в их деревне одинокая вдова Нюра Чалова, добрая, приветливая баба. И вот этот самый человек ездил к ней из города по праздникам и в выходные дни. В городе у него была семья, дети, двое, кажется. Нюра знала это, но почему-то отказать не могла - принимала. Все жалели Нюру, а этого гуся осуждали.
Мужчина выпил водку, смачно крякнул и подсел с бутербродом к столику.
- Тоже ехать?
- Мгм.
- Нету машин?
- Мгм, - односложно отвечал Павел, в упор разглядывая мужчину.
- А что делать?
- ???
- Черт… Мне надо срочно в Буланово добраться. Что же делать-то?
Павел, продолжая нескромно разглядывать ухажера, спросил:
- Что, живешь там?
- Да нет… - Мужчине стало жарко, он приспустил с плеч доху. Павел увидел у него во внутренних карманах две бутылки водки. - В гости еду.
- Понятно, - значительно сказал Павел.
- Как же добираться-то будем? - сокрушался мужчина. - А вам не в Буланово?
- Пешком, - решительно сказал Павел, отвлекаясь от ухажера. - Я думаю, надо идти, Федор. А то прокукуем тут… А?
Федор задумчиво жевал.
- Вы тоже в Буланово? - еще раз спросил мужчина. Опять ему не ответили.
- Пойдем бором, часа через четыре дома будем. Дорогу я знаю.
- Сколько километров? - все пытался влезть в разговор мужчина. И опять на него не обратили внимания.
- Как, Федор?
- Пошли. - Федор поднялся.
- Так вы тоже в Буланово? Или куда?
- В Буланово, - сердито ответил Павел.
- Черт возьми совсем! - Мужчина потрогал в раздумье гладко выбритый, круглый, как пятка, подбородок. - Что же делать-то? Совсем не идут машины?
- Попробуй подожди, может, тебе повезет.
Павел с Федором пошли из чайной. Мужчина смотрел им вслед тоскливым взглядом.
- К Нюрке опять собрался, - сказал Павел, когда вышли на улицу. - Водка в карманах… Гад.
Федор сплюнул на снег, надвинул поглубже шапку.
- Всыпать разок хорошенько - перестанет ходить, - сказал он. Помолчал и добавил: - Нюрку только жалко.
- Она тоже хороша!.. Знает же, что у него семья, дети!..
- Та-а… чо ты ее осуждаешь? Ихное дело… слабые они. А он, видно, приласкал.
Отошли от чайной далеко уже, когда услышали сзади возглас:
- Э-э!
Их догонял ухажер.
- Ты глянь! - изумился Павел. - Идти хочет.
Федор ничего не сказал и не сбавил шага.
- Пошли!.. Иду с вами! - объявил ухажер таким тоном, точно он кого-то очень обрадовал этим своим решением.
Пошли втроем.
Окраина городка точно вымерла. Злой ветер загнал все живое под крыши, к камелькам. Под ногами путников громко взыкала мерзлая дорога.
- Я седня на заводе разговор слыхал: в девятьсот восьмом году не метеор в тайгу упал, а люди какие-то к нам прилетали. С другой планеты, - заговорил Павел, обращаясь к Федору.
- Ерунда все это, - авторитетно заявил ухажер. - Фантазия.
- Что-то у них испортилось, и произошел взрыв - малость не долетели, - продолжал Павел, не обращая внимания на замечания ухажера. - Как считаешь, Федор?
- А я откуда знаю?
- По-моему, люди были, - сам с собой стал рассуждать Павел. - Что-нибудь не рассчитали… Могло горючего не хватить.
- Сказки, - уверенно сказал ухажер. - Народу лишь бы поболтать, выдумывают всякие теории.
Павел обернулся к нему.
- Есть поумнее нас с тобой. Понял?
Ухажер не понял.
- Ну и что?
- А то, что не надо зря вякать. "Сказки"…
Ухажер, глядя сверху на Павла, снисходительно усмехнулся.
- Верь, верь, мне-то что.
- Каждый из себя ученого корчит… - Павел сердито высморкался. - Расплодилось ученых: в собаку кинь - в ученого попадешь.
Ухажер опять усмехнулся и посмотрел на Федора. И ничего не сказал. Замолчали. Под ногами тонко пела дорога: взык-взык, взык-взык… Ветер маленько поослаб.
Вышли за город. Остановились закурить.
- Теперь так: этот лесок пройдем, спустимся в лог, пройдем логом - ферма Светлоозерская будет. От той фермы дорога повернет вправо, к реке… Там пасека попадется. А там километров шесть - и Буланово, - объяснил Павел.
Пошли.
- А ты чего в городе делаешь? - спросил вдруг Федор, оглянувшись на ухажера.
- Как?
- Где работаешь-то?
- А? По снабжению. - Ухажер расправил плечи, весело посмотрел вперед. Положительно у него были хороши дела. Он радовался предстоящей встрече.
- Воруешь? - поинтересовался Павел.
- Зачем? - Снабженец не обиделся. - Кто ворует, тот в тюрьме сидит. А я, как видишь, вольный человек.
- Значит, умеешь.
- А к кому в гости идешь? - опять спросил Федор.
Снабженец ответил не сразу и неохотно.
- Так… к знакомым.
- Сколько ты, интересно, получаешь в месяц? - Павла взволновал вопрос: ворует этот человек или нет?
- Девятьсот восемьдесят. По-старому конечно.
- А семья какая?
- Четверо со мной.
- Жена работает?
- Нет.
- Давай считать, - зловеще сказал Павел. - Двое ребятешек - обуть, одеть: пару сот уходит в месяц? Уходит. Жена… тоже небось принарядиться любит: клади две сотни, а то и три. Пятьсот? Себе одеться - двести. Семьсот?.. А то и все девятьсот: выпить тоже, как видно, не за ворот льешь. Так? На пропитанье клади пять-шесть сот - сколько выходит? А ты одет-то вон как - одна доха небось тыщи две с половиной…
- Две семьсот, - не без гордости поправил снабженец.
- Вот!
- Уметь надо жить, дорогой товарищ. А это последнее дело: увидел, что человек хорошо живет, - значит, ворует. Легче всего так рассуждать.
- А где же ты берешь-то?!
- Уметь надо, я говорю. И без воровства умные люди крепко живут. Голову надо иметь на плечах.
Павел махнул рукой. И замолчал.
Прошли лесок. Остановились еще закурить. - Половинку прошли, - сказал довольный Павел и похлопал себя руками по бокам. - Счас там пельмешки заворачивают!.. Водочка в сенцах стоит, зараза. С морозца-то так оно это дело пойдет! Люблю празднички, грешная душа.
- А чего ты без жены в гости поехал? - спросил Федор, глядя на снабженца спокойно и презрительно.
Тот нехорошо прищурился, окинул громадного Федора оценивающим взглядом, сказал резко:
- А твое-то какое дело? - Он, видно, стал догадываться, куда клонит Федор. - Что тебе до моей жены?
Федор и Павел удивленно посмотрели на своего попутчика: как-то он очень уж просто и глупо разозлился. Павел качнул головой.
- Не глянется.
- Мне до твоей жены нету, конечно, дела, - вяло согласился Федор. - Интересно просто.
Пошли дальше.
Прошли еще километра три-четыре, прошли лог, свернули вправо.
Стало быстро темнеть. И вместе с темнотой неожиданно потеплело. Небо заволоклось низкими тучами. Подозрительно тихо сделалось.
- Чувствуете, товарищи? - встревоженно сказал снабженец.
- Чувствуем! - насмешливо откликнулся Павел; они с Федором шли впереди.
Еще прошли немного.
Федор остановился, выплюнул на снег окурок, спокойно, ни к кому не обращаясь, сказал:
- Счас дунет.
- Твою мать-то, - заругался снабженец и оглянулся кругом - было совсем темно. И все та же зловещая давила тишина.
- Успеем, - сказал Павел. - Поднажмем малость.
Федор двинулся вперед. За ним - Павел и снабженец.
- А если не успеем? - спросил снабженец. - А?
- Отстань, ну тя! - обозлился Павел. - Трухнул уже?
Пошел снег. Поначалу сыпал сухой и мелкий, потом повалил густо, хлопьями. Все пространство от земли до неба наполнилось тихим шорохом.
Так продолжалось недолго. Стал дергать нехолодный ветер, и с каждым разом порывы его крепчали.
Через десять минут вверху загудело.
- Так, - сказал снабженец, останавливаясь. Но оба его спутника молча продолжали идти вперед. Снабженец догнал их.
Ветер сперва кружил: то в спину толкал, то с боков. Потом наладился встречный - в лоб. В ушах засвистело, в лицо полетели тысячи маленьких холодных пуль.
Дорогу перемело; ноги то и дело вязли в сугробе. Павел раза три отбегал в сторону, пропадая во тьме. Появлялся и кричал бодро:
- Верно идем!
А идти становилось все труднее. Ветер ревел, бил людей холодными мокрыми ладонями, пытался свалить с ног. Вверху нечто безобразно огромное, сорвавшееся с цепей, бесновалось, рыдало, выло…
Снабженец путался в длинной дохе, падал. Один раз упал и потерял рукавицу.
- Э-э! - заорал он, ползая в снегу - Подождите!