- Ладно трепаться. - Он спокойно (спокойно!) прошел к койке, прилег.
Я тоже спокойно говорю:
- Как хочешь. - И склоняюсь к тетради. Меня душит злость. Все-таки нельзя быть таким безнадежным идиотом. Это уже не застенчивость, а болезнь.
- Дай закурить, - чуть охрипшим голосом просит Серега.
- Идиот!
Стало тихо.
- Вот так же тихо, наверно, стало, когда Иисус сказал своим ученикам: "Братцы, кто-то один из вас меня предал". - Когда Сереге нечего говорить, он шутит. Как правило, невпопад и некстати. - Дай закурить все-таки.
- Дождешься ты, Серега: подвернется какой-нибудь вьюн с гитарой - только и видел свою Леночку. Взвоешь потом.
Серега сел, обхватил себя руками. Долго молчал, глядя в пол.
- Ты советуешь сходить к ней? - тихо спросил он.
- Конечно, Серега! - Я прямо тронут его беспомощностью. - Конечно, сходить. На закури и иди.
Серега встал, закурил и стал ходить по комнате.
- Со стороны всегда легко советовать…
- Баба! Трус! Ты же пропадешь так, Серега.
- Ничего.
- Иди к ней.
- Сейчас пойду, чего ты привязался! Покурю - и пойду.
- Иди прямо с папироской. Женщинам нравится, когда при них курят. Я же знаю… Я писатель как-никак.
- Не говори со мной, как с дураком. Пусть в твоих романах курят при женщинах. Остряк!
- Иди к ней, дура! Ведь упустишь девку. Сегодня воскресенье… Ничего тут такого нет, если ты зашел к девушке. Зашел и зашел, и все.
- Значит, она не просила, чтобы я зашел?
- Просила.
Серега посмотрел на меня подозрительным тоскливым взглядом.
- Я узнаю зайду.
- Узнай.
Серега вышел.
Я стал смотреть в окно. Хороший парень Серега. И она тоже хорошая. Она, конечно, не талантливый инженер, но… в конце концов надо же кому-то и помогать талантливым инженерам. Оказалась бы она талантливой женщиной, развязала бы ему язык… Я представляю, как войдет сейчас к ним в комнату Серега. Поздоровается… и ляпнет что-нибудь вроде той шутки с Иисусом. Потом они выйдут на улицу и пойдут в сад. Если бы я описывал эту сцену, я бы, конечно, влепил сюда и "шалый ветерок", и шелест листьев. Ничего же этого нет! Есть, конечно, но не в этом дело. Просто идут по аллейке двое: парень и девушка. Парень на редкость длинный и нескладный. Он молчит. Она тоже молчит, потому что он молчит. А он все молчит. Молчит, как проклятый. Молчит, потому что у него отняли его логарифмы, кпд… Молчит, и все.
Потом девушка говорит:
- Пойдем на речку, Сережа.
- М-м. - Значит, да.
Пришли к речке, остановились. И опять молчат. Речечка течет себе по песочечку, пташки разные чирикают… Теплынь. В рощице у воды настоялся крепкий тополиный дух. И стоят два счастливейших на земле человека и томятся. Ждут чего-то.
Потом девушка заглянула парню в глаза, в самое сердце, обняла за шею… прильнула…
- Дай же я поцелую тебя! Терпения никакого нет, жердь ты моя бессловесная.
Меня эта картина начинает волновать. Я хожу по комнате, засунув руки в карманы, радуюсь. Я вижу, как Серега от счастья ошалело вытаращил глаза, неумело, неловко прижал к себе худенького, теплого родного человека с опрятной головкой и держит - не верит, что это правда. Радостно за него, за дурака. Эх… пусть простит меня мой любимый роман с "шалыми ветерками", пусть он простит меня! Напишу рассказ про Серегу и про Лену, про двух хороших людей, про их любовь хорошую.
Меня охватывает тупое странное ликование (как мне знакомо это предательское ликование). Я пишу. Время летит незаметно. Пишу! Может, завтра буду горько плакать над этими строками, обнаружив их постыдную беспомощность, но сегодня я счастлив не меньше Сереги.
Когда он приходит вечером, я уже дописываю последнюю страницу рассказа, где "он", счастливый и усталый, возвращается домой.
- Сережа, я про тебя рассказ написал. Хочешь почитаю?
- Хм… Давай!
Мне некогда разглядывать Серегу, я не обращаю внимания на его настроение. Я ставлю точку в своем рассказе и начинаю читать.
Пока я читал, Серега не проронил ни одного слова - сидел на кровати, опустив голову. Смотрел в пол.
Я дочитал рассказ, отложил тетрадь и стал закуривать. Пальцы мои легонько тряслись. Я ждал, что скажет Серега. Я не смотрел на него. Я внимательно смотрел на коробок спичек. Мне рассказ нравился. Я ждал, что скажет Серега. Я ему верю. А он все молчал. Я посмотрел на него и встретился с его веселым задумчивым взглядом.
- Ничего, - сказал он.
У меня отлегло от сердца. Я затараторил:
- Многое не угадал? Вы где были? На речке?
- Мы нигде не были.
- Как?
- Так.
- Ты был у нее?
- Нет.
- О-о! А где ты был?
- А в планетарий прошелся… - Серега, чтобы не видеть моего глупого лица, прилег на подушку, закинул руки за голову. - Ничего рассказ, - еще раз сказал он. - Только не вздумай ей прочитать его.
- Сережа, ты почто не пошел к ней?
- Ну почто, почто!.. Пото… Дай закурить.
- На! Осел ты, Серега!
Серега закурил, достал из-под подушки журнал "Наука и жизнь" и углубился в чтение - он читает эти журналы, как хороший детективный роман, как "Шерлока Холмса".
Змеиный яд
Максиму Волокитину пришло в общежитие письмо. От матери. "Сынок, хвораю. Разломило всю спинушку и ногу к затылку подводит - радикулит, гад такой. Посоветовали мне тут змеиным ядом, а у нас нету. Походи, сынок, по аптекам, поспрошай, может, у вас есть. Криком кричу - больно. Походи, сынок, не поленись…"
Максим склонился головой на руки, задумался. Заболело сердце - жалко стало мать. Он подумал, что зря он так редко писал матери, вообще почувствовал свою вину перед ней. Все реже и реже думалось о матери последнее время, она перестала сниться ночами… И вот оттуда, где была мать, замаячила черная беда.
"Дождался".
Было воскресенье. Максим надел выходной костюм и пошел в ближайшую аптеку.
"Наверно, как-нибудь называется этот яд, узнать бы, чтоб посолидней спрашивать".
Но узнать не у кого, и он пошел так.
В аптеке было мало народа. Максим заметил за прилавком хорошенькую девушку, подошел к ней.
- У вас змеиный яд есть?
Девушка считала какие-то порошки. Приостановилась на секунду, еще раз шепотом повторила последнее число, чтоб не сбиться, мельком глянула на Максима, сказала "нет" и снова принялась считать. Максим постоял немного, хотел спросить, как называется змеиный яд по-научному, но не спросил - девушка была очень занята.
В следующей аптеке произошел такой разговор:
- У вас змеиный яд есть?
- Нет.
- А бывает?
- Бывает, но редко.
- А может, вы знаете, где его можно достать?
- Нет, не знаю, где его можно достать.
Отвечала сухопарая женщина лет сорока, с острым носом, с низеньким лбом. Кожа на лбу была до того тонкая и белая, что, кажется, сквозь нее просвечивала кость. Максиму подумалось, что женщине доставляет удовольствие отвечать "нет", "не знаю". Он уставился на нее.
- Что? - спросила она.
- А где же он бывает-то? Неужели в целом городе нет?!
- Не знаю, - опять с каким-то странным удовольствием сказала женщина.
Максим не двигался с места.
- Еще что? - спросила женщина. Они были в стороне от других, разговора их никто не слышал.
- А отчего вы такая худая? - спросил Максим. Он сам не знал, что так спросит, и не знал, зачем спросил, - вылетело. Очень уж недобрая была женщина.
Женщина от неожиданности заморгала глазами.
Максим повернулся и пошел из аптеки.
"Что же делать?" - думал он.
Аптека следовала за аптекой, разные люди отвечали одинаково: "нет", "нету".
В одной аптеке Максим увидел за стеклянным прилавком парня.
- Нет, - сказал парень.
- Слушай, а как он называется по-научному? - спросил Максим. Парень решил почему-то, что и ему пришла пора показать себя "шибко ученым" - застоялся, наверно, на одном месте.
- По-научному-то? - спросил он, улыбаясь. - А как в рецепте написано? Как написано, так и называется.
- У меня нет рецепта.
- А что ж вы тогда спрашиваете? Так ведь живую воду можно спрашивать.
- А что, не дадут без рецепта? - негромко спросил Максим, чувствуя, что его начинает слегка трясти.
- Нет, молодой человек, не дадут.
Это снисходительное "молодой человек" доконало Максима.
- До чего ж ты умница! - тихо воскликнул он. - Это ж надо такому уродиться!..
Максим вышел на улицу, закурил.
Напротив, через улицу, было отделение связи. Максим докурил вчастую сигарету, зашел в отделение и дал матери телеграмму: "Змеиный яд выслал. Максим".
"Весь город переверну - добуду", - думал он, шагая по улице. Казалось теперь: будет змеиный яд - мать будет здорова.
В одной очень большой аптеке Максим решительно направился к пышной красивой женщине. Она выглядела приветливее других.
- Мне нужен змеиный яд, - сказал он.
- Нету, - ответствовала женщина.
- Тогда позовите вашего начальника.
Женщина удивленно посмотрела на него.
- Зачем?
- Я с ним потолкую.
- Не буду я его звать - незачем. Он вам не сможет помочь. Нет у нас такого лекарства.
Максиму захотелось обидеть женщину, сказать в лицо ей какую-нибудь грубость. И не то вконец обозлило Максима, что яда опять нет, а то, с какой легкостью, отвратительно просто все они отвечают это свое "нет".
- Позовите начальника! - потребовал Максим. И вдруг добавил жалобным голосом: - У мена мать болеет. - Аж самому противно сделалось.