Елена встала на цыпочки, Петро наклонился, и брак был заключен.
Из ЗАГСа направились на работу к Елене.
- Ну уж нет! Нет! Нет! И нет!!! - начальник цеха, привстав из-за письменного стола, подался вперед.
- Ишь, чего удумала. Уволить её по собственному желанию! Ага! Уж, в крайнем случае отработать по закону положено.
- Уезжаю я сегодня.
- Никак белены объелась? Это невозможно. Некого мне за тебя к станку поставить. Понимаешь?
- Я замуж вышла. Вот муж меня и увозит.
- Ой! Наверно я с ума сошел. Вчера вечером с работы холостая уходила, а утром замужняя вернулась. Документик есть?
- Петя, тут начальство документы требует, - высунулась из-за кабинетной двери Елена.
- Вот. Пожалуйста, - и Петро протянул начальнику свидетельство о браке.
- Ну вот. Так это же другое дело. Это же просто прекрасно. Была хорошая работница. А теперь ещё и работник добавиться. Мы Вас, Петр Ефимович, на руководящую должность определим. С жильем вопрос решим. Не пожалеете.
- Вот отслужу и обязательно вернусь к вам. Благодарю за радушный прием. Но я в отпуске, после госпиталя. И через десять дней он кончается. А мне надо ещё жену к матери в Бийск отвезти. Вот моя краснофлотская книжка, вот отпускное свидетельство. Свидетельство о браке вы уже видели. Так что прошу в виду чрезвычайных обстоятельств, уволить жену краснофлотца без отработки для переезда по месту жительства мужа.
- Не может быть… Быть не может. Вчера вас не было. Елена была холостая - сегодня вы тут и она замужем. И всё за одну ночь… Так бывает только в сказках.
- Нам ещё билеты на поезд надо успеть взять.
- В самом деле правда. Так. Все равно не уволю. Отслужишь, вернешься, и к нам на работу. А мы тут пока вам комнатку в благоустроенном доме подыщем?
- Ну, что ж? Придется идти в партком. Не желаете идти навстречу моряку. Хотите разбить молодую семью?
- Ох, Петро! Приезжай! Не пожалеешь. А жену свою - что ж? Забирай! Совет Вам да любовь. Боже мой, боже мой. Кого же я за тебя сегодня в смену то поставлю, а?
Вечерний поезд увозил семью Сафоновых в город Бийск. На перроне вокзала осталась мама, тетя Лина, братья, сестра и кусок жизни.
Глава 16
ПРИЁМЫШ
Как-то осенним вечером, припозднившись после встречи с Павлом, Мария возвращалась домой. Только вошла в барак и сразу у входа, возле вторых дверей, поставленных для утепления коридора, увидела маленькую скрюченную фигурку.
- Кто тут?
- Не пугайтесь тётенька. Это я, ваш сосед из крайней квартиры.
- И чегой-то ты тут в такой час делаешь? Поди родители заждались.
- Не… Они это, ну, не ждут они… Да я немного тут, а то на улице уж больно холодно.
Голос мальчишки дрожал и прерывался. Сам он был маленький, худенький, в рваном пальтишке, без шапки и в каких-то старых огромных чёботах.
- Пойдем, отведу тебя домой. Пропадешь тут.
- Да я бы и сам ушел. Да они уж полбутыли самогона выдули вот и кобенятся. А бате в таком разе лучше под руку не попадать. Тяжелая она у него. Нет, вы не думайте, так он мужик хороший. Протрезвеет, жалеть будет.
- Ел чего?
- Не-а.
- Пошли. Каша у меня пшенная, на молоке. Хлеба белого цельная булка, чай с сахаром.
- Да, оно конечно, кишка кишке давно протокол пишет. Только неудобно как-то…
- Ладно. Я тоже и устала, и замерзла. Так что пошли уж, - и Мария подтолкнула пацана впереди себя.
В комнате было тепло, чисто. Возле иконы мерцала лампадка. Пахло домашним теплом и ладаном.
- Счас в тазик воды солью. Лицо, да руки умоешь. А я покель печь подтоплю, да кашу согрею.
- Что вы тетенька, сам я, печь-то, а то вроде как нахлебник.
- Мал ты ещё для нахлебника. Дитё ты. Тебя кормить и одевать родителям полагается. А мне не в тягость. Ты ничего не бойся, не переживай. Давай, а то есть и мне страсть как охота, - соврала Мария.
Мальчишка умылся, причесал пятернёй голову и чинно сел за стол.
- А каша-то, каша-то с маслом… М-м-м… - и он облизал ложку. Мария и присесть к столу не успела, как его тарелка опустела.
- Давай-ка, ещё добавлю.
- Оно, конечно, можно. Так а вы-то завтра как-же?
- Тебя как звать?
- Колька.
- Ешь, Николай, да сходим до твоих родителев. А то скажут - ребенка украла.
- Не-е-е-е… Счас мы до них не достучимся. Только весь барак перебудим.
- Поглядим там.
- Не надо. Прошу вас. Я уж лучше один пойду.
- Мал ты по ночам один скитаться. Обувайся, пошли.
Лицо Николая стало пунцовым.
- Не надо, тётенька, не надо…
- Никак чего боишься?
- Ладно. Пошли.
Но сколько не скреблись и не стучались они в обшарпанную дверь Николаевой квартиры, так никто им и не открыл.
- И взаправду всех перебудим. Пошли щёль, спать. Утро вечера мудренее.
Спала Мария в эту ночь тревожно. И отчего-то очень хотела, чтоб и утром Коленька остался.
Встала она с рассветом. Затопила печь. Сварила картошки. Обжарила сало с луком, заправила картошку. И тут заметила, Николай спит, да одним глазом подсматривает.
- Никак проснулся?
- Дух такой, что сердце заходится. Вкуснотища…
- Рано ещё. Я счас на работу пойду. Кастрюлю на печи потеплее укрою. А ты как встанешь - поешь. Только вот как с ключом быть.
- А вы меня тут закройте, если можно конечно… Я бы если чего скажете - всё сделал.
- Да чего ж ты сделаешь? Ладно. Седни отсыпайся да отъедайся. А я с работы уж нигде не задержусь. В четыре уж буду дома.
На лице мальчишки, против его воли расплылась улыбка.
- Я ем немного. Чуть картохи отъем и вам оставлю.
Ни в этот вечер, ни через неделю Коленьку никто не искал. И Мария уже стала привыкать к своему жильцу, когда однажды ночью, вернувшись после второй смены, не застала мальчика дома. Всё было на месте. Только щи в кастрюле даже не тронуты. Проворочавшись до утра, Мария пошла к его родителям, решив, что ребенок заскучал и вернулся домой.
- А-а-а, соседка. Ну, проходь, проходь. Эй, жена, наливай стопарь. У нас гости.
- Да нет. Не пью я.
- Не пьют только телеграфные столбы. У них чашечки к верху дном повернуты. Давай, давай.
Неопрятная женщина, со свалявшимися волосами, в калошах, зачем-то вытерев о свой подол гранёный стакан, неуверенно раскачиваясь, плеснула в него мутную жидкость.
- Не ломайся. Давай. За знакомство.
- Вы лучше скажите, где ваш сын, Николай.
- А-а-а, поганец. Встретил его вчерась возле барака, говорю одна нога здесь, другая там, сбегай-ка родителю за самогоночкой. А он мне поперек всё, поперёк! Мал ещё, поганец, родителя учить. Приложил его чуток, для острастки, так с тех пор и не видал куда запропастился, - и он попытался встать на ноги, но покачнулся и свалился на пол.
- Чего ж вы тута рассиживаетесь? Матерь ты, али нет? Може какая беда с дитем приключилась, да и где он холодный, да голодный скитается?
Поняв, что одуревшие от постоянной пьянки, эти люди не собираются искать ребенка, да и не очень-то о нём помнят, Мария пошла прочь.
Домой идти не хотелось. Решила походить возле барака, у стаек, поспрашивать ребятишек, может кто видал Колю. Встречный ветер пронизывающими порывами бил в лицо. Искалеченная нога, уже через каких пятнадцать - двадцать минут поисков, заныла нестерпимой болью. Так ни с чем и вернулась домой. Кое - как дождавшись утра, пошла опять в знакомую квартиру. Там изменилось только одно: дверь была не заперта, а в тряпье на кровати у стены спал мужчина, с краю, пытаясь прикрыть грязным одеялом голый зад, скрючилась Колькина мать.
- А, черти окаянные! Чтоб вы провалились с глаз людских! - и Мария, прихрамывая, направилась в милицию.
- Ну да, знаем такого. Уже раз сбегал от родителей. Да от таких немудрено. Нашли на вокзале. Изворачивался как мог. Говорит на вокзале тепло и чисто, и тятька не колотит. Да подкармливают проезжающие. Там мол, перезимую. Ну, вернули его домой. А вы ему кто?
- Кто? Я-то кто? Кому? Коленьке щёль? - Мария заволновалась, подумают, что раз чужая тётка, то и искать не будут.
- Сродственница я ему.
- Ладно, идите домой. Как что-нибудь будет известно - сообщим.
Ещё через сутки участковый привел Николая к Марии.
- Вот, заявление от вас поступало. Принимайте, - и отведя Марию в сторону, тихонько добавил: "Нельзя его домой. Уж ежели и вам не нужен, то будем в детский дом определять".
- Я же написала, что сродственница ему. Только вот как с родителями быть? Живуть рядом. Спасу пацану не будет.
- Ну, как могу, остерегу. А так - что ж, самое лучшее - не попадается пусть своему батюшке. Парень башковитый, понимать должен.
- Спасибо, дяденька, да уж понимаю. Ещё как понимаю.
Год этот для Марии был и тяжелым и радостным одновременно.
Родители Николая также пили. Иногда пытаясь разжиться за счёт сына. В бой вступала совсем не робкая Мария, да и участковый слово своё держал. Не забывал наведываться в семью, предупреждая родителей Николая, чтоб людям жить не мешали, да руки не распускали.
А весной Павел сказал, что устал столовские щи хлебать, да встречаться как нашкодившим котятам, украдкой. Пора семью образовывать.
- Я супротив ничего не имею. Но только я уж теперь не одна.
- Да?!
- Ой, да не то, что ты удумал. Что поделаешь. Не дает бог. Но дите у меня появилось.
- Ты про Кольку?
- Про кого ж ещё?
- Пусть живет. Будет нам заместо сына. Вот только хотелось бы мне, чтоб и фамилию мою носил.