"Запорожец" белел на своем месте. Ни прохожих, ни поющих, ни гуляющих… Во всем доме лишь одно окошко светится, да и то, видать, от ночника. Тихо, поскольку осень и ночь глубокая. Я переложил авоську с обедом из правой руки в левую и подошел…
Дверцы, конечно, заперты. Для хорошего автослесаря эти замочки, что для коровы цветочки. Кое-какие железки я прихватил, а насчет звуковой сигнализации сомнений не было - зачем она? Во-первых, на такую рухлядь никто не польстится; во-вторых, кому сигнал-то подавать, коли Вячик тут не живет?
Замочек хрустнул. Я огляделся, приоткрыл дверцу и юркнул в машину. Нет, не годный я для воровского дела - сердце стучит и руки подрагивают, будто я грузовик спиной домкратил. А ведь не труслив. Видать, все дело в уверенности, которая из правоты вытекает. Как-никак в чужую собственность проник, хоть и не с целью баллоны снять или стекло вынуть.
Унял я сердце и огляделся, поскольку свет от фонаря на углу долетает. И чего же увидел? А ничего. Пустая машина, как брошенная. Даже в бардачке голо, где уж завсегда навалено всякого-якого. Зряшная моя операция.
Я осмотрел пол, пошарил за спинкой сидений, глянул под них… И отшатнулся, ударенный ужасом, - под водительским сиденьем лежала голова…
Откуда-то взявшийся пот скатился на переносье. Руки не могли найти себе места - хотели что-то сделать, а не знали что. Ведь показалось? Откуда тут голова? И я собрал силы и глянул еще раз…
Голова Вячика. Только почему-то без лица. Значит, не голова. Я легонько ткнул ее носком ботинка - она враз сморщилась обессиленно. Тогда я, осмелевши, схватил ее рукой…
Индейский… как это? Скальп. Нет, не скальп индейский, а парик королевский, Вячиков локоноподобный.
Вон оно что… Так вон оно что! Не только чужое имя, но и чужая внешность. И мы с Василием его не упустили, а он в машине переодевался, посему жильцы дома его в личность и не знали. Вернее, они-то его натуральную личность знали - это мы на складе не знали. Это ж надо - сплошная фальшь. И очки темные, и усики, и шепелявость с картавостью, и походка волочащая…
А зачем? Тут и к гадалке не ходи. Коли личность маскируется и работает на дефицитном складе, то что? Да ворует. Нам не надо дефицит - от него аппендицит.
Положил я парик на место - видать, запасной, видать, забыл его по неосторожности. Ну что ж, Вячик, сделаем тебе сюрприз, называемый засадой. Приедешь ты завтра сюда, выйдешь уже видоизмененный из машины, а я тебе навстречу - мол, приветик, товарищ кибернетик! А еще лучше встретить с работниками милиции, с Петельниковым. Только сперва я должен выступить - мол, приветик, товарищ кибернетик…
Вылез я из машины и замочек аккуратненько запер. И тут закавыка - время третий час ночи, транспорт не ходит, и до дому километров десять. А что делать? Отпешедралил. В пятом часу прибыл…
Мария, как и подобает жене, поднялась встретить, хотя и ждала меня часам к восьми. Объяснил ей, что ночные смены покороче.
- Чаю попьешь?
- И поем заодно, - Радость во мне бурлила от моей ловкой операции.
- Волчий у тебя аппетит, Коля.
- Почему волчий?
- Увесистый завтрак брал, а и прошло всего четыре часа…
Я обомлел: увесистый завтрак вместе с термосом остался в белесой машине.
14
Но спать я лег, поскольку возраст у меня для ночных приключений неподходячий. Найдет мою провизию - ну и найдет. Мало ли кто подложил ему покушать? Скажем, добрый человек. Или девица влюбленная.
Проспал до трех дня, но тяжело. Какие-то невиданные упыри снились, с синими ртами, в париках… Все пикировали на меня, пикировали, как "фокке-вульфы" какие. Я отбивался, но было душно. Эти упыри не кусали, не били и не рвали, а как-то ухитрялись давить прямо на сердце. Тяжело было, и дыхание перехватило.
Проснулся я в настроении хуже некуда. Не потому, что снов боюсь, а потому, что верю в них. Поскольку сбываются. Конечно, не тютелька в тютельку, не будут сегодня упыри клевать меня в сердце… Но намек подан.
Я вот байку вспомнил про себя, вернее, не байку, а чистую быль, хотя все мои байки на былях замешены…
…В начале июня одна тысяча девятьсот сорок первого года приснился мне сон, который век не забуду. Чистая, глаженая кровать, застеленная, с думочками, с никелированными шарами. А посреди кровати лежит огромный, больше таза, человеческий глаз и вращает своим бельмом. И так мне стало жутко, что припустил я из комнаты. Хотя глаз остался на кровати, да жуть его вослед бежит и но городу растекается так, что не уйти и не спастись. И люди-то мечутся по улицам в гробовой молчанке, а выхода нет… Проснулся я в поту. А через две недели война началась. Ну?
Говорят, пережиток. Так сказать, сны и сновидения. Нет, мол, у подобных снов научной базы, а лишь одни совпадения… А я базу-то подведу.
Перед войной похожие сны не одному мне виделись. И вот почему… Подлый Гитлер принял в своем логове решение напасть на нас. У него злобы столь, что она потекла на расстояния, вроде вирусного гриппа. И достигла нас, и втемяшилась во многих - вот и вещие сны, вот и ночные страхи…
- Садись чай пить, - велела Мария.
Было малиновое варенье, сахар колотый, сушки, пироги с яблоками и конфеты "Зоологические" со зверями - не в начинке, а на обертке. Только вкус чая для меня отсутствовал, поскольку думы все притупили.
- Генка звонил, спрашивал, почему не заходишь.
- Зайду.
Ежели Вячик живет под чужой личиной, то зачем? Чтобы свою скрыть, истинную. А для чего гримируется под французского мушкетера? Опять-таки чтобы настоящее лицо не показывать. И опять-таки зачем?
- Веста ему шарф вяжет.
- У него ж их пара…
- Покупные. К твоему сведению, любят мужчину или нет, можно узнать по шарфу. Если вязан женой, то любят.
- А мой-то, серенький, в мелкую дрипочку, вязан или как?
- Неужели куплен?
А зачем парик?.. Для воровства. Вот так бестия! Он-то украдет, а все шишки повалятся на подлинного Вячеслава Андреевича Коршунка. Задумано хитро. А кто он на самом деле, этот лже-Вячик, никому не ведано. Только вопрос: как он и что ворует? Через охрану муха не пролетит - сам видел, как его машину проверяли.
- Коля, ты не занемог?
- Где ж занемог, ежели пятый кусок пирога уминаю…
- Вид у тебя нахохленный.
- Это от переедания.
С другой стороны - закавыка. Допустим, что он спер паспорт, заделался Коршунком и ворует под его марку… Но подлинный-то Коршунок при случае скажет правду - мол, я не я, и лошадь не моя. Иль тут комбинация позамысловатее и не по моим зубам?
- И баек что-то не рассказываешь. - Мария все ко мне присматривалась.
- Это можно, - вздохнул я, как лошадь в конюшне.
…Был у нас в автохозяйстве мужик - по характеру не приведи господи. Со всеми перелаялся, включая директора. Ну и ушел. В больницу устроился по хозяйственной части. И врачей собачил, и нянечек, и больных - как ходячих, так и лежачих. Само собой, его выперли. В школу пошел тоже насчет хозяйства. Так пионеров обзывал. Попросили его вон. Потом вроде бы могилы копал. Однако умудрялся обругивать и траурную процессию, включая усопшего. В конце концов, устроился бедолага продавцом на рынке, но собачиться не перестал. И что - зажил себе спокойно. Благодарности ему, премии. Поскольку считается, что ругань продавцу к лицу, как соль к яйцу. Ну?
- Что ну?
- Нашел себя мужик.
- К чему рассказал-то, Коля?
- А к тому, что ошибочно я специальность выбрал.
- Кем же ты хотел бы стать?
- Милиционером, Мария.
- Господи!
С другой стороны, Гузь ведь начеку. Смотрит в оба. Придешь - взглядом ощупает, и уйдешь под его прицелом. Ежели только Вячик - пока будем так его называть - не сварганил такой способ выноса, что никому и в голову не придет. Скажем, прячет замшевый пиджак в выхлопную трубу. Не зря я байку про ворующую таксу ему рассказал.
- Но нравишься ты мне, Коля.
- Чего ж так?
- На лице забота… Вещи теряешь.
- Какие вещи?
- Мешок спальный потерял, теперь вот термос…
- Поэтому и хочу стать милиционером.
Допустим, Гузь проморгал. А ревизия? Коли есть
воровство, то будут и нехватки. Да вроде бы этот Вячик работает всего полгода, ревизий могло и не быть. А вдруг никакое тут не воровство? Тогда что? Научный опыт? Ну да, пришельцы небесные наше складское хозяйство изучают, чтобы перенять.
- Завтра идешь на работу?
- Нет, склад наш опечатали.
- Зачем опечатали?
- Да один из грузчиков, язви его, пальто кожаное на меху уволок.
- Как же он? У вас охрана.
- Надел да вышел…
Надел да вышел…
Я соскочил со стула, как с электрического, хотя сиживать на последнем не приходилось. И полетел к окну, а потом кругами по комнате, в середине которой чаевничала испуганная Мария.
- Коля, что с тобой?
Вот почему он подъезжает к складу и сидит в машине, не вылазит. Якобы в себя приходит. А сам ждет, покуда я в помещении скроюсь. Тогда и хлопнет дверцей. Мать честная, ловкость какая! Да ведь он при любой погоде в одной рубашке. Якобы горяч. Вошел в склад в рубашке, а вышел в замшевом пиджаке, или в кожаном пальто, или в заграничной куртке, или в лайке… Смотря по сезону. И ни одна охрана не придерется. Но куда ж Гузь смотрел?..
- Да что с тобой, Коля?
- Мария, я отлучусь, - непререкаемо сказал я, начиная одеваться.
К старшему оперуполномоченному Петельникову и к его рыжему асу. Теперь у меня были факты железные, что гвозди, - теперь можно писать протоколы.
Не вовремя зазвонил телефон. Поэтому в трубку я бросил второпях:
- Да-да!