- Ладно-ладно, поберегите комплименты, я еще не сказал, что буду публиковать. Сказал только - почитаю. Я люблю читать, слава Богу, я читатель, а не писатель!
- Я и не мечтаю, что вы меня опубликуете. Может, просто дадите совет, что-то порекомендуете.
- Скромность украшает даже американца. Если у вас хватило ума выжить в Америке, то писать книжки - это попроще. Конечно, ситуация сейчас печальная в издательском деле. У меня вон в плане стоит 320 названий. А издам я в этом году, дай Бог, сто. И то будет хорошо.
- На сколько же лет очередь?
- Издательский план закончен на три года вперед.
Видимо, выражение моего лица было достаточно живописно.
- Не пугайтесь. Есть разные ходы. Как говорится, для хорошей книги всегда находятся магические пути издания.
Он взял книгу с бело-голубой обложкой, посмотрел:
- "5 интервью", пять интервью, что-то знакомое название.
Я быстро достал журнал с моей первой имперской публикацией. И развернул на нужной странице. Он безразлично скользнул взглядом там, где было обо мне, задержался на красивом черно-белом портрете её. Но моей работы.
- Как поживает девушка в Америке?
- Проходит через кровавый развод с мужем.
- Красивая была актриса, очень красивая, - медленно сказал он. И вернул мне журнал. - Один едете в Лисс или с дамой?
- Приятельницей.
- Отечественной или заграничной?
- Здешней.
- Летите?
- Не дай Бог, поездом.
- О, это приятно, отдельное купе, вагонный роман, дорожное пиршество. Ночь без сна… Пир в ночи.
Кстати, о купе. Ассоциативное сознание, кажется, называется. Будьте осторожны, отечественные девушки очень изменились.
- В каком смысле?
- Не только в венерическом. Но и в практическом: все любят доллары.
- Я учту, - сказал я вежливо. Хотя Тае, мне казалось, это было до лампочки. Правильно ли мне казалось?
- Допивайте чай, Алексей Сирин, я вас вывезу в центр. Вот вам мои телефоны.
Мы обменялись визитными карточками.
На девятом облаке я спустился по широкой мраморной лестнице, слушая сентенции Джорджа. Конечно, ему не понравится то, что написал я. Но надежда окрыляла и вселяла.
Он, видимо, в юности был рентгенологом.
- Кстати, я не обещаю, что за пять дней успею что-либо прочитать. Но начну. Так что придется, скорее всего, звонить из Америки, если денег не жалко.
У выхода часовой отдал ему честь. У дверей стояла длинная черная машина, на которых раньше ездили члены правительства. Ему распахнули дверь.
- Комфорт - все-таки приятная, хотя и незначительная деталь в жизни индивидуума. - Он улыбнулся сам себе.
В машине Джордж опять стал прохладным, как будто и не было у нас задушевной беседы. Что навело меня на мысль об изменчивости человеческой натуры.
В центре, у колонн, он меня высадил, отрешенно попрощавшись. Видимо, поняв, что очаровал еще одного - собой, манерами, разговором. И незачем было напрягаться. Дальше.
Я достал из кармана сушку, машинально положенную туда в кабинете, и откусил. При нем мне было неудобно жевать.
Идя по центру, я взвешивал "pro" и "contra" и думал. Анализируя его каждую реакцию. И пока склонялось к тому, что первый раунд я не проиграл. Оставался самый главный, второй - будет ли он действительно читать? А потом - третий…
Вечером, за ужином, я с вдохновением рассказывал Тае о своей встрече с Издателем. Ее интересовали малейшие детали нашего разговора.
- Я что-то слышала о нем, но не могу вспомнить от кого. Я очень надеюсь, что он сам все прочтет, как и обещал.
Я опять пил водку, Тая пила джин. Со льдом и тоником. Куря американские сигареты.
- Вам, наверно, надоели литературные разговоры.
- Что вы, напротив, мне весьма интересно. Тем более, вас это так волнует. Я бы очень хотела вам помочь, но, к сожалению, не знаю никого в этом мире.
Тогда я не обратил внимания на ее слова. Тогда.
- Ешьте, Алексей, успокойте мою душу. Целый день мальчик носится голодным. Ваши поклонницы мне этого не простят…
- Показали бы, как они выглядят, мои поклонницы.
Она быстро встала.
- Я сейчас, если позволите, схожу на площадь, созову их всех и приведу!
- Садитесь. - Я рассмеялся.
Сейчас она мне нравилась, стоящая передо мной. Описать ее все-таки трудно. Есть что-то неуловимое. Да я и не портретист. Высокая, статная, с гибкой спиной, огромными глазами, чуть навыкате, большой лоб - открыт, каштановые волосы - чуть назад. Кожа красивого цвета, натянутая. Зубы, как у всех в Империи, - лучше не описывать. Плечи ровные, пальцы красивые. Но все равно, что бы я ни писал, это очень приблизительный эскиз, неточный.
Надо было развлечься.
- Хотите, я вам расскажу историю про одного необыкновенного американского издателя?
Она с интересом тряхнула каштановой головой.
- Случилось это много романов тому назад.
- Мне уже нравится начало!
- В Нью-Йорке у меня гостила вдова очень известного вашего писателя, который умер накануне по абсолютному недоразумению, от несерьезной операции на почке. Второе по величине и престижу американское издательство переводило и готовило к публикации первую большую книгу его повестей и романов. Вдова сама по-английски не говорила, контракт был подписан еще покойным писателем на книжной ярмарке во Франкфурте. Американское издательство представлял главный редактор, вице-президент Майкл Корди. Он немного говорил по-имперски, так как когда-то служил в американской разведке, в отделе шифровки и радиоперехвата. По существующему международному договору - в вашей Империи гонорар должен получать был не сам писатель, а какая-то хитрая организация, название которой состояло из четырех букв. И которая потом перевыплачивала авторам зарубежные гонорары в переводе на местные тугрики. Но лишь минимальный процент и в течение очень долгого времени. Тянулось это века. Империя нуждалась в валюте и высасывала ее откуда могла. Для этого и были созданы всякие квазиорганизации.
- Что такое квази?
- Псевдоорганизация. У вдовы был маленький мальчик, его звали так же, как и умершего папу. Мальчика нужно было кормить, он не понимал еще сложностей и переплетений в мире, обмена валюты и прочего - ему нужно было молоко, булочки, яйца и творог. Естественно, вдова пыталась найти ходы, чтобы эти деньги, хотя гонорар-то был крохотный, ваши писатели всегда за гроши продавали свои произведения на Запад, за исключением Пары Ушлых Поэтов, попали к ней и маленькому сыну. Наследства, естественно, никакого не осталось. За права у имперских издательств билась еще дочь от первого брака писателя.
По просьбе вдовы я встретился с издателем и главным редактором Майклом Корди и изложил ему просьбу, рассказав о печальном, безденежном существовании наследников, ничего не унаследовавших.
На стенах висели великолепные черно-белые фотографии красивой белой женщины верхом на каурой лошади, а также пейзажи Африки. Он оказался сам фотографом, путешественником, писателем, а красивая женщина - женой. Я воздал комплименты всему, что мне понравилось, включая лошадь.
Здесь же находился его ассистент, так как дело касалось международного контракта и взаимоотношений с вашей забавной Империей. Я высказал ему просьбу вдовы. Ее идея заключалась в том, чтобы на мое имя, например, на счет в банке перевести эти доллары, а я потом каким-то способом, через дипломатические каналы, тайно передам ей гонорар мужа.
Корди сказал, что они большое издательство, а не маленькая частная конторка, связанное юридически международным договором. И просто так взять и заплатить частному лицу деньги не так просто. На что я возразил, что именно так они и делают с американскими, английскими, канадскими писателями, так как книги пишет частное лицо. Он засмеялся. И сказал, что писатель лично ему очень понравился, не говоря уже о таланте, что он, конечно, понимает, как трудно ребенку без отца, и постарается что-нибудь сделать, переговорив со своими адвокатами. И если хоть какую-нибудь лазейку можно найти, то, конечно, они с удовольствием отдадут деньги в руки наследников, чем в организацию на четыре буквы.
Я был обласкан и хорошо принят. Вежливо опрошен. Он спросил, чем я занимаюсь. Я сказал, что пишу. И показал ему на всякий случай мою книгу "Голубая больница". Он спросил, было ли это переведено на английский. Я сказал - да, но мой издатель умер от страшного рака тогда, когда книга должна была идти в набор. Корди сказал, что хорошо знал Карла, моего издателя, и восхищался его смелым небольшим издательством. И его мужественной, полуторагодовалой борьбой с раком.
Я раскрыл рот, терять было нечего, и сказал:
- Мистер Корди, а возможно, чтобы кто-то в вашем издательстве почитал мой роман. Хотя я и не мечтал бы…
- Конечно возможно, - с мягкой улыбкой ответил он. - Мы этим и занимаемся: читаем и издаем книги. Я сам с удовольствием почитаю, не волнуйтесь. Если у вас есть возможность - оставьте нам книжку.
Я чуть не выпрыгнул из кресла.
- И хотя язык оригинала я знаю сносно, все-таки, когда у вас будет шанс, завезите мне перевод, я хочу почитать и его.
У него был громадный кабинет с очень стильной мебелью и потрясающим видом на парк.
- А как все будет происходить потом?..
Это был мой первый опыт с американскими коммерческими издательствами.
- Я прочту и если мне понравится, то порекомендую на редакторском совете, потом мы подпишем с вами контракт и издадим вашу книгу.
Я не верил своему счастью.
- Так просто?! - горели возбужденно мои глаза.
- Конечно. Очень просто. Это же Америка!
Он протянул мне руку, сказав на прощанье: