ВПЗР недовольно морщится. Для нее существует лишь один писатель - она сама, и предположение, что кто-то еще рискнул заняться таким богоизбранным ремеслом, воспринимается как кощунство и посягательство на устои мироздания.
- Он может быть… ну, не знаю… астрономом-любителем, - леплю я первое, что приходит в голову. - Романтично и изысканно.
- Полная чушь. Дичь. Глупистика, - безапелляционно заявляет ВПЗР. Как будто не она выпасала на страницах своих книг стада структуралистов, нейролингвистов, эмпириокритицистов, стихийных дарвинистов и прочих абстрактных прохиндеев. Астрономы тоже случались, хотя и позиционировались не как любители, а как вполне себе профессионалы, был карнавал, и я нарядилась Тихо Браге!
- Он переехал сюда из-за маленького брата. - Мне как будто даже нравится вторгаться в жизнь незнакомого человека и перекраивать ее по своему усмотрению. - У брата серьезные проблемы с психикой, он замкнут в себе, жизнь в больших городах для него - сущая пытка, а маленький остров - самое то! Такая вот всепоглощающая братская любовь, такое вот подвижничество и самоотречение. Романтично и изысканно.
- Слишком слезоточиво. С этой ролью никто не справится, кроме Николаса Кейджа. Да и он войдет с ней в резонанс только после двадцать пятого дубля. А брат не такой уж маленький, Ти. Вполне половозрелая особь.
- Откуда вы знаете? Вы видели Кико?
- Я видела рисунки. Их рисовал не ребенок.
- Кто тогда?
- Я же сказала, Ти… Взрослый человек. Конечно, очень своеобразный взрослый. Знающий что-то такое, о чем другие даже не подозревают. Он бы и рад поделиться этим тайным знанием, да не получается. Никто его не слышит, никто не хочет понять. А для того, чтобы услышать, нужно войти с ним в резонанс. Как слезоточивому Кейджу с ролью брателло-подвижника.
- Он что… немой? - понизив голос до шепота, спрашиваю я и невольно оглядываюсь в поисках таинственного, малопонятного и пугающего Кико.
- Откуда же я могу знать! - В устах ВПЗР это звучит как: "я еще не придумала до конца, но нахожусь в процессе, не мешай!". - Совсем необязательно немой. Он может и разговаривать, когда захочет. Вот только в словах, которые он произносит, заключен совсем иной смысл. Ну, это как если ты говоришь "кошка", имея в виду катер. А если сказать "голая кошка", то катер окажется с проломленным днищем. Пример примитивный, но суть он объясняет.
- А если сказать "сиамская кошка", то катер окажется тем самым местом, где произошло "L'Assassinat De Carala"?
- Ты мыслишь в правильном направлении, Ти, - смеется ВПЗР и слегка похлопывает рукой по куртке. И тотчас же из нее высовывается потешная мордочка Гимбо. Осторожно погладив кошачью переносицу, ВПЗР понижает голос; совсем как я сама несколько секунд назад. - Не волнуйся, малышка. Речь не о тебе. Ты ведь не сиамская, ты просто - кошка… Просто кошка - и все!..
Симбиоз Великой (хи-хи) Писательницы (упс!) и "просто кошки" умиляет. Но меня вовсе не тянет умиляться, перед глазами так и стоит раскинувшееся до самого горизонта интонационное вэпэзэзровское море - "радийное" до безобразия. И на его волнах покачиваются бумажные кораблики, сделанные из рисунков Кико. Что именно увидела в них ВПЗР, чтобы сделать заключение: он - взрослый? Да еще с какой-то сомнительной тайной внутри?
- А мне показалось, что это - детские рисунки.
- Тебе показалось, Ти. Вспомни кошачьи усы.
- С ними что-то не так?
- Это абсолютно правильные усы, хотя и не часто встречающейся формы. Точно такие же были у Сальвадора Дали. Один в один. Вряд ли детям, с их неразвитым абстрактным мышлением, пришло бы в голову совместить кошку и Дали. Кошка для них - просто кошка…
Притворись знатоком детей! - именно так называется очередная малостраничная брошюрка под общей редакцией ВПЗР. Которая, как известно, этих самых детей на дух не переносит.
- А киты с женскими головами? - ВПЗР, видимо, решила добить меня бредовым глубокомысленным анализом законов восприятия.
- С этими тоже не слава богу?
- Они несчастны.
- Киты?
- Женщины. Несчастны и напуганы. Каждая по-своему. И это отражено в рисунках.
- Полагаете, ребенок не может отразить в рисунках несчастье или страх?
- Может. Наверное, может. Но нюансировка несчастья и страха… Его градация… Ребенку недоступны. Опять же, в силу отсутствия абстрактного мышления.
Нужно быть полным невменько человеком с очень извращенным воображением, чтобы разглядеть за каракулями сагу о несчастье и страхе, - ну да ВПЗР и есть извращенка!.. Впервые в жизни я оказываюсь на месте своих ухажеров, которых ВПЗР давила, как клопов, своим якобы зашкаливающим и будто бы нетривиальным интеллектом. Все это - блеф и разводка, рассчитанная на простачков; толстый намек на "ройял флеш", в то время, как у тебя на руках всего лишь - "старшая карта". Будь бдительна, Ти, не дай себя надуть!
- Вы меня разводите, да?
- И в мыслях не было…
- Интеллектуальный квест? - Я подмигиваю ВПЗР.
- Триллер-шарада, - подмигивает ВПЗР мне и, поднявшись с кресла, подходит к столу с песочными часами.
"Сейчас перевернет", - меланхолично думаю я. Так оно и происходит: ВПЗР переворачивает часы, и песок устремляется вниз.
- Тоже мне, икебана сраная!..
Фраза вполне ожидаемая, но то, что происходит потом, можно смело отнести к категории неожиданностей. Причем, детских. ВПЗР совершенно по-девчоночьи подпрыгивает и устраивается на краешке стола. Она болтает ногами и, прихватив горсть камешков, принимается швырять их под скатерть. Получается не очень, слишком низко свисает плюш, слишком длинны и тяжелы кисти. Камни отскакивают и гулко стучат по полу.
- Они были соперниками в кино, но при этом спали друг с другом, - неожиданно заявляет ВПЗР, разглядывая портреты на стене. - А еще бегали голыми по Уолл-стрит…
- Кто?
- Монтгомери Клифт и Брандо. Марлон Брандо.
Господи, ну при чем здесь Марлон Брандо?..
- Марлон Брандо, вот кого мне здесь не хватает… Мишель Симон, конечно, симпатичный старичок. И великий актер. Но какой-то несексуальный. А Марлон Брандо был бы в самый раз.
ВПЗР неожиданно сильно бьет обеими ногами по скатерти и тут же соскакивает со стола.
- Эй, Марлон! Я знаю, ты здесь! Выходи! - кричит она, резко рванув на себя скатерть.
Я вздрагиваю, как от удара; упавшие набок часы катятся к краю, а из-под стола… Из под стола выскакивает человек! Он опрометью бросается к входной двери и скрывается за порогом. Все происходит так внезапно, что я не успеваю рассмотреть его: в памяти остаются лишь смазанные очертания. Длинная куртка с капюшоном и закатанные по локоть рукава.
- Ну, ты ведь хотела, чтобы кто-то появился? - спрашивает ВПЗР. - Давай догоняй!
Я не в силах двинуться с места. И мне совсем не улыбается бросаться вдогонку за исчезнувшим капюшоном.
- Кто это?
- Можешь звать его Брандо. Хотя с Брандо нужно быть намного осторожней, чем с Гимбо… - Никогда нельзя понять, шутит ли ВПЗР или говорит серьезно. - Но, в общем… Пока не догонишь - не узнаешь.
- А вы? Не собираетесь догонять?
- Я и в юности не очень-то бегала за мужчинами. А теперь и подавно не побегу.
…Это - не погоня. Так, прогулка быстрым шагом - с неясной целью, по пересеченной местности.
Выйдя из дома, я не обнаруживаю "Gary Fisher'a", на котором приехала. У крыльца, где я оставила его, стоит совсем другой велосипед, самая настоящая старая колымага. Единственное украшение колымаги - фара, прикрученная к рулю. Поначалу я думаю, что мое 24-скоростное сокровище умыкнул незнакомец в куртке, но тут же замечаю его поодаль. Непохоже, чтобы он убегал, но и приближаться незнакомец не собирается: стоит в отдалении, метрах в ста. Расстояние слишком большое, чтобы рассмотреть его лицо. К тому же оно наполовину закрыто капюшоном.
Я поднимаю руку и робко машу незнакомцу:
- Эй, синьор!..
Он тоже поднимает руку и робко машет мне. Ободренная этим жестом, я делаю шаг вперед. И тут же замечаю, что и незнакомец отступил ровно на один шаг. Затем я делаю еще один шаг вперед, потом - шаг влево, потом - шаг вправо и снова - шаг вперед. Незнакомец старательно повторяет все мои движения; впечатление такое, что он находится по ту сторону гигантского невидимого зеркала и хочет выдать себя за мое отражение. Но он - не я. Он - мужчина, если судить по фигуре, худощавый, довольно высокий, с широкими плечами. Остальные детали скрыты мешковатой курткой.
- Развлекаешься? - раздается позади меня голос ВПЗР.
- Он какой-то странный…
- Ты тоже выглядела не лучшим образом. Что это были за движения? Самба или румба?
- Пасадобль. - Ничего умнее мне в голову не приходит. - Вы случайно не видели мой велосипед? Вместо него здесь какая-то рухлядь стоит…
- И вовсе это не рухлядь. Это довоенный немецкий "Wanderer-Werke", очень ценная штука и в отличном состоянии.
Я и понятия не имела, что ВПЗР разбирается в велосипедах, романов из закулисной жизни "Тур де Франс" у нее вроде бы не было.
- Куда же в таком случае делся мой?
- Не знаю. Ладно, я поехала.
- А я?
- А ты порыскай по окрестностям, может быть, и твой найдется.
- А… тот человек?
- Пригласи его на танго. - ВПЗР улыбается своей фирменной гаденькой улыбочкой.
- Без музыкального сопровождения?