Как в каком-то бреду Игнатьев встал и открыл дверь. В подъезде тишина. Аккуратно захлопнул дверь и вышел через сквозной подъезд в теплую летнюю ночь. В одной руке телевизор, в другой – спортивная сумка. До цели была минута ходу. Постоял какое-то время, чтобы глаза привыкли к темноте. Недалеко промелькнула темная фигурка. Саша присмотрелся – это был цыганенок из серого дома. Вразвалочку он шел в сторону массива и через какое-то время растворился в темноте.
Саша раскрыл сумку, взвел у ППШ затвор, поставил переводчик огня на "автоматический", быстро перешел дорогу, открыл скрипучую калитку и постучал в дверь. Отчаянно билось сердце. Форточка открылась, и прозвучал более чем короткий вопрос:
– Чо?
– Это… пацаны, телек купите?.. Новый, на жидких кристаллах…
– Ты все ходишь и ходишь… Где ты их, бля, берешь?
– Ну не надо, так не надо, – неожиданно спокойно для себя сказал Саша, – телек новый, большой.
– Подождь… где он?
– Вот… – Игнатьев приподнял коробку.
– Ща, – цыган за дверью что-то крикнул и через несколько секунд открыл дверь.
Саша зашел вовнутрь держа перед собой коробку с телевизором. Спортивную сумку старался держать максимально за спиной. На террасу вышли уже знакомые по лицам двое цыган и начали распаковывать коробку с телевизором. Процокал когтями и сел невдалеке бультерьер. В раскрытую дверь виднелась комната с большим столом. За столом сидел толстый усатый цыган и что-то ел. Кто-то был в маленькой, отгороженной от импровизированной "столовой" деревянной перегородкой кухне. Жарили, наверное, картошку.
Сердце чуть не выскакивало из груди. Тем временем телевизор был извлечен из коробки. Цыгане одобрительно что-то на своем "зашендеребелили".
– Инструкция есть? Как настройка, все такое? – обернулся один к Саше.
– Нету.
– А это чо? – он кивком головы показал на сумку.
– Антенна… сейчас покажу.
Саша опустил руку в полуоткрытую сумку. Палец как-то сам моментально нащупал курок. Пора. Он вынул автомат. От увиденного у цыгана перехватило дыхание.
– И-и-э-э… – он инстинктивно отпрянул назад.
Саша схватил левой рукой ППШ за кожух ствола, направил автомат на собаку и нажал на курок. Раздался оглушительный треск. Бультерьера бросило на противоположную стену, он глухо тявкнул и забился в конвульсиях.
– А – а-а-л-ааа, – один из цыган бросился на четвереньках в комнату, а второй, закрывшись телевизором как щитом, кинулся в угол.
Саша дал короткую очередь по уже переползшему из террасы в комнату цыгану. Раздался истошный вопль. Еще очередь. Дым. Пули пробили заднюю стенку телевизора-щита. Человек за ним взбрыкнул ногами и захрипел. Саша прыгнул к двери, дал длинную очередь по цыгану за столом. Пулевым вихрем смело со стола чашки и стаканы. В разные стороны разлетелись окурки из огромной пепельницы. Облако пыли образовала отлетевшая от стен штукатурка. Не попал. Цыган глухо взвыл и вскинул руку в Сашином направлении. Обрез. Раздался сильный хлопок. Яркая вспышка. Удар в верхний косяк двери. Полетела пыль и щепки. Саша кинулся за дверь. Из-за двери дал короткую очередь. Еще одну. Послышался какой-то звериный рык. Игнатьев выглянул в проем. Цыган полулежал за столом, зажав шею рукой.
Он был весь в крови. Теряя сознание, он нажал на курок обреза. Просто щелчок. Осечка. Саша резанул очередью в его сторону. Автомат заклинило. Толстяк замычал и свалился под стол. Игнатьев кинулся к столу и увидел человека на маленькой кухоньке. Это был тот цыган, который покупал у него фотоаппарат. Глаза его были наполнены ужасом. Саша взвел затвор.
– Не убивай, не убивай, брат, не убивай…
– Деньги, золото, наркотики, – ствол был направлен прямо в грудь цыгана. – Быстро!!!
– Я не знаю, где…
– Тогда умри, сука.
– Подожди… может, там.
Цыган на цыпочках боком пошел к еще одной двери напротив кухни.
– Быстрее, бля, – Игнатьев с размаху ударил цыгана по челюсти прикладом. Тот споткнулся о ногу толстяка и чуть не упал.
– Не надо, не убивай…
– Бабки давай, золото…
Они прошли в небольшую комнатку. По периметру стояли замызганные диван и две кровати. По центру – старенький комод и стол. Цыган тянул время, а надо было уходить. Было слышно, как на улице остервенело лают собаки.
Саша пнул его ногой:
– Считаю до трех.
– Сейчас, брат, все, что есть.
Он достал из верхнего ящика комода деньги в прозрачном полиэтиленовом пакете. Просматривались и гривны, и доллары.
– Еще, сука, быстрей давай.
Из ящика пониже достал увесистый пакет с кольцами, цепочками и другими, на вид золотыми изделиями. Саша достал из кармана пакет. Его рука заметно дрожала.
– Сюда ложи. Это точно золото?
– Да, бля буду.
– Еще… наркота где? Тварь…
– Нет наркоты. Все у Михи малого.
– Как это нет? Давай, ищи, быстро!
Цыган полез в один из ящиков комода. И тут неожиданно с разворота полоснул Игнатьева неизвестно откуда взявшимся ножом. Он целил по горлу, но Саша инстинктивно отклонился, и режущий удар пришелся по плечу. С силой нажал на курок ППШ. Снова оглушительный звук выстрелов. Цыган упал, дернулся пару раз и затих. Саша выскочил из комнаты. В комнате с кухней все было залито кровью. На террасе тоже – сплошная кровь. Надо было уходить. Пакет с деньгами и золотом он бросил в сумку. Туда же бросил перемазанный кровью цыганский обрез. Достал бензин и разлил его посреди комнаты, облил стол. Тут он заметил, что с правой руки у него струйкой льется кровь. Полотенцем из кухни зажал рану. Так, автомат и пакет в сумке. Поджег от зажигалки газету и бросил на залитый бензином пол. Ярко полыхнуло. Выходя, защелкнул массивную дверь. Разбросал вокруг во дворе перец. Стрельба в цыганском "нарколомбарде" переполошила, видать, много народа в округе. Но вроде явно никого не видно. Быстро перебежал к подъезду и как можно тише зашел в съемную квартирку. Как только захлопнулась входная дверь, в глазах потемнело, навалилась чудовищная усталость. Наверное, от пережитого. Саша прямо в прихожей лег на пол. Где-то лают собаки. В голове непонятная каша, все перемешалось. Закрыв глаза, он пролежал в забытьи примерно около получаса. Очнулся. Заныло плечо.
Болело правое ухо. Надо было срочно перевязать рану. Все полотенце пропиталось кровью. В ванной рассмотрел рану в немытое зеркало. Царапина – не царапина, но почему-то много крови. Оказывается, то ли дробью от выстрела, то ли еще чем, ему еще и ухо правое зацепило. Обработал йодом и перевязал плечо, кое-как заклеил пластырем ухо. Отделался по легкому, как в кино. Неожиданно остановил взгляд на зеркале. На Игнатьева смотрел из-за мыльных разводов перепачканный кровью зверь. Зверь, который час назад совершил чудовищное преступление! Ради чего!!!??? Зачем??? Вдруг яркой вспышкой в сознании возник хрип, предсмертный человеческий хрип… Конвульсии рвоты начали выворачивать наизнанку. Саша не смог устоять на ногах и, перегнувшись, сквозь слезы смотрел, как расплывается по грязной желтой эмали ванной зеленовато-бурая желчь. Потом сознание снова отключилось, и он какое-то время пролежал на прохладном кафельном полу. Снова очнулся. За окном ощущалось движение, слышались крики. Саша открыл воду, умылся, долго полоскал рот от навязчивой горечи. Вышел на кухню. В уже забрезживших рассветных лучах было видно, что возле цыганской "малины" стояли две пожарные машины, скорая помощь, туда-сюда сновали люди. Самая пора заметать следы и уходить. Саша долго все собирал, вымывал, чистил. Перепачканные кровью вещи, мусор, грязные тряпки были собраны в отдельную сумку. Все остальное поместилось в туристическом рюкзаке. Где-то в половину девятого, еще раз все проверив, Саша, надев старую легкую кофту красного цвета и песочные "бананы", вышел из дома. Всем своим видом он пытался представить туриста-походника. С замиранием сердца проходил мимо полусгоревшего серого дома. Он был оцеплен милицией. Вокруг ходили усталые люди, что-то смотрели, мерили, тихо переговаривались. Растерянным взглядом смотрел на дом участковый. Стояло несколько зевак.
– Что случилось, пожар? – спросил Саша у одного из них.
– Да не пожар тут, похлеще… – сухой сутулый мужичок прикуривал дешевую сигарету, – "порешили" притон цыганский, четверых человек. Давно пора.
– Понятно.
Саша быстрым шагом пошел прочь. Вдруг что-то щелкнуло внутри. Стало как-то легче. Пора – значит, пора. Недалеко, в небольшом магазинчике он купил литровую бутылку водки, сосисок, колбасы, несколько банок рыбных консервов и хлеб. Как настоящий турист шел часа четыре по полям, оврагам, реденьким посадкам. Было жарко. Начала одолевать усталость. К тому же сильно разнылось раненое ухо. Зайдя в более-менее густой лесной массив, Саша нашел поляну и расположился на стоянку. Передохнул. Просто долго лежал на стареньком покрывале, слушал звуки леса. Под вечер миниатюрной лопаткой выкопал две довольно глубокие ямы: одну для мусора, в другую положил тщательно почищенный, смазанный и упакованный ППШ. Потом решил выпить за благополучный исход. На удивление, теплая водка жарким летним вечером пошла как вода. Когда начали опускаться сумерки, Саша заметил странное обстоятельство – ему не было страшно одному в этом лесу. Не страшно совершенно. Почему? А страшно ли волку в глухой сибирской тайге? Наверное, нет. Просто хочется жить. Запьяневший Игнатьев так и заснул на стареньком покрывале посреди попискивающими комарами леса самым тяжелым сном. Ему не снилось ничего, разум, не в силах более анализировать случившееся, ушел на дно самой глубокой пропасти в мире.
В лесу Саша провел двое суток. Наутро в воскресенье он собрался и поехал в город. Окольными путями добравшись до дому, он начал готовиться к выходу на работу.