Ей даже выделили отдельный фургончик. Правда, в нем переодеваются еще две актрисы, которых убьют чуть позже в ожесточенной перестрелке между женихом, обратившимся в машину убийства, и бандитами латиноамериканской наружности. Обе девицы одеты в мини-платьица, в которые только что умудрились запрятать целый набор самовзрывающихся псевдокровяных капсул.
- Брайан обожает кровь, - объясняет Бет. - Мы прозвали его Брайан-де-Плазма.
Брайаном, надо полагать, зовут их режиссера. Актрисы ослепляют нас на прощание улыбками и выскальзывают из фургончика.
- Милашкам, - говорит она, - пришлось здорово попотеть, прежде чем они получили эти роли.
Бет сидит перед зеркалом в фургоне в роскошном свадебном платье и курит марихуану.
- А тебя тоже снабдили самовзрывающимися капсулами с кровью?
- Не сомневайся, сладенький.
- Слушай… Фильмец-то - ширпотреб. Прости, конечно, за откровенность. Не подумай, будто я пренебрежительно отношусь к твоей работе, просто…
- "Всем до фени, - поет она, - лишь бы платили деньги". Такова жизнь, наивный мой мальчик. Хорошо хотя бы, что мне пока не приходилось обслуживать Брайана.
- Даже и не думай!
- Ах какой ревнивец!
- И не называй меня уменьшительными именами, - пригрозил я.
Бет безмятежно улыбается, выдыхая пьянящий дым.
- Тебе обязательно курить?
- Нет. И по двум причинам: во-первых, меня могут уволить, а во-вторых, я жду ребенка.
- Что?
- От тебя.
Фургон отчаянно дергается, будто в него только что врезался жирный бородатый оператор.
- Ты…
- Жду ребенка. От тебя.
- А с чего ты взяла, что от меня?
- Потому что за последние три месяца у меня больше никого не было.
Конечно, нашли дурака - так я и поверил. Она же сама говорила, что была с "одним или двумя". Да и Майлз к тому же… Не верю, не могу поверить. Или все-таки могу?
- Я… - Лучше присяду. Наконец обретаю дар речи: - Ну-ка брось сигарету. О чем ты вообще думаешь?
- А что еще прикажешь делать? Мой выход через пять минут. Пришлось тайно перекроить платье. - Она встает и разглаживает складки на животе. - Сильно выпирает? Пожалуйста, скажи "нет".
- Нет, - соврал я. - Беременна!
У меня нет слов.
- А что тут скажешь…
Да уж. Перед глазами помутнело, а вы хотите, чтобы голова была ясной! Протягиваю руку, беру сигарету и от души затягиваюсь. Надо собраться с мыслями.
Выдыхаю и говорю:
- Кажется, мы с тобой все сделали наоборот.
- То есть?
- Сначала переспали, - гневно смотрю на нее. - Да, попросту переспали. Надеюсь, ты не станешь утверждать, что между нами было нечто большее. В некой безымянной гостинице Вест-Энда. - Она не возражает. - Потом устроили себе что-то вроде медового месяца в Корнуолле. Тогда же впервые поцеловались и занялись любовью. Потом я сделал тебе предложение. А потом… - Хмурю лоб. - Проблема в том, что твоя беременность совсем не вписывается в общую картину. Это должно было случиться в самом начале, если взглянуть на события с точностью до наоборот.
Что за чушь я несу? Так хладнокровно толкать какие-то теории, когда она сидит передо мной с моим же отпрыском в животе. Нашим отпрыском, судя по всему. Еще затяжка. Новые раздумья.
- Ну что ж, - говорю я. - Теперь тебе придется на мне жениться.
Она похлопывает меня по голове.
- Считай, что ты получил отказ, сладенький.
Бет направляется к двери, и я бросаюсь к ней:
- Иди к черту.
- И тебя туда же, сахарный.
Что ж, пока все складывается удачно.
На противоположной стороне парка, где я перелезал через ограду у Камберлендских ворот, висит воздушный шар. По крайней мере этот объект кажется шаром. Воздушное судно так и рвется с канатов, горя нетерпением взмыть в лондонское небо и начать рекламировать зубную пасту, или страхование жизни, или саму жизнь, или что-нибудь еще.
И тут меня посещает совершенно бредовая идея, которая, может быть, даже сработает.
По пути я задерживаюсь у клумбы и набираю целый букет темно-красных роз. Ах, черт, палец уколол…
Что ж, мой конец станет моим же началом. Последний раз, когда я связался с воздушными шарами, чуть было не погибли три не слишком выдающиеся, но горячо обожаемые публикой телезвездочки. Это произошло… девять месяцев назад. Почти день в день. Знаменательный срок, носящий предсказание!
Ну а что получится из моей нынешней встречи с воздушным шаром? Буквально следующее: три не слишком выдающихся, однако в ограниченных кругах горячо обожаемых человека, не имеющих никакого отношения к телевидению, вернутся на землю, причем один из них совершит это сказочное путешествие прямо в животе. Таков мой замечательный план.
И тут я понимаю, что задумка моя, прямо скажем, никуда не годится и так я ничего не добьюсь. Забираться в шары, улетать, спасаться… Шутовство закончено, занавес пал. Теперь все будет по-настоящему, мы больше не в кино, и заключительную сцену придется играть, твердо стоя на грешной земле. Хватит, больше никаких побегов.
Разворачиваюсь и бреду прочь, прямиком к залитой светом прожекторов съемочной площадке.
Свадебная церемония вот-вот начнется. Вокруг все завалено розами и сугробами - то-то будут красивые кадры! Представьте, когда Бет расстреляют бандиты, на белоснежный снег прольется кровь - алая, как лепестки нежных царственных цветов. Только не пойму, как киношники собираются объяснить зрителям, откуда взялись бутоны в разгар зимы? Скорее всего вообще никак - это же кино. Эх ты, дурень, ничего не смыслишь в искусстве! Простофиля.
Невеста несравненно хороша в белых кружевах и муслине, жених - широкоплечий молодой красавец - да простят меня читатели! - с головой не больше апельсина. Сейчас начнут снимать сцену расстрела невесты. Вот уже банда смуглых убийц в черных костюмах смешалась с толпой гостей и зевак, наезжают камеры, и свадьба в считанные секунды превратится в кровавую бойню. Затем безвольный и мягкотелый, женоподобный кривляка-муж произнесет красивую клятву над угасающим телом несостоявшейся супруги, чтобы тут же превратиться в безжалостную машину-убийцу с адским пламенем в глазах. Но все это позже. А пока я кое-кому подпорчу планы.
Охрана на удивление распущенна - совсем не ловят мышей. Я незаметно подбираюсь ближе среди снующих туда-сюда людей. Уже надвигаются камеры. Прохожу меж двух огромных, ощетинившихся прожекторами осветительных вышек, невольно сравнивая их со сторожевыми башнями Берлинской стены. Вот Бет идет под ручку с новым супругом и, заслонясь от яркого света, отводит в сторону глаза. Я упорно продвигаюсь вперед, не отрывая от нее цепкого взгляда, и крепко сжимаю в кулаке пунцовый букет.
Бандиты наводят оружие, и радиоуправляемые капсулы вот-вот полопаются по всему телу Бет - как вдруг в самый ответственный момент я подхватываю красавицу-невесту на руки, заслоняя ее от киллеров, оглядываюсь через плечо и щурюсь в ослепительном свете камер. Бандиты колеблются - и в этом их фатальная ошибка. Я вновь смотрю на Бет: она совершенно сбита с толку, ведь меня здесь не может быть по определению. Вот она вся вошла в роль, погрузилась в вымышленный мир, и вдруг с бухты-барахты в сказочную историю влезает кто-то из настоящей жизни. Так не бывает. Любой в подобных обстоятельствах смутится.
- Что ты здесь делаешь? - спрашивает она.
- Спасаю твою жизнь в очередной раз, - отвечаю я. - Тебя вот-вот застрелят.
- Правильно, так написано в сценарии.
Откуда-то издалека до меня смутно доносится яростный рев режиссера: "Что это за уродский клоун на площадке?" Вопль я пропускаю мимо ушей. Рядом стоят бандиты и растерянно наводят на Бет бутафорские пистолеты.
- Вы что, знакомы? - строго спрашивает голова-апельсин. Не дождавшись ответа, высовывает свой фрукт из-за спины невесты и вновь вопрошает меня: - Она тебя знает? - Я не обращаю на псевдожениха ни малейшего внимания, чем привожу его в пущую ярость. - Эй, ты, я с тобой разговариваю или нет?!
- А я с тобой не разговариваю, у меня важная беседа с невестой, - отвечаю я. И, мельком взглянув на него, добавляю: - К тому же у тебя голова размером с апельсин. Послушай, Бет…
- Охрана! - плаксиво взвывает окончательно раскисший жених, отходя в сторону.
Киношники, включая латиноамериканских бандюг, потихоньку окружают нас.
- Ладно, парень, - говорит толстяк с бородой. - Не знаю, кто ты такой, только советую отпустить даму по-хорошему. Руки вверх, пять шагов вперед.
- Не дождетесь! - ору я, бешено озираясь. - Толстуха пойдет со мной!
- Какая толстуха? - шипит мне в ухо Бет.
Она восхитительна в свадебном платье. Мы долго смотрим в глаза друг другу, хотя все понятно без слов. Где-то далеко кричат и беснуются люди. Но это очень, очень далеко от нас…
- Выходи за меня, - икаю я. - Второй раз просить не буду.
Бет похлопывает меня по спине:
- Боже, какой ты зануда.
- Ну все, парень, считаю до десяти, и пеняй на себя! - вопит толстяк с бородой почти над самым моим ухом. - Если не хочешь неприятностей, советую ОТОЙТИ ОТ НЕВЕСТЫ!
- Не мели чушь, - огрызается на него Бет. - Это мой настоящий жених.
Я улыбаюсь.
- Я знал, что ты в конце концов согласишься.
- Не искушай судьбу, умник.
- А ты вбей себе в голову, что с мужем разговаривают уважительно.
- Сам вбивай.
- И не беспокойся, сладенькая, вобью.
Пока мы, держась за руки, проталкиваемся сквозь толпу зевак, толстяк с бородой бормочет:
- Так вы женитесь, что ли?