Из этой неподконтрольной ситуации Френсису запомнился позыв к бегству, желание самое частое - после желания ни к чему не стремиться. В спешном порядке поискав потерянные фаланги и заключив, что они окончательно ушли в пыль и бурьян и никакой и ничьей руке их оттуда не извлечь, задержавшись еще чуть–чуть для рекогносцировки - не с целью возмещения утраченной части носа, а скорее для того, чтобы запомнить, как выглядела эта доселе неотъемлемая часть, Френсис пустился бежать и тем возобновил состояние столь же приятное для его существа, сколь и естественное, - бега по периметру бейсбольной бубны после удара битой, бегства от обвинений, от женской и мужской клеветы, от семьи, от уз, от обнищания духом через ритуалы исправления и, наконец, бегства как такового, как чистого выражения душевной склонности.
Он нашел дорогу до товарного двора, нашел там товарный вагон с открытой дверью и так оставил без завершения очередной эпизод, череда которых и составляла истинную и полную историю его жизни. В больницу он явился, когда поезд прибыл в Саут–Бенд, Индиана, и молодой врач спросил его: где палец? А Френсис сказал: в бурьяне. А кончик носа? Если бы ты принес мне кончик, мы бы, возможно, сумели его пришить, и ты бы даже не вспомнил, что терял его.
К тому времени все уже перестало кровоточить, и Френсис снова был избавлен от тех неумолимых сил, что так часто стремились оборвать нить его жизни.
Он остановил кровотечение из своей раны.
Он остановился, твердый в своей нерешительности, перед лицом капризной и враждебной судьбы.
Он остановил, о дивный человек, самое смерть.
Френсис вытер лицо полотенцем, застегнул рубашку, надел пиджак и брюки. Он кивнул Бузиле, принося извинения за то, что лишил его жизни, и одновременно желая показать, что сделал это не нарочно и надеется на понимание со стороны Бузилы Дика. Бузила улыбнулся и приподнял кепку, открыв сияние, увенчивавшее его голову. Френсис увидел черепную трещину, которая вилась и поблескивала среди волос, как речка, и Френсис понял, что Бузила Дик в раю или в такой близости от рая, что уже приобрел качества ангела Господня. Дик снова надел кепку, и даже кепка испустила сияние, подобно солнцу, когда оно пробивается сквозь легкую серую тучку. Да, сказал Френсис, виноват, я сильно разбил тебе голову, но, надеюсь, ты помнишь, что у меня были на то причины. И протянул усеченный палец. Ты знаешь, что без пальца нельзя стать священником. Нельзя служить мессу с такой рукой. И бейсбольный мяч не кинешь. Он потер шишку на носу култышкой пальца. Шишка тут, да черт с ней. Доктор сильно ее забинтовал, но зачесалось, и я содрал. Потом воспалилось, я снова к доктору - а он говорит: нельзя было срывать бинты, теперь я должен ее выскоблить, и шишка у тебя будет еще больше. И так и так была бы шишка. Ну и черт с ней - такая шишечка ведь не очень меня портит? Я не жалуюсь. Я больше пяти лет обиды не держу.
- Френсис, ты как там? - крикнула Элен. - Ты с кем разговариваешь?
Френсис помахал Бузиле Дику, сочтя, что кое–какие долги насилия погашены; но это не заставило его забыть о разгуле мученичества, творящегося вокруг: о мучениках гнева, алкоголя, неудач, утрат, неблагоприятной погоды. Альдо Кампьоне жестом дал понять Френсису, что, несмотря на отсутствие в таком деле закономерности, молитвы иной раз доходят до адресата; однако откровение это мало утешило Френсиса, ибо с тех пор, как закончилось детство, он ни разу не знал, о чем бы ему помолиться.
- Эй, бродяга, - сказал он, выйдя из ванной, - не поднесешь бродяге выпить?
- Он не бродяга, - сказала Клара.
- Да разве я не знаю, черт возьми? Он настоящий человек. Рабочий человек.
- Что это ты побрился? - спросила Элен.
- Чесалось. Четыре дня - и волос обратно в кожу врастает.
- Тебе это, правда, к лицу, - сказала Клара.
- Это точно, - подтвердил Джек.
- Я знала, что Френсис интересный мужчина, - сказала Клара, - но бритым вижу его первый раз.
- Я думал: сколько бродяг на моей памяти умерли в бурьяне. Просыпаешься, весь засыпан снегом, а он уже замерз к хренам, окоченел. Некоторые все–таки встают и уходят своими ногами. Со мной самим так бывало. А другие так и остаются навсегда. Ты, когда скитался, не встречал такого Бузилу - Дика Дулана?
- Не встречал, - сказал Джек.
- А еще был один, Поконо Пит - умер в Денвере, как кирпич затвердел. И Собачник Фелтон - этот доплыл в Детройте: напустил в штаны и примерз к тротуару. А еще один чудила, - его так и звали Шестая Палата, без фамилии, - когда его нашли, у него из носу росла красная сосулька. Сколько же их - и никогда у них ничего не было, и не знали они ничего, глупые, воришки, сумасшедшие. Рыжий Фил Тукер, недоросток, замерз весь скрюченный, коленками к носу. Так вместо того чтобы разогнуть, его похоронили в половинке гроба. Господи помилуй, сколько дураков. И наверняка ведь все так помирают, и наверняка все попадают на небо, если только оно есть.
- А я так думаю: умер, в землю закопали, и всё тут, - сказал Джек. - А небо там всякое - это для меня одна бессмысленность.
- Ты все равно туда не попадешь, - сказала Элен. - Тебе забронировано в другом месте.
- Тогда я с ним, - сказала Клара. - Кому это небо надо, если там одни монашки. Скучища, господи.
Френсис с Кларой познакомился меньше трех недель назад, но кривую ее жизни видел ясно: гулящая девчонка, но даром не любит, переходит в профессионалки; надоело, выходит замуж, рожает детей, потом и это побоку и снова в проститутки; заболевает, больна не на шутку, стареет, страшнеет, вцепляется в Джека, превращается в мегеру. Но зубы почти все на месте, неплохие, и волосы: свести ее в парикмахерскую, завить, и будет ничего еще; одеть понарядней да в туфли с каблуками, в шелковые чулки; э, слушай, и грудь еще при ней, и нога - вон, кожа чистая.
Клара увидела, что Френсис изучает ее, и подмигнула.
- Я знала одного, очень был на тебя похож. Заводилась от него прямо.
- Да уж наверное заводилась, - сказала Элен.
- Ему нравилось, чем я его угощала.
- У Клары перебоев с мужчинами не было, - сказал Джек. - Мне повезло. Но она сильно болеет. Вот почему вам нельзя остаться. Она ест много тостов.
- О, я могу поджарить тосты, - сказала Элен и поднялась со стула. - Хотите, сделаю?
- Захочу есть - сама себе сделаю, - ответила Клара. - А потом, я спать собираюсь. Вы дверь заприте, когда будете уходить.
Джек схватил Френсиса за локоть и потащил на кухню, но не раньше, чем Френсис перенастроил зрение на Клару верхом на навозной машине, беззвучно славшую смрады из разрушенного кишечника и его стоков.
Когда Джек и Френсис вернулись с кухни, Френсис курил сигарету Джека. Потянувшись за вином, он уронил ее, и Элен застонала.
- Все падает на пол, - сказал Френсис. - Я не упрекну тебя, если выставишь этих бродяг, которые не умеют вести себя уважительно.
- Час для меня поздноватый, - сказал Джек. - Раньше два–три часа поспать мне хватало, теперь - нет.
- Сколько я у тебя не ночевал? - спросил Френсис. - Недели две уж, а?
- Да брось ты, Френсис, - сказала Клара. - Четырех дней не прошло. А Элен вчера ночевала. А в воскресенье ты.
- В воскресенье мы ушли, - сказала Элен.
- Я тут две ночи пробыл, да? - сказал Френсис.
- Шесть, - уточнил Джек. - Считай, неделю.
- Я с тобой не соглашусь, - сказала Элен.
- Неделю с лишним, - сказал Джек.
- А я знаю, что нет, - сказала Элен.
- С понедельника до воскресенья.
- Да нет же.
- Все перепуталось немного, - сказал Френсис.
- У него много чего перепуталось, - сказала Элен. - Надеюсь, еду у себя там в кафе ты не так путаешь.
- Нет, - сказал Джек.
- Ты оскорбительно разговариваешь, ясно? - сказал Френсис.
- Неделю, - сказал Джек.
- Ты врешь, - сказала Элен.
- Я знаю, что говорю, и вруном не обзывай.
- У тебя совсем мозгов нет? - спросил Френсис. - А считается еще, в колледже училась - я, мол, то да се.
- Я училась в колледже.
- Знаешь, Френни, - сказал Джек, - я думал тебя здесь оставить, пока работу не найдешь и денег не подкопишь. Ты мне ничего платить не должен.
- Ударьте по рукам, - сказала Элен.
- А теперь я засомневался, - сказал Джек.
- Потому что я бродяга, - сказал Френсис.
- Я бы так не сказал. - Джек подлил Френсису вина.
- Я знала, что это одни разговоры, - сказала Элен.
- Я тебе так скажу, Джек. Я всегда хорошо относился к Кларе.
- Ты напился, Френсис, - завопила Элен и снова вскочила со стула. - Ну и ходи пьяным всю жизнь. Я ухожу от тебя, Френсис. Ты ненормальный. Только и думаешь, где бы нажраться. Ты сумасшедший.
- А что я такого сказал? Сказал, что Клара мне нравится.
- И ничего в этом плохого, - сказал Джек.
- Я ничего против не имею, - сказала Элен.
- Что мне делать с этой женщиной, не знаю, - сказал Френсис.
- Будешь или нет здесь ночевать - это хоть ты знаешь? - спросила Элен.
- Нет, не будет, - сказал Джек. - Будешь уходить - забери его.
- Мы уходим, - сказала Элен.
- Клара болеет, понимаешь? - сказал Джек.
Френсис отпил вино, поставил на стол и принял позу чечеточника.
- Клара, как тебе нравятся мои обновки? Ты не сказала мне, какой я нарядный.
- Ты прямо артист, - сказала Клара.
- Не трать зря время, Френсис, - сказала Элен.
- Ты ведешь себя враждебно, поняла? Хочешь ночевать со мной сегодня в бурьяне?
- Я никогда не ночевала в бурьяне.
- Никогда? - сказала Клара.
- Да, никогда.