Молитва, как капля, камень точит, так же "протачивает корку греховную" на сердце грешника, и начинает сердце благодать чувствовать и оживает. А, оживая, к Богу обращается, очищается покаянием и с Богом общаться начинает. Это и есть результат молитв близких за страждущего и начало его спасения.
Как намолите вы с Васяткой милости Божьей, так ваш папка сам начнёт к Богу за помощью обращаться, глядишь - и на исповедь попросится… Только ты не ругай, говорю, его, не укоряй, не шпыняй безжалостно. Если он пьяный пришёл, так и вообще говорить с ним бесполезно, в такой момент его упрекать - только бесов развлекать.
Дай ему святой водички попить да спать уложи. А уж с утра, когда ему самому от стыда на душе погано будет, не укоряя пожалей да за помощью к Богу обратиться подскажи. И не "учительно", не с "высоты своей праведности", а с любовью, с сочувствием. Только так и дьявола посрамишь, и душе мужниной толчок в нужную сторону дашь.
Иногда достаточно бывает в душе правильное решение принять, как Господь уже всю твою жизнь меняет.
Словом - "дерзай, дщерь", и вера твоя спасёт вас всех!"
Вроде бы, поняла Танюшка мои "метафоры", обещала выполнять наставление и правильце молитвенное, что я ей порекомендовал, записала. Ну, а теперь, как говориться - "будем посмотреть". Напомни, Лёша, послезавтра, во время проскомидии, молитву "о болящем" за Григория прочитать.
- Хорошо, отче, постараюсь напомнить! А много ты видел отмоленных пьяниц?
- Много. И пьяниц видел отмоленных близкими, и наркоманов, и одержимых другими страстями. Священника знаю, очень кроткого и благочестивого, бывшего пьяницу. Он до рукоположения в священники мастером на заводе был и выпивал сильно, измучил совсем жену своим пьянством. Я тогда ещё в Т-ске в соборе служил, а жена его ко мне на исповедь приходила. Бросить даже хотела мужа-пьяницу одно время, ухаживал за ней какой-то сослуживец непьющий, развестись и за него выходить замуж звал.
Но всё-таки она не развелась, отклонила ухаживания, решила ради детей терпеть. Она тогда только-только воцерковляться начала, училась жить по-христиански. Стала больше молиться, Псалтирь за мужа читать с молитвой "о недужном" на "Славах", в монастыри за него пожертвования посылать, милостыню бедным творить. Съездила к чудотворной иконе "Неупиваемая чаша", молилась там Матери Божьей, акафист этой иконе купила и читать его дома каждый день благословилась.
Примерно через год её "благоверный" в первый раз в храм зашёл - сам! Ещё через какое-то время на исповедь подойти решился, а месяца через три после первой исповеди уже на клиросе читал. Настоятель собора архимандрит Н-й, опытный был духовник, первый учитель мой в пастырском деле, он сразу на этого нового прихожанина "глаз положил", увидел в нём нечто.
А ещё через полгода настоятель мой рекомендовал его владыке М-ю как кандидата в священники. Некоторые говорили отцу Н-ю: "Что вы делаете, батюшка? Он же с вином постоянно иметь дело будет! Да ведь он опять сопьётся, себе грех наживёт и вам позор!"
Но архимандрит Н-й только улыбался в ответ, он вообще никогда никому ничего не доказывал, ни с кем не спорил и не оправдывался ни перед кем. И вот уже двенадцать лет служит этот батюшка - бывший пьяница - у престола Божьего, кротость стяжал удивительную, смирение и большую любовь к людям. Весь приход его уважает и ценит. О себе говорит: "Я был мертв и воскрес!"
А начиналось-то его "воскресение" с молитвы жены.
- Отче! Но, ведь не без Промысла же Божьего человек, очевидно, и страсть эту приобретает? Без воли Божьей ведь "ни лист с дерева, ни волос с головы не падают"? Как это можно объяснить, что Бог, который "есть Любовь", допускает такую беду как пьянство?
- Конечно, Лёша, без воли Божьей ничего не совершается. Святые Отцы учат нас, что воля Божья бывает двух видов - благая и попустительная. Хотя и попустительная только по форме прискорбна, а, по сути, такая же благая. Ибо Сам Бог - Благ, и всё, что исходит от Него, тоже - благо.
- Это как-то ты, батюшка, сложно выразился. Объясни мне, если можно, "на пальцах".
- Хорошо, вот тебе пример. Год назад вызывает меня экстренно по телефону духовное чадо, заведующий травматологическим отделением Т-ской больницы, приехать и причастить попавшего в аварию молодого человека: "Отче! Срочно приезжай, жуткая авария - "БМВ" влетел в бетонный забор, снес шесть секций, от машины - груда железа, водителя вырезали автогеном. Молодой парень переломан весь, восемь часов на операционном столе по частям собирали. В сознание пришёл, но выживет или нет - неизвестно, боюсь, как бы кровоизлияние в мозг не случилось!"
Беру Святые Дары, приезжаю, захожу в палату, вижу - сплошной гипс, все конечности на "вытяжках", из под гипса в разных местах трубки торчат и из них что-то разного цвета капает. Словом, зрелище не для слабонервных. И среди всего этого гипса вдруг вижу сияющее радостью лицо, тоже со многими швами и в "зелёнке".
- Батюшка, здравствуйте! - хрипит, - поисповедуйте меня и причастите, пожалуйста!
Начинаю готовить Святые Дары для причащения, между делом пробую разговаривать с больным: "Ну, что брат, - говорю, - не повезло тебе нынче!"
- Что вы, батюшка, - отвечает, - даже очень повезло, я как только в себя пришёл, сразу Бога благодарить начал!
- Правильно, - говорю, - то, что ты в такой аварии живым остался - милость Божья несказанная!
- Это так, батюшка, - отвечает, - но ещё большая милость Божья - то, что я в эту аварию попал. Я в духовных вопросах немного разбираюсь, батюшка, у меня мать лет пятнадцать уже как "у подсвечника" в храме стоит и сестра родная в том же храме певчая. Только я в семье выродком оказался, хотя до аварии таким себя не считал.
Я ведь - бандит, батюшка, и ехал "по заказу" людей убивать, мужа и жену, коммерсантов. Слава Господу, Он меня остановил! Поисповедуйте меня за всю, жизнь, батюшка, я ведь, если сам не умру, то меня убьют обязательно, "в завязку уйти" не дадут - много знаю. А я и сам так больше жить не хочу, лучше помереть!
Исповедовал я его, причастил. А ночью он умер от кровоизлияния в мозг, врач оказался прав в своём прогнозе. Я же его потом и отпевал. Редко у покойников видишь такое счастливое лицо, какое было у того покаявшегося "разбойника".
Так теперь скажи, брат Алексий, попущенная Богом авария благом была для него или нет?
- Благом, отче, однозначно! Больше вопросов по этой теме нет. А с пьянством-то в чём Промысл Божий?
- По-разному бывает, Лёша. В иных случаях сразу ясно, почему Бог человеку эту страсть попустил, в иных не сразу, а в иных и вовсе не открывает Господь. Мы ведь Божий Промысл ровно настолько понять можем, насколько Он Сам его нам приоткроет. Богу лучше известно - что мы вместить и "переварить" сможем, а чего нам и знать неполезно. Тут важно не трактовать Волю Божью по своему греховному разумению, не начать в прозорливца играть, как иные "младостарцы" делают.
Не открывает Господь, по твоим немощам, смысла происходящего - смирись и не стыдись сказать - "не знаю" или "не понимаю", бойся по тщеславию других и самого себя в заблуждение ввести. А то до "прелести" - один шаг.
Был у меня такой случай: в соседнем селе жил горький пьяница Петрович, бобыль, всей округе известный своим пьянством и мелким воровством. Мужик был сердцем добрый, к скотине жалостливый, помочь, чем может - никогда не отказывал, но трезвым его никто не помнил много лет. И когда у него денег на вино нет - тянет у всех всё, что плохо лежит. Доски, лопату какую-нибудь, картошку из погреба, плёнку от парника. Стащит и за бутылку на Савёловских дачах продаст.
Бивали его, бывало, за воровство мужики-то, он отлежится и опять за старое. А уж коли и украсть нигде ничего не удаётся, просто ходит по дворам и канючит денег на похмелку. Народ у нас к пьяницам жалостливый, не в одном, так в другом дворе дадут, хоть даже чтобы просто отвязался.
Раз пришёл он ко мне в сторожку, в пять утра, трясётся весь, вид - "краше в гроб кладут", еле говорить может. Увидав его, даже мать Серафима разжалобилась: "Батюшка, - говорит, - у него сильный абстинентный синдром, благословите, я ему сто грамм коньяку налью, а то у него сердце может не выдержать, сейчас прямо здесь помрёт, это я вам как бывший кардиолог говорю".
"Налей, - говорю, - раз такое дело, да накорми его сразу, а то он, небось, дня три уже на одной водке живёт".
Налила ему мать Серафима коньяку полстакана, накормила супом, кашей с грибами, вроде ожил Петрович. Стали мы вместе с ним чай пить. Он в себя пришёл, обогрелся, приободрился, повеселел даже, разговорился.
"Вы, - говорит, - батюшка, не думайте, что Петрович пропащий! Я, конечно, сейчас "не в форме", выпиваю вот, значит, грешным делом и украсть чего могу. В общем, свинья, конечно, я порядочная, чего уж греха таить. Валька, конечно, правильно сделала, что замуж за меня не пошла в шестьдесят девятом - какой из меня, к лешему, муж!?
Только я ведь тоже "не на помойке найден", тоже и я ведь "в люди мог выйти", полгода даже бригадиром был на ферме! Ох, меня вся бригада и боялась! Строговат я был, гонял доярок и скотников так, что им "небо с овчинку казалось", хотел бригаду в победители социалистического соревнования вывести, любой ценой.
Этаким "Сталиным" себя представлял, который "железной рукой" беспощадно выводит коллектив в передовые! Чтоб лучшей бригадой объявили, чтоб вымпел с Лениным у меня в бригадирской каморе висел! Чтобы меня самого на "Доску почёта" у правления колхоза выставили! Чтоб Валька, холера такая, видела, от какого человека отказалась!
Не вышло у меня, с вымпелом-то, всё водка проклятая, а ведь мог и до председателя дорасти…