* * *
Наступил день, когда по радио передавали концерт Умм Кальсум. Марианна сказала, что этот вечер жильцы проведут все вместе. Это будет приятный вечер музыки и бесед.
Мы приготовили вскладчину ужин - жареное мясо и виски. Все уселись вокруг радиоприемника, и Зухра кружилась, как пчела, обслуживая нас. Вечер был холодный, но тихий и безветренный. Зухра сказала, что небо чистое - можно пересчитать звезды.
Звенели бокалы, все были оживлены и веселы. Лишь Талаба Марзук испытывал беспокойство. Накануне он сказал мне, что пансионат превратился для него в ад, что он не сомневается - вскоре всем постояльцам станут известны подробности его биографии, если не из печати, то через диктора Мансура Бахи.
Марианна уже все успела разузнать о своих новых постояльцах.
- Господин Сархан - из знатной семьи аль-Бухейри!
- Я не слышал никогда об этой семье. Да и Талаба Марзук, мне кажется, тоже.
- Один из его приятелей, - продолжала Марианна, - узнав, что ему неудобно жить в старой квартире, порекомендовал мой пансионат.
- А Хусни Алям?
- Господин Хусни из семьи Алям из Танты. У него сто федданов земли. - Она сказала это так гордо, будто сама являлась их владелицей. - Ни больше ни меньше, и революция не коснулась его. - Ее лицо сияло, будто это ей сопутствовала удача. - Он приехал в Александрию, чтобы организовать свое дело.
- А ты не засеваешь свою землю? - вмешался в разговор Сархан.
- Сдал в аренду, - кратко ответил Хусни Алям.
Сархан бросил на него насмешливый взгляд:
- Скажи лучше, что не засеял в своей жизни ни одного карата.
Все трое весело рассмеялись, Хусни - громче всех.
- А вот он, - Марианна указала на Мансура Бахи, - брат моего старого друга, который считается одним из лучших офицеров полиции в Александрии.
Мне показалось, что щеки Талаба-бека раздулись еще сильнее. Выбрав момент, когда все были заняты едой, он наклонился ко мне и прошептал:
- Мы попали в логово шпионов!
- Прекрати! Времена репрессий давно миновали, - прошептал я в ответ.
Между тем беседа перешла на политические темы.
- В деревне произошли серьезные преобразования, возникли новые отношения, - с большим энтузиазмом изрекал Сархан, - Новые веяния заметны и среди рабочих. Я постоянно нахожусь в их компании. Вы тоже можете убедиться в этом.
Молчавший все время Мансур Бахи разразился смехом.
- А ты серьезно занимаешься политикой? - спросил он.
- Я член административного совета, избран от служащих, - ответил Сархан.
- А прежде занимался политикой?
- Нет.
- Я полностью согласен с идеями, провозглашенными революцией, - вмешался Хусни Алям, - и поэтому считаю себя восставшим против своего класса, который революция и призвана почистить.
- Тебя, во всяком случае, революция не затронула, - заметил Мансур Бахи.
- Не в этом дело. Ведь даже самые бедные представители нашего класса не одобряют революции.
- Я считаю, что революция обошлась слишком мягко со своими врагами, мягче, чем следовало!
Талаба Марзук подумал, что если он будет и дальше хранить молчание, то это может повредить ему. И он, выбрав момент, включился в разговор:
- Я потерпел значительный убыток, и я был бы лицемером, если бы сказал, что не страдаю, но я был бы также и эгоистом, если бы стал утверждать, что того, что сделано, не нужно было бы делать…
* * *
Когда под утро я добрался до своей комнаты, Талаба-бек вошел следом за мной и спросил, что я думаю по поводу его высказывания.
- Ты говорил прекрасно, - ответил я, вынимая искусственную челюсть.
- Думаешь, они мне поверили?
- Не сомневаюсь…
- Наверное, мне лучше подыскать другое местожительство…
- Глупости.
- Всякий раз, когда я слышу, как восхваляют революцию, принесшую мне гибель, у меня начинается обострение ревматизма!
- Ты должен научиться укрощать его.
- Как это делаешь ты?!
- Мы не похожи с тобой ни в чем, ты же знаешь, - смеясь, ответил я.
- Желаю тебе кошмарных сновидений, - сказал Талаба-бек, отправляясь к себе.
* * *
Марианна спиртного не пила, а из еды довольствовалась кусочками жареного мяса и стаканом теплого молока.
- Плохо, что концерт Умм Кальсум начинается так поздно, - заметила она.
Однако молодые люди не очень тяготились ожиданием. Они ели, пили и веселились.
- Я знаю о вас очень многое, - неожиданно сказал мне Мансур Бахи.
Меня охватило чувство детской радости, будто я на мгновение вернулся к дням своей юности.
- Я не раз просматривал старую прессу, когда готовил очередную радиопрограмму, - пояснил он, - У вас интересная биография. Вы ведь активно участвовали в политической жизни страны, состояли в партии аль-Умма, в партии "Ватан". А в революцию…
Я с жаром ухватился за предоставившийся случай пройтись по дорогам истории. Мы говорили с ним о незабываемых событиях, разобрали позиции различных партий, вспомнили партию "Вафд", противоречивость ее принципов, выяснили, почему я примкнул к партии "Истикляль", а позже поддержал революцию…
- Но почему вы так мало писали о коренных социальных проблемах?
Я рассмеялся.
- Я начал свой путь с "Аль-Азхара", поэтому нет ничего удивительного в том, что я действовал как маазун, который выступает в роли примирителя Востока с Западом!
- А не странно ли, что вы вели кампанию и против братьев мусульман и против коммунистов - ведь их учения противоположны.
- Было время сомнений. А затем пришла революция.
- Значит, ваши сомнения кончились?
Я ответил утвердительно. Но я знал, что мои сомнения, которые не могут разрешить ни партия, ни революция, остались со мной, и повторил про себя мольбу, о которой не ведает ни одна душа на свете.
* * *
Эти остроумные, состоятельные молодые люди доставляли немало хлопот Марианне. Да и у Зухры прибавилось работы, но она и виду не подавала. Что касается Талаба Марзука, то он заявил:
- Мне не нравится ни один из них.
- И Хусни Алям? - спросила Марианна.
- Сархан аль Бухейри - самый опасный из них, - продолжал Талаба. - Он пользуется революцией для своей выгоды. Заявляет, что он из семьи аль-Бухейри, о которой никто не слышал. В то время как каждый, кто родился в провинции аль-Бухейри, считается Бухейри, даже Зухра может называться Зухрой аль-Бухейри.
Мы с Марианной рассмеялись. Мимо нас, спеша куда-то по своим делам, прошла Зухра, очаровательная, как распустившийся цветок. На ней была голубая косынка и серый жакет, подаренный ей Марианной.
- Мансур Бахи, - вернулся я к разговору, - умный юноша. Ты не находишь? Мне думается, он из тех, кто делает все молча. Он из подлинного поколения революции…
* * *
Я вышел из ванной и увидел в коридоре Зухру и Сархана аль-Бухейри, они о чем-то шептались. Сархан стал говорить нарочито громко, как бы отвечая на вопрос девушки. Я прошел в свою комнату, сделав вид, что ничего не заметил. Однако мной овладело беспокойство. Как уберечь Зухру, когда вокруг нее столько молодых людей?
Когда Зухра принесла мне утренний кофе, я спросил ее:
- Где ты проводишь воскресные вечера?
- В кино, - весело ответила она.
- Одна?
- С мадам.
- Да сохранит тебя аллах, - удовлетворенно промолвил я.
- Ты беспокоишься обо мне, будто я маленькая девочка, - улыбаясь заметила она.
- Ты и есть девочка, Зухра.
- Вовсе нет. В трудный момент ты увидишь, что я могу вести себя как мужчина.
Приблизившись к ней, я сказал:
- Зухра, эти юноши не знают меры своим желаниям, что же касается серьезности их намерений, то…
Я щелкнул пальцами, но она перебила меня:
- Отец мне рассказывал обо всем…
- Я действительно люблю тебя и боюсь за тебя.
- Я понимаю. Нет на свете другого такого человека, как ты. Я тоже люблю тебя.
Никогда прежде я не слышал, чтобы эти слова произносили так чисто и нежно.
* * *
Мы были одни в холле. Марианна сидела на своем обычном месте под статуей девы Марии, глубоко задумавшись. Дождь, начавшись с обеда, лил не переставая. Вспышки молний перемежались раскатами грома. Тяжелые серые тучи заволокли небо.
- Господин Амер, - сказала Марианна, - я чувствую, что-то неладное.
Я с опаской взглянул на нее.
- Зухра! - с негодованием бросила она и, помолчав немного, добавила: - И Сархан аль-Бухейри!
У меня стеснило дыхание, но я простодушно спросил:
- Что ты имеешь в виду?
- Ты хорошо понимаешь, что я имею в виду.
- Но девушка…
- Мое сердце никогда не обманывает меня!
- Она добрая и честная девушка, дорогая моя Марианна.
- Какая бы она ни была, но я не люблю, когда за моей спиной ведут какую-то игру.
Зухра либо должна оставаться честной девушкой, либо должна действовать в твоих интересах. Я хорошо понимаю, что ты имеешь в виду, старуха…