Глава двенадцатая
ПЕКИНСКИЙ "СКОРЫЙ"
"Гэдээровская" пишущая машинка "Эрика" звонко щелкнула - Уфимцев поставил точку в материале. Он с треском вытащил из каретки напечатанный лист бумаги и пробежал его глазами: репортаж о буднях армейского корпуса ПВО, защищающего небо от американцев, вышел бодрым и в меру патриотичным. За строками также остались двухмесячные задержки офицерского жалования и грядущая перспектива сокращения части, потому как потенциальный враг победил, не прибегая к бомбежкам.
Некстати вспомнилась прочитанная когда–то ленинская цитата про коммунистов, которых невозможно победить, пока они сами этому не поспособствуют. Ну, это в заметку не тоже вставишь: редактор - демократ вычеркнет, а коммунисты вообще обидятся…
…Так, теперь нужно придумать какой–нибудь бойкий заголовок, чтобы читателю сразу бросалось в глаза. Игорь вспомнил ироничную песенку–шлягер и решил позаимствовать из нее строчку. Легло сразу в масть: "Стой, кто летит?"
Наскоро считав текст - выправив опечатки и расставив абзацы, Уфимцев сдал корреспонденцию ответственному секретарю, вернулся за свой стол, посмотрел в заметенное окошко и тоскливо подумал: "Пойти водки, что ли выпить?"
-Игорек, ты уже закончил? - к Уфимцеву подрулил Сальнов, - у меня как раз бутылка "Сленчева бряга" имеется. Накатим?
Игорь отвернулся от окна и задумчиво посмотрел на Саню. После фокуса с опровержением, Шурик усиленно пытался загладить вину. Как правило, это "заглаживание" представляло собой предложения выпить за его, сальновский, счет. И Уфимцев, держа дистанцию, все чаще склонялся к мысли, что Сальнова нужно простить: должен же человек иметь право на ошибку и на искупление?
За спиной Сальнова, как рукотворный образ вечной трезвости, материализовался длинный иудейский нос Шведа:
-Соображаете на двоих, друзья–приятели?
-Третьим будешь? - в классической форме ответил Уфимцев.
-Пить - здоровью вредить, - не менее классически ответствовал Швед и тут же добавил в готовый обрести реальные формы "Сленчев бряг" несколько капель молока:
-Игорь, ты про пекинский "экспресс" что–нибудь слышал?
-Кое–что. Есть такой скорый поезд "Пекин–Москва", который проходит через наш город. Оплот китайцев–мешочников, которые везут свое барахло в столицу. У нас он останавливается на севере области - в Данилове, и в Ярославле. И там и тут, пока поезд стоит, прямо с перрона идет торговля шмотьем очень низкого качества. По дешевке. Потом это шмотье появляется на рынке, уже, естественно, с наценкой. Все.
-Ты, я вижу, прекрасно осведомлен! - ехидно заметил Швед, - А почему результатов твоей осведомленности нет на страницах нашей газеты?
-А потому, - ответил Игорь не менее ехидным тоном, - что каждый должен заниматься своим делом. На мне числятся "силовики". А то, что предлагаешь ты мне, есть зона ответственности отдела экономики. Вот он пусть и разбирается, что за барахло везут китайцы, какого оно качества и куда смотрят власти!
Однако Швед не думал сдаваться.
-А милиция - это что, не власть? - ответил он, - И она не отвечает за тот бардак, что творится на перронах? В общем, Уфимцев, кончай пререкаться и начинай готовить материал на эту тему… Ей–Богу, Игорь, ты как маленький: сидишь на контракте, получаешь от строк, а еще нос воротишь. Берешь пример с Бунина, что ли? Это он у нас в вечном творческом кризисе…
На этой ноте Виктор вышел из кабинета.
Уфимцев выразительно почесал нос, посмотрел на Сальнова и буркнул:
-Вроде ты у нас в экономическом отделе обретаешься, а? Вместе с Бунчичем. Припахали "дедушку", да?
-На мне четыре материала висят, - ответил Сальнов.
-Вот поэтому грузят на того, кто больше увезет, - заметил Игорь, - Ладно, Санек, твой "Сленчев бряг" будет ждать Нового года. А пока… Пока займемся хлопцами из Поднебесной.
Когда через несколько лет на экраны страны вышли ставшие знаменитыми "Улицы разбитых фонарей" - первый фильм о жизни настоящих, а не придуманных ментов, Игорь поразился сходству киношного Соловца с реальным начальником оперативно–розыскного отдела транспортной милиции майором Анатолием Седковым. А еще спустя время Уфимцев поймет, что в интеллигентном лице Седкова и его коллег ему посчастливиться застать представителей старой советской школы розыскников–профессионалов, которых потом вытеснят другие "менты" - с бандитской стрижкой и манерами "агента национальной безопасности", которого сыграл актер Пореченков в одноименном фильме.
Седков задумчиво покрутил в пальцах красные корочки журналистского удостоверения Уфимцева и заметил:
-Мда. Как всегда, у нас за все отвечает милиция. Раньше хотя бы мы это бремя с партией делили, а сейчас одни остались.
Он помолчал, потом поднял на Игоря спокойные, чуть ироничные глаза:
-Собственно говоря, вы не совсем по адресу. Наплывом диких капиталистов из Китая должны заниматься гражданские власти, а не милиция. Но они, видите ли, не справляются. Иными словами, наши демократические власти не знают, что нужно делать.
-А вы знаете? - спросил Уфимцев.
-Мы должны только "предупреждать–пресекать–выявлять", а не регулировать. Но… Эх, Игорь Вадимович…
-Можно просто по имени.
-Тогда я для тебя просто Анатолий. Так вот, у нас на самом деле есть очень интересные темы для вас… тебя. Кражи грузов и целых прогонов рельсов, банды шулеров, что орудуют на перегонах от Александрова и до самого Архангельска… У нас же - железная дорога, а это тысячи километров огромного хозяйства. А тут - китайцы…
-"Желтая опасность", - хмыкнул Уфимцев.
-На самом деле, здесь у нас, в центральной России, это не такая уж и опасность. Наоборот, они массово заполняют своим ширпотребом наш голый потребительский рынок.
-Паршивого качества…
-Но берут ведь! И китайцы будут шлепать это барахло, пока наши брать будут. Перестанем брать - станут делать качественные вещи. Они же умеют. Вспомните… Ах да, ты же не помнишь… В пятидесятые годы, еще до того как Мао разругался с Хрущевым, какие качественные шмотки и термоса они нам поставляли! Значит, могут, когда захотят.
-До того счастливого времени еще дожить надо. А пока я был на платформе во время стоянки "пекинского". Там черт знает что творится. Кожаные куртки летят из окон, люди лезут чуть ли не под колеса поезда. И два постовых в сторонке за всем этим наблюдают…
-А что ты хотел, чтобы они в свару кинулись? Их же затопчут!..
Седков помолчал, что–то обдумывая, потом произнес, снова перейдя на "вы":
- Давайте сделаем так. Я доложу генералу о вашем интересе по этой теме. Он примет решение и будем сообща работать. Начальник у нас - генерал старой формации: прессу уважает, считает, что вы - голос народа. А власть у нас - народная. Ну, по крайней мере, считалась таковой до недавнего времени. Так что, сигнал мы приняли. Будем реагировать…
Выйдя из кабинета начальника, Игорь нос к носу столкнулся с высоким парнем. Тот остановился, вгляделся в лицо журналиста в полутемном коридоре (лампочки в плафонах горели через одну) и воскликнул:
-Ба! Игорек! А ты чего здесь делаешь?
Уфимцев узнал в парне Виталика, учившегося с ним в параллельном классе.
-Работаю, - ответил он.
-У нас? Чего–то Анатолий Сергеич про тебя ничего не говорил.
-Да нет… Я журналистом работаю, пришел материал делать. А ты чего, в отделе Седкова?
-Да. Опером… Давай к нам в кабинет. Чайку попьем, за жизнь поговорим… - Виталий гостеприимно распахнул соседнюю дверь.
Воткнув в розетку штепсель алюминиевого электрического чайника Виталий, сел на угол своего письменного стола и произнес:
-Это хорошо, что ты у нас появился. Все почему–то пишут только о "территориалах"… Ну, понимаешь, о ментах, которые в райотделах работают. А о нас, "линейщиках", как будто забыли. Как будто мы не люди и славы не хотим…
-А есть чем гордиться?
-Представляешь, на прошлой неделе такой прикол вышел… Правда, не знаю, в чем здесь предмет гордости, но… В общем, слушай: вор–рецидивист… ну, условно, пока дело идет, назовем его "Копченый"…
-Чего уж ты стесняешься, - оборвал Виталия Игорь, - назови его сразу "Бисяевым". И тогда все граждане поймут, что наши менты ничего, кроме "Места встречи…" не смотрели.
-Гы… Давай так и назовем. Думаешь, слабо?
-Тебе–то? Да ни в жисть.
-Да ты слушай! Это не байка. Сергеич подтвердит. В общем "Бисяев" этот, упер в поезде Архангельск - Москва у простодыры, который поперся на перрон курить во время остановки, чемодан…
-А почему у "простодыры"? - спросил ехидно Уфимцев, - Если у меня в поезде чемодан сопрут, значит, я обязательно фраер ушастый? И уважать меня не за что?
Виталий замолчал, внимательно посмотрел в глаза Игорю и пошел заваривать чайник.
"Блин, - подумал корреспондент, - кто меня за язык тянул? Теперь без истории останусь".
-Держи! - опер протянул журналисту фарфоровую кружку с легкомысленными голубыми цветочками по краям, забулькал в свою, точно такую же, но с - надписью фломастером: "Виталик - человек хороший!", взгомоздился на стол и продолжил как ни в чем не бывало:
-Ты слушать будешь или нет? А приколы свои можешь девочкам в редакции отвешивать!
-Ладно–ладно! - примирительно поднял кружку Уфимцев, - Молчу и с благодарностью слушаю.
Через через минуту Игорь узнал, почему "терпилы" - то есть "пострадавшие", именуемые так на воровском и оперском жаргоне, делятся на "простодыр", "фраеров ушастых" и просто "терпил".