Пока обладатель чемодана, он же "простодыра", лениво курил на свежем морозном воздухе ярославского вокзала, мимо него неторопливо проследовал его сосед по купе. Вежливо попрощавшись с попутчиком, мужчина покинул перрон с коричневым чемоданом в левой руке - правой он поручкался со спутником. Последний же, только оказавшись в тамбуре уходящего поезда подумал, что чемодан в руке "Иваныча", с которым он мирно выпивал и закусывал всю дорогу, очень сильно напоминает его собственный… В это время поезд благополучно набирал обороты в сторону Александрова.
Скорее всего, вора "Бисяева" по "горячим следам" не нашли: практика продажи билетов по паспортам была внедрена на железной дороге гораздо позднее. Да и документы у преступника могли быть подделанными. Но… "Бисяев", он же "Копченый", он же вор–рецидивист с пятью "ходками" на "зону" и большим опытом "работы" по поездам, совершил нечто, благодаря чему навсегда вошел в историю транспортной милиции.#
(#Дальнейшая история произошла на самом деле в указанном месте).
Вор торопливо проскочил залитый светом вестибюль вокзала, скатился по ступенькам на привокзальную площадь и нырнул в темноту дворов. Он кружил по лабиринтам переулков среди двухэтажных домишек послевоенной постройки и откровенных бараков, зажатых со всех сторон более молодыми девятиэтажками. Выскочил на неосвещенную улицу и увидел перед собой жилой дом с приокрытой дверью подъезда, из которого гостеприимно лился желтоватый свет.
Вор нырнул во внутрь. Он увидел длинный полутемный коридор со множеством дверей без табличек. В конце его чернело окно над давно немытым подоконником. "Бисяев" положил чемодан на подоконник и вытащил перочинный нож, чтобы открыть незамысловатый замок…
В это время за ближайшей дверью приглушенный разговор прекратился и в коридор вышел человек в сером кителе и погонами старшего лейтенанта милиции. Он обернулся к собеседнику - капитану и проговорил: "А откуда ты ее возмешь, раскрываемость…"
Взгляд старшего лейтенанта остановился на "Копченом", на перочинном ноже у того в руках. После чего старлей, он же следователь линейного отдела транспортной милиции, автоматически, заученно за время десятков обысков, казенным тоном произнес:
" - Ну и чего у нас в чемоданчике?"
Обалдевший вор так же автоматически ответил:
" - Не знаю. Только что подломил…"
… - И куда он попал? - отсмеявшись, спросил Уфимцев.
-В линейный отдел милиции вокзала Ярославль–Главный, - ответил Виталий. - Там вывеска ма–ленькая такая. И днем–то не особенно разглядишь, а уж вечером–то и подавно. В общем, вор сидит, ждет "терпилу", пока тот на опознание соберется. Заявление–то тот мужик уже в Александрове написал.
-Явка–то с повинной зачтется?
-А как же! Правда, как ему с такой историей на "зону" идти - не знаю. Все же жулики обхохочутся!
…Китайский "скорый" проходил по территории страны раз в неделю. Поэтому Игорь собирался набрать телефонный номер отдела Седкова дней через пять после первого разговора. Он уже знал темпы работы демократических властных учреждений, которые в скорости принятия решения не торопились соревноваться с советскими (тем более, что в тех и других сидели одни и те же люди).
Однако уже на следующий день его из "курилки" выдернул Бунин:
-Уфимцев, иди к телефону! Кажется, из милиции звонят!
-Игорь? - услышал он в трубке голос майора, - В следующий четверг будь у нас в три дня.
-А почему в три? - удивился журналист, - поезд же вечером приходит.
-Приедешь - узнаешь.
В четверг Уфимцев тянул на себя тяжелую дверь управления, располагавшегося в особнячке красного кирпича постройки времен сталинской индустриализации. Большой кабинет Седкова находился в полуподвальном этаже, где Игорь обнаружил около десятка оперов и патрульных, одетых в одинаковую темно–синюю полевую форму с нашивками МВД без знаков различия.
-Проходи! - Анатолий вылез из–за стола и протянул руку, - Сейчас закончу развод и будем собираться в Данилов.
Как выяснилось, трясти "мешочников" милиционеры собирались именно там.
-Дело в том, что мы - оперативная служба, - объяснял Уфимцеву начальник отдела на перроне вокзала, где они прогуливались в ожидании попутного поезда на север, - И выполнять чисто патрульные функции, пусть даже по "заявкам трудящихся", не можем. В Данилове же убъем сразу двух зайцев: наведем порядок на перроне, а потом прокатимся в "пекинском" до Ярославля - пощупаем оперативную обстановку.
…Два "эсвэшных" купе штабного вагона попутного архангельского "скорого" были заполнены милиционерами. Уфимцев, зажатый между окном и крепышом по имени Гена, одним глазом смотрел на заснеженные крыши станций и лапы густых ёлок, другим глядел на Седкова, сидевшего напротив и рассказывавшего о службе на Кавказе:
-После того, как в Чечне к власти пришел Дудаев, там, конечно, начался бардак. Справедливости надо отметить, что бардак сейчас в стране везде, но там там - с какими–то "абрецким" отливом! В общем, собираются эти абреки бандами и грабят поезда на перегонах. Прямо как в двадцатых, блин! Ты кино "Свой среди чужих…" смотрел? Ничего не изменилось! Вот поэтому формируются группы сопровождения из управлений транспортной милиции по стране, которые катаются в этих поездах и защищают подвижной состав и граждан, в нем едущих…
"Подвижной состав и граждан, в нем едущих… - мысленно повторил Игорь, - Вот это формулировочка! Как можно на таком языке разговаривать? Впрочем, послужишь с его, тоже научишься со своей женой так объясняться! Мол, "Тамара, в ответ на твои необоснованные обвинения, не закрепленные документально, сообщаю, что факт измены не доказан и не может быть привлечен для рассмотрения на нашем семейном суде…"
Вслух он произнес:
-Анатолий, а как бы мне с вашими туда скататься?
-Это не ко мне, это к генералу! Но, со своей стороны, особых препятствий не вижу.
С этого момента в сером туннеле журналистских будней Уфимцева забрезжил свет надежды.
… - Все! - Седков посмотрел на часы, - через пять минут "пекинский" будет на перроне. На выход!
Милиционеры, сгрудившиеся в тесном помещении линейного отделения станции Данилов, оживились и задвигались.
В это время на перроне напротив первого пути поезд молча ждала толпа людей в полторы сотни человек. Среди них были не только коренные даниловцы, но и жители всех районов, расположенных к северу от Ярославля. За пятнадцать минут остановки они надеялись купить у "челноков" из Китая неуклюже скоренные, грубо сшитые, но - дешевые и броско выглядевшие куртки, брюки, перчатки, спортивные костюмы. Их потом можно было продать с двойной наценкой на бесчисленных "блошиных рынках", раскинувшихся на "пятачках" поселков и районных городков, где один за другими закрывались небольшие предприятия и вместо работы оставалась только надежда.
Надежда на то, что все наладится, надо только пережить, перемочь… Ведь не война же, на самом деле…
Группы людей в синем вышли из боковой двери вокзала и стали цепочкой вытягиваться вдоль заснеженного перрона, отсекая народ от железнодорожных путей. Толпа попятилась и ответила с держанным гулом. Доносились отдельные реплики:
"…Ментов–то нагнали! К поезду, что ли, пускать не будут?…" - "Особые какие–то, в новой форме. Не наши, не даниловские…"
"Коль, ты поближе ко мне будь - не ровен час они дубинки в ход пустят!" - "Чего пустят–то?! Они, что ли, наших детей кормить будут? У нас ателье закрылось. Где я еще работу найду?!"
"Вы давайте, мужики, ежели что…" - "Ежели что - что? Вредные вы, бабы, мужики за вас, значит, брюхо под палку подставляй, а вы у китаёз тем временем барахло хватать будете? У меня дома такая же Манька ждет!" - "Вот вы все такие, мужики… Только под бутылку брюхо свое горазды подставлять!…"
Наиболее смелые пытались втянуть в разговор милиционеров:
-Ребят, чего вас нагнали–то? Торговать–то с поезда разрешите?
Милиционеры отмалчивались.
Седков посмотрел на часы, пошмыгал носом, вдыхая морозный воздух, повернул голову в сторону северного семафора: тот уже с минуту горел зеленым.
-Сейчас подойдет, - кинул он стоящему рядом Уфимцеву, вытащил руки из карманов и обратился к замершей в ожидании толпе:
-Граждане! Мы уполномочены поддерживать порядок на перроне во время стоянки поезда Пекин–Москва! Все попытки противоправных действий будут нами пресекаться!
Толпа загудела громче:
-Так торговаться–то можно, или как?
Майор отвернулся и вполголоса произнес, обращаясь к Уфимцеву:
-Формально торговля на перроне запрещена. Но куда же, блин, денешься!
… - Так ты скажи, милок, будете нас "демократизаторами" лупить, или нет?! - тормошила бойкая бабка сержанта.
Тот посмотрел искоса на отвернувшегося майора и пробурчал:
-Не будем, тетка… Не будем.
Тетка кинулась в толпу.
"Не будут! Бить не будут!" - загудела толпа через мгновение.
В частоколе проводов, столбов и эстакад в медленно сгущающихся сумерках треугольником вспыхнули три огромных глаза - приближался локомотив.
-Приказываю соблюдать спокойствие! - крикнул Седков в оживившуюся толпу, - Беспорядки будем пресекать!
"… А говорили, бить не будут!" - донеслось до Уфимцева.
Лязг сцепок и буферов, визг тормозных колодок - поезд затормозил. Уфимцев с Седковым оказались словно случайно как раз напротив вагона бригадира. Плотный мужчина в черной фуражке железнодорожника соскочил с подножки и пожал руку майору со словами:
-Нас предупредили. С нами дальше поедете?
-Поедем, - ответил тот, - Как обстановка?