В новом, современном районе гораздо интереснее, чем в районе, состоящем из трех-пяти-этажных домов послевоенной постройки, или в "частном секторе". Разумеется, я хотел жить в современном квартале, а меня, разумеется, поселили в старом.
Но вскоре я подумал, что это даже очень хорошо, что я здесь очутился. Потому что я встретил Наташу. Она жила в соседнем доме, в таком же общежитии, как и я. Учительница в школе. Преподавательница истории.
Мы встречались и ехали в центр города, поскольку прогулки в нашем районе были скучны и небезопасны. Бывало, идешь, а навстречу хулиганы, парни пятнадцати-семнадцати лет. Конечно, прежде всего их интересовали сверстнику только слабее и пугливее, а взрослых людей они задирали редко. Сверстников они грабили и унижали, и я несколько раз был свидетелем таких сцен. В такие минуты мне хотелось покинуть наш район навсегда. Но ехать было некуда.
Я работал на предприятии. Стоял в очереди на квартиру. Еще при поступлении на работу выяснил, что молодых специалистов обеспечивают отдельным жильем лишь через пять-семь лет. Такова была система распределения жилплощади, подразумевавшая длительное ожидание.
Вдруг Наташа мне говорит, что молодым школьным преподавателям выделяют отдельное жилье в течение двух лет. Ей обещали вручить ордер на квартиру будущей весной.
Помню, я воскликнул: "Неужели!"
Я позавидовал. А Наташа сказала, что будь я преподавателем в школе, мне выделили бы однокомнатную квартиру будущей осенью.
После этого она спросила: "Догадываешься, к чему я клоню? Ну же, подумай хорошенько. Ты же эрудированный!"
Догадаться было нетрудно. Наташа намекала на то, что две однокомнатные квартиры можно поменять на трехкомнатную. К примеру, люди живут в трехкомнатной квартире и затеяли развод. Естественно, хотят разъехаться. Для этого им нужно разменять свое жилье на две квартиры меньшей площади.
Еще Наташины слова означали, что она не прочь связать свою жизнь со мной. Я обрадовался. Это был определенно счастливый день. И я сказал: "Ты предлагаешь мне перейти на работу в школу? Кем? Преподавателем физики?"
Я был согласен. Перспектива жениться на Наташе, да еще поселиться в трехкомнатной квартире, казалась мне бесспорно привлекательной.
Я ответил, что ради этого я готов поступить на работу хоть дворником – если нужно. Наташа засмеялась: "Нет, дворником не надо. Не хочу мужа дворника! Ты поработаешь пару лет в школе, а потом вернешься в инженеры. А пока запомни адрес школы, где требуется учитель физики".
Я пошел в одну из наших районных школ и сказал, что если здесь нуждаются в преподавателе физики, то искать его не нужно – это я. Директор объяснил, что учителей не хватает из-за маленькой зарплаты. Назвал, сколько мне будут платить ежемесячно. Как преподаватель не имеющий стажа, я мог рассчитывать лишь на сто рублей. Меньше, чем я думал! И я спросил: "А как у вас насчет отдельной жилплощади?"
Директор подтвердил слова Наташи: в течение двух лет мне выделят однокомнатную квартиру. Я воскликнул: "Прекрасно! Согласен!"
После этого я попросил директора написать в горком письмо с просьбой помочь мне перевестись с предприятия в школу. Ведь по закону я должен был отработать на предприятии три года и только после этого выбирать себе место по душе. В горкоме согласились оказать содействие. Позвонили директору предприятия, попросили оформить перевод.
И я очутился в школе.
…Я имел недостаточно сведений об этой работе и думал, что она заключается лишь в преподавании. Вы владеете знаниями и передаете их другим людям. Что может быть проще?
Оказалось что молодому преподавателю нужно ежедневно бороться за свое личное достоинство. Нужно воевать с хитрыми и коварными учениками и обязательно одерживать победу, иначе они безжалостно растопчут ваше доброе имя.
Нужно быть строгим, беспощадным и каждую минуту помнить, что подростки еще не достигли зрелости ума, и бессмысленно взывать к их разуму. Это весьма ограниченные люди и подчиняются они только тому, кто доказал свое превосходство.
Я пришел в класс, представился, начал урок, и вдруг раздался смех, а затем кто-то спросил: "А чего вы так покраснели? Стесняетесь? Да не стесняйтесь! Не то в обморок упадете!"
Взрыв смеха заставил меня задрожать от негодования. Как смеют эти недоумки обращаться ко мне, как к равному?
Они увидели мой румянец и подумали, что я покраснел. А я и забыл о румянце. Я этого не предвидел…
Я попытался объяснить, что это повышенный гемоглобин, и меня оборвали, да еще грубо и фамильярно. С задней парты закричали: "Что вы там бормочете? Громче! А то ничего не слышно!"
Посыпались дурацкие шутки о гемоглобине. Ведь подростки не знали, что это такое – гемоглобин. Из глубины класса донеслось: "Слышали, что он сказал? Это у него от гематогена. Много съел – сразу сто плиток!"
Гематоген – сладкая добавка к пище для лечения малокровия. Я ел его только в детстве и совсем немного. Но разве я мог это объяснить? Ведь надо мной попросту насмехались.
"Да вы обжора! Смотрите, набьете брюхо и помрете!" – выкрикнули какие-то дерзкие ученики.
Вскоре выяснилось, что в этом классе учатся сразу три "юмориста", лентяи, бездельники и выскочки. Они дерзили мне и смеялись надо мной, задирали и обзывали.
Они разнесли весть по школе, что я слабый и стеснительный и ученики других классов, где я также преподавал физику смотрели на меня, как на своего школьного приятеля.
Я не изучал педагогику. Но не в этом дело. А в том, что я вообще не был готов работать преподавателем в школе.
Я не знал, что мне предстоит пройти через унижения. Я никогда не был строгим и взыскательным, не умел повышать голос, требуя дисциплины. Мне не приходилось призывать детей к порядку. Как это делается? Я не имел об этом никакого представления.
Мне казалось, что все можно решить обычными словами. Вежливо попросить. Указать на необходимость… Напомнить о правилах…
Моя наивность обернулась для меня горьким поражением. "Юмористы" из шестого "Б" потешались надо мной, выкрикивая с задней парты самые обидные для интеллигентного человека и вообще для мужчины шутки. И я не мог им ответить. Ведь я не был "юмористом" и не умел острить и оригинальничать.
Я злился, сжимал зубы и по-настоящему краснел. Гемоглобин был здесь уже ни при чем.
Все, что произошло со мной в школе нельзя было назвать неловкостью. Это был ад. На меня обрушились смрадные потоки человеческой подлости и коварства.
Я пожаловался завучу и директору. А они стали улыбаться.
"Да бросьте вы это – "ад" и "смрадные потоки", – сказала завуч. – Вы попросту не годитесь для этой работы. Подростки не умеют различать эрудированных и неэрудированных, они разделяют людей лишь на слабых и сильных. Перед ними вы оказались слабы. Мягкий, как пластилин, инженер пришел преподавать физику… Возвращайтесь на предприятие. Преподавателю, которого открыто называют "Димочка", будет невероятно трудно в школе".
Обидное прозвище Димочка придумали те же подлые "юмористы" из шестого "Б".
"Димочка! – кричали они, прячась за спинами. – Брось физику, расскажи анекдот!"
Или это: "Димочка, а ты сегодня завтракал?
Что тебе мамочка сварила? Кашку из гематогена?"
Мерзавцы!
Встречаясь с Наташей, я подолгу рассказывал ей, как мне трудно в школе, как по утрам, перед тем как идти на работу, я бормочу проклятия.
Наташа жалела меня. Однако и она согласилась с тем, что педагога из меня не вышло.
"Что же мне делать? – спрашивал я. – Вернуться на предприятие? А как же квартира?"
Наташа вздыхала. Пожимала плечами.
Я решил, что уйду из школы, потому что не могу больше страдать. Я плохо сплю. Я издерган. Мне кажется, что у меня расшатана нервная система.
В один из дней я заглянул на предприятие. С непринужденным видом, держа руки в карманах, зашел в свой отдел и спросил: "Ну, как вы тут без меня? Не справляетесь? Придется вернуться и взять вас на буксир!"
Неожиданно кто-то сказал: "Лучше расскажи о себе, Димочка. Нужно признать, тебе идет это прозвище".
Все тут же стали называть меня Димочкой.
Разумеется, шутя, чтобы позабавиться, повеселиться.
Но мне было не до веселья. Я был поражен… Как они прослышали об этом дурацком прозвище, кто им рассказал? Неужели кто-то из служащих отдела приходил в нашу школу?
Школьники – вот кто разнес новости обо мне, все те же подростки. Они всего лишь рассказали о том, что видели на уроках физики. У некоторых из них папа и мама работали здесь, на предприятии.
Я попятился, выскочил в коридор. Быстрым шагом покинул предприятие, словно меня тут глубоко оскорбили и унизили. В моей жизни все еще существовали насмешки, несмотря на то, что я принял решение уйти из школы. Я решил, что в школу больше не пойду, а надо мной все равно насмехаются!
Теперь я был вынужден искать другое место. Какое? Лишь бы там не слышали о "Димочке".
Наташа поддержала меня. "Правильно, – сказала она. – Достоинство – прежде всего". Через неделю она сообщила мне хорошую новость: есть такое подходящее для меня место, что лучше, пожалуй, не найти. Районный отдел милиции. Должность инспектора. Офицерское звание. Льготы. Но самое важное – в течение двух лет предоставляют квартиру.
Я пошел в районный отдел разузнать подробности. То, что я увидел, мне понравилось особенно люди: волевые и уверенные в себе. Я понял, что как раз этого мне не хватает. Я много читал, копил сведения, стремился стать эрудитом, но не приобрел волевых качеств.
Мне захотелось сделаться таким же, как офицеры районного отдела.
Так я стал лейтенантом милиции.