- Только не ложись! - крикнул Шищенко мальчишке. - Это смерть, понял? Когда бежишь - это может быть, а если ляжешь - наверняка, понял? - Он вздрагивал от напряжения, мучительно изгибался, оглядывался вниз на БТР. - Да что он там телится? Пошел! Давай!
БТР рывком тронулся, разворачивая пушку, вылетел на поворот и открыл огонь.
- Вставай, сынок! - заорал Мишка. - Ура! Ура-а-а!! - Он вскочил на гребень и побежал по широкому голому склону горы.
Сверху застрочил пулемет, духи, засевшие за камнями под вершиной, ударили из автоматов. Мишка уже не видел, как мальчишка, едва поднявшись, получил очередь в грудь и повалился навзничь.
- Только не ложись! - орал Мишка. - Не ложись, сынок! Ура-а-а!! - Он тянул бесконечное "а-а-а!!" оскаленным ртом, коротко вдыхая, карабкался по осыпающимся камням, падал и вставал, стрелял по мелькающим между камнями чалмам и снова бежал.
С вершины, оставляя дымный след, полетела ракета и снесла башню БТРа. Солдаты падали один за другим и безжизненно скользили вниз по склону, а Мишка орал, как заведенный, не умолкая и лез наверх. Пот ручьями лился по лицу, оставляя полосы на маске из густой черной пыли. Рыжий солдат взмахнул руками и повалился на него, цепляясь судорожно скрюченными пальцами. Мишка не глядя оттолкнул его.
Он был уже около вершины. Душман, приподнявшись из-за камня, в упор навел ему в грудь автомат и нажал на спуск. Автомат сухо щелкнул, в следующее мгновение Мишка отбил в сторону ствол, всадил штык в живот и швырнул труп вниз. Тут же ударил магазином в лицо следующего, тот упал, и Мишка с размаху со скрежетом воткнул штык в камни сквозь него, раз, другой, третий, кромсая неподвижное уже тело. Едва он успел разогнуться, как окованный железом приклад раздробил ему челюсть. Мишка упал, выронив автомат, и душман с пронзительным визгом бросился душить его. Они несколько раз перекатились друг через друга, Мишка нащупал и вытащил из сапога финку и снизу воткнул ее. С трудом разжал мертвые руки и поднялся. Кровь с двух сторон лилась из разбитого рта.
- Кто на меня? - заорал он. - Ну, кто еще?!
Он бросился с голыми руками на пулеметчика, тот побежал, бросив пулемет, Мишка догнал его, повалил, вцепился пальцами в лицо и стал бить головой о камни, мотая его из стороны в сторону, будто пытаясь разорвать. Вскочил и оглянулся вокруг бешеными глазами. Убивать больше было некого - он один стоял на вершине, весь залитый кровью, своей и чужой, с кровавыми по локоть руками, - и он заорал в пространство, сотрясаясь всем телом, и орал, покуда не кончилось дыхание.
Наконец он умолк, бессильно опустив плечи, и удивленно, будто проснувшись, огляделся. Склон горы был усеян мертвыми телами. Кое-где еще копошились, сцепившись намертво, солдаты и душманы.
Из-за перевала появилась опоздавшая "вертушка". Опустив тяжелый, ощетинившийся пушками нос, вертолет низко облетел крошечного человечка, стоящего на вершине, и сел на дороге, рядом с горящими БТРами.
Мишка не оглянулся на грохот винтов, он смотрел на раскаленные полдневным солнцем горы. Знойный воздух струился над камнями. Покой и тишина были вокруг.
Игорь Богуславский мчался на белых "Жигулях" по утреннему пустынному проспекту. В машине гремел магнитофон, сзади дремали в обнимку с шампанским две девочки.
Игорь глянул на них в зеркало и резко дернул рулем. Девчонки повалились на сиденье.
- Шуточки у тебя… - капризно сказала одна.
Утро красит нежным светом!
Стены древнего Кремля! -
нещадно фальшивя, заорал он. -
Просыпается с рассветом!
Вся Советская земля!
Могучая! Дремучая!
Никем не победимая!..
Не спать, куклы, не спать! День только начинается! Доярка спешит на ферму, рабочий идет к станку, полный трудового энтузиазма!..
Он на полной скорости повернул во двор, отчего девчонки повалились в другую сторону, и затормозил у подъезда.
- Приехали! - Игорь распахнул перед ними дверцу. - Минуточку… - Он присмотрелся: поодаль Блоха сметал мусор громад ной метлой.
Игорь сорвал большой кленовый лист и аккуратно положил посередине дорожки.
- Гражданин подметальщик! - гнусавым голосом пропел он. - Товарищ дворник! Подойдите, пожалуйста!
Блоха положил метлу и подошел.
- Плохо работаете, гражданин дворник! - указал Игорь на листок. - Общественность жалуется.
Девчонки захихикали. Блоха молча поднял лист, сложил и сунул Игорю в нагрудный карман. Они пожали друг другу руки.
- Куда пропал, подметальщик? - спросил Игорь.
- Так у нас с вами разный режим, барин. Вы спите - мы работаем. Вы сорите - мы убираем… Ты куда в такую рань?
- Откуда. У скульптора одного были. Он памятник Альенде наваял. Или Лумумбе, я не понял. Обмывали… Мои уехали?
- Давно.
- Спа-ать! - Игорь сладко потянулся. - Слушай, бросай метлу, пошли с нами? Куклы, ко мне!
Он поднял руки, и девчонки с двух сторон поднырнули под них.
- Оля-Галя!.. - представил он. - А это, девушки, высшее достижение развитого социализма - дворник-интеллектуал, поэт метлы Евгений Блохин. Пойдем, правда!
Блоха помотал головой.
- Работы полно. Начальство бдит.
- Зря… - Игорь отдал девчонкам ключ. - Куклы, должен вас огорчить, вы не произвели впечатления. Брысь!.. А у тебя есть кто-нибудь? - спросил Игорь, когда девчонки ушли в подъезд.
Блоха неопределенно пожал плечами.
- А Соню видишь?
- Нет… А ты?
- Иногда до института подвожу, когда встречаемся… А Мишка тебе пишет?
- Нет. А тебе?
- Тоже…
Они помолчали.
- Ты поступать-то собираешься? - спросил Игорь.
- Куда уж нам, психам! - усмехнулся Блоха.
- Слушай, ну давай я с отцом поговорю - он позвонит…
- Не надо никому звонить! - жестко сказал Блоха. - Я сказал: я через задний проход не полезу! И унижаться ни перед кем не буду!
- Это не унижение, это тактический прием. Кому лучше от твоей дубовой принципиальности?
- Мне лучше! Мне, понимаешь? - Блоха махнул рукой. - Ладно, пока. У меня работа!
Мишка вырвался из тяжелого сна, будто вынырнул, судорожно втянул воздух и сел на кровати, озираясь, пытаясь вспомнить, где находится. Соседи по палате спали, лунный свет лежал квадратами на полу.
Он накинул халат и с трудом встал. Нашарил на соседской тумбочке сигареты и спички. Длинный коридор госпиталя был пуст, только посередине читала под настольной лампой дежурная сестра. Кто-то надрывно стонал в дальней палате.
Мишка с трудом взял сигарету губами - рот был полон железа: зубы стянуты проволокой, какие-то штыри, из скул торчали наружу никелированные спицы, как арматура из сломанного робота. Он чиркнул спичкой, попытался затянуться - и не смог. Плотнее вставил сигарету в угол рта - и снова ничего не вышло. Чуть не плача от бессилия, он склонился над тлеющей сигаретой, пытаясь вдохнуть струящийся вверх дым.
- Ты зачем встал? - заглянула в курилку сестра, девчонка лет семнадцати, тощая и на удивление некрасивая: носатая, с жидкими бесцветными волосами. - Быстро в палату!
- Я курить хочу, - беспомощно сказал Мишка.
- Ладно, давай помогу.
Девчонка взяла сигарету, неумело набрала дыму в рот и выдула ему в подставленные губы.
Мишка глубоко вдохнул и затаил дыхание, блаженно жмурясь. С отвычки его повело, он сильно схватил девчонку за плечо, чтобы не упасть.
Так они курили молча. Девчонка незаметно все теснее прислонялась к нему, все плотнее прижимала губы к его железному рту, закрывая глаза, а потом виновато и счастливо глядя снизу вверх. Похоже, она целовалась впервые в жизни, пусть и безответно. А Мишка в упор разглядывал ее узкое веснушчатое лицо.
- Ты зачем завербовалась? - спросил он.
- Замуж выйти, - просто ответила она. Случайно вдохнула дым и закашлялась, вытирая невольные слезы.
- Тебя как зовут? - спросил он.
- Таня… Возьми меня замуж, - попросила она.
- Возьму, - безразлично ответил Мишка.
Выздоравливающие солдаты в одинаковых темно-синих халатах сидели большими компаниями на скамейках в больничном парке, травили анекдоты, ржали, жадно поглядывали на молоденьких сестер, толкающих инвалидные коляски.
Мишка курил, сидя на траве под деревом. Подошла Таня. Помедлив секунду, она достала из кармана пачку писем.
- Вот… Переслали из части…
Мишка взял письма, отложил в сторону отцовское и стал разглядывать остальные - от Сони и ребят, раскладывая их в руке веером.
- Это от нее? - робко спросила Таня.
Мишка молча поднял на нее глаза, и Таня отошла, спряталась сзади за деревом, глядя издалека, как он перекладывает в руках письма. Наконец Мишка надорвал Сонин конверт, увидел край сложенного листка, концы строк, написанных торопливым летящим почерком. Помедлил, прикурил новую сигарету. Повертел в пальцах спичку, пока не прогорела почти до конца, - и поджег письмо. Когда огонь побежал по строчкам обратного адреса, поднес второе…
Таня осторожно присела рядом, прижалась лицом к его плечу.
- Давай не поедем в Москву? - шепотом сказала она. - Мне почему-то страшно… Поедем ко мне…
Мишка отрицательно покачал головой.
- Отец болеет, - кивнул он на отцовское письмо. Обнял ее. - Все будет нормально.
Соня и Инна Михайловна, окончательно растолстевшая и безуспешно молодящаяся, чинно пили чай на кухне. Напротив, скрестив под стулом длинные ноги, сидел молодой человек со шкиперской бородкой.
- А вообще, Соня, Эдуард Александрович самый молодой завлаб…
- Эдик, - напомнил молодой человек.