- Надо быть осторожнее, молодой человек, - сказал поэт. - Вы будете смеяться, но здесь действительно встречаются сумасшедшие…
В кабинете с зарешеченным окном Игорь читал листок с типографским текстом. Не выдержал и улыбнулся.
Сидящий напротив человек с неподвижным лицом и тусклыми глазами сказал безо всякого выражения:
- Это стандартный бланк допуска к секретной документации. Не понимаю, что вы нашли в нем забавного.
- Ну вот написано: избегать любого общения с иностранцами. А если, скажем, ко мне на улице подойдет негр и спросит, сколько времени?
- Вы должны молча пройти мимо.
- А как же дружба народов? - весело спросил Игорь.
- В случае нарушения любого пункта подписки вы будете немедленно исключены из института, невзирая на все заслуги вашего отца.
- Так, может, кровью подписать? - попытался пошутить Игорь.
Человек по-прежнему безо всякого выражения смотрел на него.
- Шутка… - неловко разведя руками, пояснил Игорь.
Достал ручку и расписался.
- Соня! - крикнула мать из комнаты. - Открой, я не причесана!
- Я слышу! - Соня открыла дверь. На пороге стоял Мишка в новом мешковатом костюме, в галстуке, с букетом гвоздик.
- Привет… Можно?
Соня мгновение помедлила, потом решительно взяла цветы и улыбнулась:
- Конечно. Проходи.
Мать, накинув косынку на бигуди, выглянула в коридор.
- Здравствуйте, Инна Михайловна.
- Здравствуй… - мать выразительно глянула на Соню. - У тебя завтра контрольная.
- Я сама знаю, что у меня! - Соня захлопнула дверь своей комнаты. - Ты куда такой парадный? - засмеялась она.
- К тебе. Что, смешно? - Мишка, растопырив руки, оглядел себя.
- Да нет. Просто первый раз тебя в костюме вижу.
- Я тоже. Сегодня купил, с первой получки.
Мишка достал из-под пиджака бутылку шампанского, поставил на стол. Попытался было обнять Соню, но она будто невзначай в то же мгновение потянулась за вазой и выскользнула у него из рук.
- Уже работаешь? Где?
- На заводе. Да все равно - через три недели в армию. Уже повестка на руках…
Он снова потянулся к Соне, она поймала его ладонь, провела пальцами по шраму.
- Как рука?
- Да все нормально, - Мишка наконец решительно отобрал у нее цветы и повернул к себе лицом.
Соня тотчас уперлась ему руками в плечи:
- Не надо.
- Два месяца прошло, - сказал Мишка.
- Ну что ты, на слове меня будешь ловить? Сядь, и поговорим спокойно. Сядь, пожалуйста!
Она силком усадила Мишку в кресло.
- Понимаешь… я готовилась к этому разговору и все равно ничего не придумала… - начала Соня, мучительно стискивая ладони, отводя глаза. - Я сама не понимаю, что со мной случилось там… У меня во сне такое бывало в детстве - и страшно, и стыдно, и просыпаться не хочется… А потом мы вернулись в Москву - и я проснулась… Ну не мучай меня, пожалуйста! Не все можно объяснить словами… Не надо ничего забывать, но это уже не повторится, понимаешь?.. Все стало по-прежнему, как было раньше…
- Выходи за меня замуж, - сказал Мишка.
- Что? - Соня, прерванная на полуслове, изумленно глянула на него.
- Выходи за меня.
- А-а, - понимающе кивнула Соня. - Теперь ты как честный человек должен на мне жениться?
- Просто я тебя люблю, - сказал Мишка.
- Господи, зачем?.. - всплеснула Соня руками. - Почему все надо испортить?.. Ну пожалуйста, давай прекратим, пока не поздно!
- Ты выйдешь за меня замуж? - спросил Мишка.
- Нет!
- Почему?
- Помнишь, я когда-то в детстве сказала, что вышла бы, если бы можно было, за вас троих? Только за всех троих сразу… - усмехнулась Соня.
Мишка молча ждал ответа на свой вопрос.
- Господи, ну как ты себе это представляешь? Через три недели тебе в армию, да? Ладно, предположим, я буду ждать тебя два года. Что потом? Будем рожать детей и солить капусту на зиму? Через год я начну тебя ненавидеть, через два все равно сбегу…
- Понятно, - сказал Мишка и встал.
- Что тебе понятно? - крикнула Соня.
- У тебя теперь другая жизнь… - усмехнулся Мишка. - Куда уж мне. У меня ведь нет папы-академика.
- Ну при чем здесь Игорь? - закричала Соня. - При чем тут его отец? Просто я тебя не люблю! Так понятно? Дождался? А теперь уходи! - она распахнула дверь. - Видеть тебя не хочу!
Мишка молча вышел. Когда за ним закрылась дверь, из комнаты выглянула мать.
- Соня, почему к тебе ходят все, кроме Игоря?
- И ты туда же!.. - Соня ушла к себе. Села на корточки у стены, сжав голову руками. - Господи… какая же я дрянь!..
Мишка шагал по улице, наталкиваясь на прохожих. Оттянул врезавшийся в горло галстук, сорвал его совсем и сунул в карман…
Полковник-военком прочитал заявление, глянул через стол на Мишку в парадном новом костюме.
- Хорошо подумал? А то сгоряча напишут, потом в соплях прибегают.
- Не прибегу, - сказал Мишка.
- Ну что ж, это я оставлю у себя, - военком спрятал заявление в стол. - У тебя когда явка? Через три недели? Вот через три недели и приходи. Догуливай.
- Я не могу ждать, - спокойно сказал Мишка. - Я убью кого-нибудь.
Полковник помедлил, внимательно глядя на него, потом снял телефонную трубку:
- Когда отправляется шестая команда?.. Завтра?.. - он кивнул Мишке. - Если хочешь, можешь переночевать дома.
Мишка отрицательно покачал головой.
Пьяный Игорь в жеваном грязном костюме, спотыкаясь на каждом шагу, брел через ночной двор. Встал, покачиваясь, оглядел темные дома.
- Блоха-а-а!.. - истошно, отчаянно заорал он. - Блоха-а-а!.. Шиша-а-а!..
Эхо полетело между спящими домами.
В Сонином окне зажегся свет, Соня в ночной рубашке выглянула во двор.
Игорь шарахнулся под тень деревьев и, воровато оглядываясь, поплелся к своему дому.
* * *
На узкой дороге под холмом стоял БТР, за ним впритык друг к другу фургоны и бензовозы. Впереди на повороте догорал, чадил копотью опрокинутый кверху громадными колесами второй БТР, валялся остов дотла сгоревшего тягача.
Около БТРа молоденький лейтенант орал в микрофон сорванным голосом:
- "Космос", "Космос", я - "Спутник"! "Космос", я - "Спутник"! "Космос", ответьте "Спутнику"!.. "Космос", когда будут "вертушки"? Мы вызывали "вертушки"!.. Да… Так точно… Я понял… Я понял… Есть!
Он отдал микрофон радисту, суетливо огляделся и крикнул:
- Взво-од! Слушай мою команду! Подъем!
Никто из солдат не шевельнулся, только Шищенко, сидевший у колеса БТРа со спущенной на глаза панамой, неторопливо поднялся и принялся тщательно отряхивать штаны.
- Комбат сказал: первому, кто поднимется на вершину, - орден Красной Звезды! - обратился к нему лейтенант. - Передай остальным: первому, кто поднимется, - орден!
- Засунь его себе в жопу, - посоветовал Мишка.
- Что вы сказали, сержант?.. - опешил лейтенант.
- Ты у него орден так же допросишься, как "вертушку", - ответил Мишка, поднял автомат и пошел, не оглядываясь.
Лейтенант воровато стрельнул глазами по сторонам - не видел ли кто его позора.
- После боя поговорим! - крикнул он в спину Мишке и полез в БТР.
Рыжий боец, до глаз заросший щетиной, с повязанной, как бедуинский платок, тряпкой на голове, закатился мелким смехом, с размаху ударил Мишку по плечу.
- Звезду… в жопу… - едва выговорил он - и согнулся, совсем скис от смеха.
Мишка шагал вдоль колонны, поднимая солдат. Рядом пристроился мальчишка в новой, еще не выгоревшей панаме.
- Миш… Я хотел сказать… Помнишь, я рассказывал, что я с моей девчонкой… Ну, что я с ней - ты помнишь, да?.. Я все наврал! Можешь считать меня последним фуфлом, но я все наврал!..
- Подъем!.. Вставай, пошли!.. - Мишка на ходу толкнул сапогом одного, другого, сразу перешагивая через них. Он шел все быстрее, время от времени скалил сжатые зубы, будто улыбался, и с силой втягивал воздух. Мальчишка едва поспевал за ним и тоже все быстрее говорил:
- Она в последний вечер специально мать в кино отправила… А я испугался. Я никогда этого не делал и испугался, как последний дурак, и два часа говорил, говорил, чтобы мать дождаться, а она только смотрела и ждала и ни слова не сказала, а потом заплакала…
Черный детина, раскурочив штыком консервы, жадно, торопливо жрал тушенку, глотал, почти не жуя, роняя куски на песок.
- Ты чего, проголодался? - спросил Мишка.
- Все равно пропадет. Жалко.
- Пошли.
Детина поднялся и пошел вместе со всеми за ним, зажав автомат под мышкой, доедая на ходу.
- И еще я подумал, что будет нечестно, - задыхаясь, говорил мальчишка. - Понимаешь, нечестно, если я в последний день… а потом два года…
Мишка резко остановился, схватил его за шею и притянул к себе, скалясь, быстро оглядывая его лихорадочно блестящими глазами:
- Слушай, сынок! Это только в первый раз страшно. Понимаешь, надо только встать! А когда встал - сам побежишь, потому что деваться некуда! А когда бежишь, уже не страшно, понял?
Он оттолкнул мальчишку и первый полез на холм. Остальные, разворачиваясь в цепь, вскарабкались следом и залегли под гребнем. Мишка вытащил штык и примкнул к автомату. Черный детина выгреб штыком последний кусок, сунул в рот, бросил пустую банку вниз по камням, а штык вытер об штаны и примкнул к стволу.
- Звезду… в жопу… - заливался, тряс головой в бедуинском платке рыжий. Примкнул штык, постучал себя кулаком по лбу и показал растопыренные пальцы. - Она же острая!!