- Дороги нету туда, - отмахнулась Чамастак и зашла в магазин. За ней - Эльмира.
Когда они скрылись, на площадке перед магазином, вывернув из-за угла, остановилась серебристая тонированная Лада Приора с очень низкой посадкой. Из Лады проворно выскочили двое неизвестных молодых мужчин, которых Наида не успела толком разглядеть. Схватили брыкающуюся Саиду за плечи и потащили к автомобилю. Бика закричала и вцепилась Саиде в руку. Из магазина выбежали девушки, следом за ними - продавщица. Похитители отпихнули Бику, втолкнули Саиду в машину и в следующее мгновение уже скрылись из глаз, завернув за угол сельского клуба. Все произошло так неожиданно и стремительно, что никто не успел ничего толком предпринять.
Растрепанная Бика напала на Наиду:
- Ты что мне не помогала?
Продавщица крикнула что-то в сторону магазина, откуда высунулась маленькая девочка в старых колготках, и заторопилась к дому Хасана.
- Вабабай! - запричитала Чамастак и побежала вслед за ней.
3
- Только поскорей! - крикнул кто-то. - Скоро опять зикр начнется!
Туман почти рассеялся. Верхушки гор очистились еще не до конца и выглядывали из белого неба темно-зелеными пятнами. Во дворе вдоль окон стояли длинные деревянные скамейки, где сидели соболезнующие мужчины. Мимо них прошли девушки, скромно потупив глаза, и скрылись за воротами.
После чтения дуа и тихих разговоров, пошли на веранду обедать. Ели, мысленно отправляя пищу душе покойного.
- Как доехал сюда, Мухý? - спросил Шапи у крепкого мужчины с торчащей из-под кепки седой шевелюрой.
- В Гимры заезжал на могилу к деду. Он же в Гимрах умер, когда в хадж ехал, теперь там зиярат.
- Что люди говорят?
- На годекан ходил я. Очень недовольны люди… Уй! КТО было когда, к кому хочешь забегали, избивали, брали, что хотели. Там, где портреты имамов висят, нужду делали свою! Издевались над всем джамаатом, слушай! Хапур-чапур один! - Муху хлопнул ладонями по коленям. - Абрикос вырубали, груши вырубали! В коз стреляли даже. Выходить из дома не пускали, у одного старика вся отара пропала, разбежалась в горах. Лес жгли! Еле-еле, говорят, потушили… Ребят забирали.
- Не просто так же забирали, - сказал пухлощекий мужчина лет сорока в темно-синей рубашке, тесной в воротнике.
- Ле, Алексей! - воздел руки Муху. - К тебе домой если гость придет, ты что, на улицу пошлешь его? Когда боевик к тебе домой стучится, ты все равно ему хинкал с урбечем дашь! За то, что хинкалом бандита накормил, разве можно арестовать?
Шапи цыкнул:
- Сказки не рассказывай, Муху, просто так ничего не бывает.
- Отвечаю, бывает! - с жаром возразил Муху. - Вы ничего не знаете тута. Мы, говорит, их поименно знаем. Если поименно знаете, придите конкретно, по адресу, поймайте, осудите по закону. Зачем невинных людей унижать? Раз, в соседнее село целая армия приехала. Вертолеты, танки, гьарай-гьурай! Обыск сделали - ничего не нашли. У одного парня газовый пистолет только забрали. Пришлось военным моего кунака сыну дивиди-диски подбросить и гильзы разные.
- Откуда знаешь, что подбросили? - спросил полный Хабиб недоверчиво.
- Как откудова? - подскочил Муху. - А зачем ему гильзы? Он - врач! Он одному человеку из леса голову зашивал, когда тот попросился. А что, прогнать что ли раненого? Врач должен лечить!
- Эти гимринцы после той большой войны неспокойные стали! - воскликнул Хабиб.
- Газалав говорит, - слабо улыбнулся Шапи, прислушиваясь к аварской речи худого старика в зеленой тюбетейке, сидящего на тахте, - в Гимрах всегда бедно жили и против богатых воевали. Они, говорит, у себя в долине фрукты выращивали, а мы на них со своих гор сверху вниз смотрели.
- Какие там сейчас фрукты! - махнул рукой Муху, - Все под ГЭС затопили, из-за этого лучшие сады под воду ушли и холоднее стало. Сейчас хурма уже так хорошо не растет. А у вас в Цунте что растет? - обратился он к молчаливому ширококостному мужчине, глядящему в пол.
Тот улыбнулся:
- У нас ничего не растет. Альпийские луга, пастбища - навалом, а растет плохо. Дороги зимой закрываются, доехать нельзя, канализации нет, - пробурчал он под нос с сильным акцентом. - Раньше в Грузию на базар ходили, а сейчас границы закрыли, половину родственников там осталась и в гости не пускают.
- Вас же переселяли на равнину, дома даже в горах разрушили, чтобы не вернулись, а вы снова в эти скалы! - воскликнул Хабиб.
Цунтинец нахмурился.
- Ты не знаешь, как мы шли! Бабушка говорила, посадили детей на ослов и пешком в Чечню пошли по снежным перевалам. Идти не хотели. Прятались и ночью возвращались в разрушенное село. Их снова идти заставляли! По дороге умирали. А в Чечне как было? Умирали тоже все, болели. Комаров там много, болот, а в горах комаров нет. Малярия развелась. Кукурузу пришлось сажать, а наши люди ее в первый раз видели. Некоторые убегали назад, в родное село, их ловили и силой обратно везли, - пробурчал он угрюмо.
Потом вдруг негромко рассмеялся:
- Выборы у нас были… Такой бардак, слушай! Глава администрации милиционера участкового избил кулаками. В Кидеро. Участковый хотел его людей в участок повезти за то, что они из ружья другого кандидата людям под ноги стреляли. Такой хипиш был! И тут наш глава взял, ударил участкового.
- Но все равно же его переизбрали!
- Еле как! Эти бежтинцы не давали выиграть. У нас же как, нас тогда выслали, бежтинцев оставили. И они думают, они нас умнее, ближе к городу. Глава их участка в пиджаке ходит. Когда райцентр из Бежты в Кидеро, за перевал перенесли, так злились они! Теперь хотят, чтобы бежтинский участок отдельно жил. Или чтобы их глава-бежтинец общим главой администрации стал. Брат бежтинца же есть, в Народном собрании сидит, кого надо против Цунты настраивает. За голос пять-шесть тысяч платили! В Тляцуда другой их брат директором школы был, а наш глава ее закрыл.
- Зачем, ва?
- Учителей больше, чем детей было. Кормушка ихняя. Зачем такая школа? В Тляцуда другая школа есть. Столько митингов было в Бежта! Из-за того, что бюджет воруют.
- Вая, еще как воруют, - подтвердил Хабиб, - у нас тоже воруют!
- Пока выборы шли, драки были, собрания. Это редактор из ихней газеты делал, родственник бежтинца. Они там что-то не поделили, и бежтинец газету закрыл. А редактор начал хипиш делать, митинги делать, на видео их снимать. А другой брат бежтинца, который в ДПС работает, остановил машину редактора, избил его и его людей, видеокассету забрал.
Цунтинец снова негромко засмеялся.
- А может, и врут люди. В Бежте лиса сидит, а наш глава администрации тоже барсук. Врет, что зарплату старикам раздавал. У меня места жить в селе, говорит, нет. Ва, барсук!
Цунтинец снова усмехнулся и снова замолк, упершись ладонями в колени и опустив голову.
- А нашего Уллубия изберут в райцентр, интересно? - спросил скуластый молодой человек в очках и шапке с козырьком.
- Уллубий мечети строит, - с уважением произнес Хабиб.
- Тут наводнение было, надо мост чинить…
- Уллубий починит! - закивали мужчины.
- Он хотел в ректоры пойти, в городе, - крякнул Хабиб, - но там лезгинская очередь, туда нельзя. Еще в суд хотел, но там братья Магомедовы, их место.
- А сейчас Абдуллаев может победить.
- Кто сказал? - возмутился Хабиб.
- У Абдуллаевых у одного козленка на боку "Аллах" написано.
- Не у них! Это у чабанов каких-то бедных такой козленок!
- Этот чабан - Абдуллаева троюродный брат. Абдуллаев к нему в гости ходил, с козленком снимался. Знамение, люди говорят.
Молодой человек покачал головой со вздохом:
- Теперь начнется зиярат к козленку! Абдуллаев - тупой, все это знают.
- Э, ты как о старших говоришь? - возмутился Муху.
- Халилбек звонил, - прервал их Шапи, - сейчас перезвоню ему, он приехать должен.
Пока Шапи перезванивал, все молчали. Вошла хозяйка, ловко собрала грязную посуду и вышла. Старик в тюбетейке листал аварскую газету, устало откинувшись на тахту.
- Не доступен. Наверное, в тоннель заехал, - сказал Шапи.
Встали, говоря послеобеденное "алхамдулилля", задвигали стульями. Пока выходили во двор, к деревянным скамейкам, Муху коснулся Шапи и заговорил, ухмыляясь и указывая локтем в сторону соседнего села.
- Ле, ты слышал, что весной у наших соседей было?
- Слышал, - неодобрительно отозвался Шапи. - В каждом селе у нас разные люди, хоть одной нации. В одном - трудяги, в другом - математики, в третьем - поэты, в четвертом - ученые, в пятом - разбойники, в шестом - мастера, в седьмом - дураки. Эти, - он кивнул туда же, куда Муху указывал локтем, - дураки.
- А что стало? - полюбопытствовал пухлощекий Алексей.
- На восьмое марта один учитель поздравил жену другого сельчанина с женским праздником, - улыбаясь начал Муху. - Муж, когда увидел, что его жену поздравили, сел на мотоцикл, догнал учителя и нос ему откусил!
- Нос?
- Отвечаю, нос! Кончик! - подтвердил Муху. - А потом они…
Рассказ Муху прервала вбежавшая во двор продавщица из магазинчика.
- Вай, ГIадамал! - запричитала продавщица и забежала в дом.