Кэтрин замолчала, и мне очень понравилось, что она не стала выражать соболезнование. Она ведь не знала моего отца; она и меня толком не знала.
- Он оставил тебе состояние? - спросила Кэтрин.
- Нет, но он был застрахован. Мама работает в магазине.
- В каком?
- Клери на О’Коннел-стрит.
- О, я была там, - сказала Кэтрин. - Чудесные шляпы. Только дорогие. А что она делает?
- Не знаю, как-то не спрашивал. До замужества работала в "Аэр Лингус", но после папиной смерти ей сказали, что она слишком старая для стюардессы.
Мы шли молча, и я пытался придумать, что бы такое сказать. Кроме Ханны, у меня не было знакомых девчонок, и я понятия не имел, о чем с ними говорить. В моей школе Святого де ла Салля девочки не учились. Кэтрин, похоже, молчание не тяготило, она что-то мурлыкала себе под нос, а вот мне было неловко.
- Фильм-то хороший? - наконец спросил я.
- Какой фильм?
- "Крестный отец".
- Да, ужасно хороший, - закивала Кэтрин. - Правда, страшно жестокий. Про итало-американскую семью гангстеров, которые воюют с другими гангстерами, там беспрестанно стреляют, но все мужики жуткие красавцы.
- Вон как? Ну не знаю. - Почему-то мне хотелось выглядеть скептичным.
- Там играет Джеймс Каан. Знаешь его?
- Нет, - признался я.
- Ой, он просто классный. Такой, короче, неотразимый негодяй. А его младшего брата я бы так и съела. Не помню, как его зовут. Кстати, парням тоже есть на кого посмотреть. Например, Дайан Китон. Знаешь ее?
- Ни с кем из кинозвезд я не знаком, поскольку вращаюсь в иных кругах, - улыбнулся я, пытаясь сострить. Кэтрин задумалась, а потом рассмеялась, запрокинув голову.
- Я поняла, - сказала она, и на секунду показалось, что я разговариваю с принцессой Анной. - Ужасно смешно. А ты забавный.
Я нахмурился, еще не зная, как отнестись к такой характеристике.
- Там есть сицилийская сцена? - спросил я.
- Есть. А почему ты спросил?
- Что-то я про нее слышал.
- Наверное, это эпизод, когда Майкл женится на смазливой сицилийской дурехе и та прям перед камерой раздевается. Обнажает грудь, - серьезным тоном сказала Кэтрин и расхохоталась. - Удивительно, как здешняя цензура это пропустила. Мужики в зале вопили и улюлюкали, грязные скоты. Можно подумать, никогда сисек не видели.
- Понятно. - Я прятал глаза, жалея, что затеял этот разговор.
- А ты какой последний фильм смотрел? - Кэтрин ткнула меня пальцем в бок, и я аж подпрыгнул. Даже не вспомнить, когда последний раз был в кино.
- "101 далматинец", - сказал я. - Перед Рождеством мама водила нас с сестрой в "Адельфи".
Кэтрин опять рассмеялась (похоже, она была смешлива) и шлепнула меня по руке:
- Я серьезно!
- Что - серьезно?
- Какой последний фильм ты смотрел?
- Я же только что сказал.
"Может, она еще и глуховата?" - подумал я, но Кэтрин перестала улыбаться и, внимательно посмотрев на меня, вынула леденец изо рта; серебристая нитка слюны, протянувшаяся от ее нижней губы к вишневому овалу, приковала мой взгляд.
- Извини, я думала, ты шутишь, - сказала Кэтрин. - Значит, "101 далматинец". Ну и как тебе картина?
- Здоровская. Там, понимаешь, куча собак, и одна злая старуха задумала их похитить…
- Да, я знаю сюжет, - перебила Кэтрин. - Как-нибудь сходим в кино вместе. Надо расширять твои горизонты, Одран. Как думаешь, в Дублине покажут "Последнее танго в Париже"? Говорят, здесь его запретили. В Вест-Энде "Танго" идет во всех кинотеатрах. Можем сесть на паром и устроить вылазку.
Казалось, сейчас голова моя лопнет. Я слышал о "Последнем танго в Париже", о нем слышали все. В школе не было парня, который не мечтал бы его посмотреть. Стоило помянуть сперму, как весь класс заходился в истерике.
- Ты покраснел, Одран? - лукаво спросила Кэтрин.
- Вовсе нет, - возразил я. - Просто жарко.
- Верно, по жарище не хочется топать пешком, - согласилась она. - Может, подвезешь?
- Как это? - Я обомлел от ужаса и желания.
- Ну как-как - я пристроюсь сзади и ухвачусь за тебя, чтоб не свалиться. Давай, а то пешком далеко, а денег на автобус нет.
- Ладно. - Я понял, что деваться некуда. Кэтрин Саммерс попросила ее подвезти, и мне оставалось лишь согласиться.
Вдвоем на велике от Гарольдс-Кросс до Чёрчтауна - это что-то, скажу я вам. Я налегал на педали, и майка моя насквозь пропиталась потом. Я боялся представить, каково это моей пассажирке, но она, похоже, не брезговала. Всю дорогу Кэтрин крепко держала меня за пояс, на ухабах вцепляясь еще крепче; когда с холма мы ринулись на Ратфарнем-роуд и я бросил педали, раскинув ноги, точно крылья, она восторженно взвизгнула, а потом уткнулась мне в плечо и засмеялась в самое ухо. Один раз ее сплетенные пальцы коснулись моего голого живота, и я чуть не врезался в дом. Потом мы свернули на Брэмор-роуд и я заметил своего однокашника Стивена Данна, у которого, когда он увидел нас, буквально отвисла челюсть.
- Как дела, Стивен? - не удержавшись, завопил я, и Кэтрин повторила мой выкрик, неумело подражая ирландскому выговору. Стивен, не сводивший глаз с нашего тандема, налетел на фонарный столб и шлепнулся наземь, точно Чарли Чаплин в своих фильмах, и мы с Кэтрин зашлись смехом. Уже возле дома Саммерсов я увидел миссис Рэтли, катившую продуктовую сумку на колесиках. Соседка вперилась в нас, но я отвернулся. Ей-то какое дело? Пускай смотрит сколько влезет.
- Здорово! - Кэтрин соскочила с велосипеда и откинула волосы. - Еще покатаешь?
- Да. Если захочешь.
Она помолчала, беззастенчиво оглядывая меня с головы до ног. Я устыдился своих ребячьих шортов и майки с Дональдом Даком. Выгляжу как сосунок. Но, видно, моя непритязательность чем-то ее привлекла.
- Конечно, захочу, Одран, - улыбаясь, кивнула Кэтрин. - А что такого?
Через день-другой я подметил, что мама меня сторонится. Видимо, миссис Рэтли напела ей о нас с Кэтрин, вот она и расстроилась. Я знал, что новые соседи ей не по нраву. Она не любила тех, кто живет в грехе. Ей не нравились девушки с леденцами во рту, разгуливающие в коротких юбках и кедах. И она не питала любви к англичанам, которые, по ее словам, отвернулись от папы, позволив старому жирному королю жениться на уличной девке. В моем случае мама не могла прямо спросить о Кэтрин Саммерс - этим она признала бы, что ей известно о нашем знакомстве. Она предпочла сформулировать вопрос иначе:
- У тебя все в порядке, Одран?
Я кивнул: спасибо, все прекрасно.
- Как учеба?
- Хорошо.
- Тебя что-нибудь беспокоит?
- Мировая нищета. Голодающие страны. Атомные бомбы.
Мама нахмурилась и покачала головой:
- Не пытайся острить, Одран. Чрезвычайно гадкая черта.
Мне это было безразлично, поскольку вовсе не ей я хотел понравиться.
Совсем не безразлично мне стало в четверг через две недели, когда мама работала во вторую смену, длившуюся с полудня до девяти вечера. В нашем саду Кэтрин раскинулась в шезлонге: голые ноги с ярко-красными ногтями, запрокинутое лицо, молившее солнце о капельке загара, неизменный леденец во рту. Я был одет впечатляюще: джинсы из универмага на Талбот-стрит, унесшие почти все содержимое копилки, и футболка с "битлами", поскольку Кэтрин уже поведала, что в двадцать один год выйдет за Джорджа Харрисона - "самого красивого мужчину на свете, да еще тонкой души человека, хотя при такой-то внешности это совсем не важно".
- Тебе никогда не хотелось жить в теплом климате? - спросила она. - Я думала, в Лондоне паршиво, но здесь еще хуже. Хорошо бы жить в Испании.
- Ты осторожнее с этими испанцами, - предостерег я. - Шэрон Фарр - наглядный пример.
- Кто это?
Я поведал ей всю историю, не краснея и не пугаясь дерзких слов. Две последние недели я очень старался выглядеть старше, чем себя ощущал.
- Вот шалава, - выслушав меня, сказала Кэтрин. - Наверняка мужик был роскошный. Они все такие.
- Кто?
- Испанцы. Мигели, Хуаны и прочие. - Кэтрин помолчала и добавила, медленно перекатывая слоги: - Иг-на-сио.
- Меня это не колышет. - Я вновь решительно подчеркнул свою гетеросексуальность. То же самое я сказал о Джордже Харрисоне, хотя даже я, абсолютно равнодушный к мужской красоте, был вынужден признать, что в лице его есть нечто, свидетельствующее о благосклонности Творца.
- Нет, ты и вправду забавный, Одран, - покачала головой Кэтрин. - Ну, чем займемся? Так и будем весь день сидеть или чего-нибудь учудим?
- А чего тебе хочется? - спросил я. - Можно включить телик, только смотреть особо нечего. Кажется, сейчас идут "Салливаны" - такая нудятина, хоть вешайся. Или могу соорудить сэндвич с джемом.
- Сэндвич с джемом? - Кэтрин потянулась, сняла ненужные солнечные очки и закинула руки за голову. - Да уж, Одран Йейтс, ты знаешь путь к девичьему сердцу. Сэндвич с джемом! Мать-то ведает о твоих грязных помыслах?
Не сдержавшись, я рассмеялся:
- Ну не знаю, что еще тебе предложить. - Я был так наивен, что и на самом деле не знал.