Сборник любимых песен Макса состоял из музыки в стиле кантри - я никогда не была поклонницей этого жанра. Так уж выходит, что в этих песнях всегда поется о пьянстве и о том, как от мужчины ушла жена, а еще в них женщины сравниваются с большими сельскохозяйственными машинами, например тракторами или грузовиками. Знаете старый анекдот о ковбое и байкере, которые сидят в камере смертников и которых должны казнить в один день? Надзиратель спрашивает ковбоя, какое у него последнее желание, и ковбой отвечает, что хочет перед смертью послушать песню "Ноющее разбитое сердце". Потом надзиратель спрашивает у байкера о его последнем желании. Тот отвечает: "Убейте меня прежде, чем поставите эту песню".
Самыми интересными оказывались люди, которые отвечали на мой вопрос музыкой, о которой я раньше даже не слышала: южноафриканские группы, поющие а капелла, перуанские барабанщики, перспективные альт-рокеры из Сиэтла, Джейн Биркин, "Зи Постелз". Учась в Беркли, я встречалась с парнем, который увлекался исключительно рэпом. Я выросла в пригороде, слушая Кейси Касэма, и почти ничего не знала о хип-хопе. Но мой парень объяснил, что эта музыка уходит корнями в творчество гриотов из Западной Африки - странствующих музыкантов и поэтов, которые хранили тысячелетние фольклорные традиции. Он ставил мне рэп на остросоциальные темы. Научил меня писать собственные тексты, научил чувствовать поэзию в звуке и ритме между словами. Научил меня тому, что недосказанность так же важна, как и то, что было сказано.
На самом деле я без памяти в него влюбилась.
Я, разумеется, прекратила свои исследования потенциальных женихов, как только встретила Макса. Но саму методику не забыла. Теперь я использую ее со своими пациентами. Я встречала людей, которые любят только классическую музыку; знала и тех, кто предпочитает исключительно тяжелый рок. Я знавала крепкого, покрытого татуировками байкера, который любил оперу, и бабушек, которые наизусть знали песни Эминема.
Наверное, музыка и не может точно сказать, кто мы есть.
Но, черт возьми, это отличное начало для знакомства!
В феврале мы с Ванессой записались на занятия бикрам-йогой. В классе стоит удушающая жара, мы сбегаем посреди первого занятия во время пятиминутного перерыва, потому что обе уверены, что у нас случится удар.
На следующей неделе я звоню Ванессе и говорю, что, возможно, нам больше подойдет танец живота. Откровенно говоря, у нас хорошо получается, в отличие от остальной группы. Но нас выгоняет инструктор, потому что мы беспрестанно хохочем и не можем сосредоточиться.
У нас складывается и субботняя традиция. В этот день Ванесса приезжает ко мне домой с кофе и рогаликами. Мы читаем в кухне газеты, потом составляем список дел, которые необходимо переделать за выходные. Как и я, Ванесса слишком занята среди недели, чтобы сходить в прачечную, в магазин или на почту, поэтому мы объединяем наши усилия. Намного веселее бродить по рядам супермаркета вдвоем, обсуждая, занимает ли нижнее белье пятидесятого размера с диснеевскими персонажами свою узкоспециализированную нишу на рынке или создает нечто отклоняющееся от нормы.
Мы едем на рынок. В это время года здесь в основном представлены банки с медом и восковые свечи, а еще домотканые шерстяные изделия. Мы ходим от палатки к палатке и пробуем бесплатные образцы. Иногда нас посещает вдохновение, и мы находим рецепт в "Готовим легко", а потом поспешно собираем все ингредиенты и весь вечер готовим какое-нибудь суфле, рагу или говядину "Веллингтон".
Однажды в субботу в начале марта я осталась одна - Ванесса поехала в Сан-Франциско на свадьбу подруги, что само по себе было очень кстати, поскольку у меня накопилось больше дел, чем обычно. Ученицу, о которой мне несколько месяцев назад говорила Ванесса, Люси Дюбуа, только что выписали из клиники Маклин, где она проходила шестинедельный курс реабилитации для пребывающих в депрессии подростков. Она возвращается в школу, и я начну с ней работать. Я погрузилась в изучение книг по проблемам депрессивных состояний у подростков, по музыкальной терапии и аффективным расстройствам.
Я пообещала Ванессе, что заберу ее чистое белье, когда поеду за своим, поэтому, прежде чем засесть за изучение личного дела Люси, еду в город. Женщина, которая заведует химчисткой, невысокая и миниатюрная, а движения ее настолько стремительные, что она всегда напоминает мне колибри.
- Вы сегодня одна, - говорит она, беря у меня квитанции и включая удивительный лабиринт с механизированными кронштейнами. На прошлой неделе, когда мы с Ванессой заметили, что они напоминают декорации к фильмам Тима Бёртона, владелица пригласила нас зайти за прилавок, чтобы мы могли посмотреть, как они, словно гигантская молния, змеятся по периметру потолка.
- Да. Сегодня я приехала одна, - отвечаю я.
Она отдает мои брюки и яркий ворох сорочек Ванессы. Я передаю приемщице вещи в чистку и кладу розовое белье Ванессы в свою сумочку.
- Спасибо, - благодарю я. - До следующей недели.
- Передавайте привет вашей подружке!
Я как раз пытаюсь застегнуть кошелек. Моя рука застывает в воздухе.
- Она мне… Я не… - Я качаю головой. - Миссис Чин, мы с Ванессой… мы просто друзья.
Я думаю, она не хотела меня обидеть. В течение нескольких недель мы приходили с Ванессой вдвоем - удивительно, как изменился мир, что даже хозяйка химчистки решила, что если два человека одного пола ходят вместе, значит, они пара.
Тогда почему у меня горят щеки?
Я несу чистые вещи к машине и размышляю над тем, что на самом деле это даже весело. Когда я расскажу об этом Ванессе, мы вместе посмеемся.
Последний раз я работала с подростками в рамках программы по переключению внимания, цель которой состояла в том, чтобы примирить враждующие подростковые группировки из гетто. До этого они встречались только на улицах, пытаясь убить друг друга. Когда я сказала им, что мы сядем в круг и будем играть на африканских барабанах, они чуть не вцепились друг другу в глотку, но школьные охранники заставили их рассесться вокруг кучи ударных инструментов, которые мне удалось собрать: джембе и тубано, конга, ашико, джун-джун. Один за другим я раздала все барабаны, и, поверьте, если уж у подростка в руках оказывается барабан, то он обязательно по нему ударит. Мы начали с простого ритма: там-там-та, там-там-та. Потом стали двигаться под стук барабанов. В конечном итоге мы ходили по кругу, чтобы каждый смог оказаться в центре внимания и сыграть свою уникальную мелодию.
Самое удивительное в "барабанном круге" - никому не приходится играть в одиночку. И можно всем выплеснуть злость, вместо того чтобы хулиганить, колотя по барабану в спокойной обстановке под контролем специалиста. Прежде чем группа успела это понять, она уже создавала музыкальное произведение, и делали это все вместе.
Поэтому, должна признаться, я была уверена в себе перед первой встречей с Люси Дюбуа. Музыка обладает одним удивительным свойством: она затрагивает оба полушария мозга - аналитическое левое и эмоциональное правое - и заставляет их работать одновременно. Именно поэтому люди после инсульта, которые не в состоянии связать ни одного предложения, могут петь песни; именно поэтому пациент, страдающий тяжелейшей болезнью Паркинсона, может благодаря последовательности нот и присущему музыке ритму снова двигаться и танцевать. Если музыка способна обтекать ту часть мозга, которая работает неправильно, чтобы помочь наладить связь с остальной частью мозга в подобных ситуациях, стало быть, она способна проделывать то же и с мозгом, страдающим от клинической депрессии.
В школе Ванесса совсем другая, не такая, как та Ванесса, которая болтается со мной по магазинам и кино. Она носит строгие брючные костюмы и шелковые блузы ярких, под цвет натуральных камней, цветов. Ходит она быстро, как будто уже куда-то на пять минут опоздала. Когда ей мешают пройти двое неспешно идущих по коридору подростков, она деловито расталкивает их.
- Неужели, - со спокойным превосходством вздыхает она, - вы хотите таким образом впустую потратить мое время?
- Нет, мисс Шоу, - бормочет девочка, и они с парнем шарахаются в разные стороны коридора, словно два магнита с одинаковой полярностью.
- Прости, - извиняется Ванесса, когда я едва поспеваю за ней. - В моей работе профессиональный риск - это гормоны. - Она улыбается мне. - И какой на сегодня план?
- Составление первого впечатления, - отвечаю я. - Суть музыкальной терапии - оказаться там, где находится Люси.
- Горю желанием посмотреть, я ведь никогда раньше не видела, как ты работаешь, - признается Ванесса.
Я останавливаюсь.
- Не знаю, хорошая ли это мысль…
- Ой, я уверена, что ты будешь на высоте…
- Я не об этом, - перебиваю я. - Ванесса, это терапия. Если бы ты направила Люси к психиатру, ты бы не думала, что тебя пригласят на сеанс, верно?
- Верно. Все поняла, - отвечает она, но я вижу, что она обиделась. - Во всяком случае, - Ванесса вновь начинает шагать очертя голову, - я выделила тебе кабинет в крыле для учеников с особыми потребностями.
- Послушай, я не хочу, чтобы ты…
- Зои, - тут же обрывает Ванесса, - я понимаю.
Я уговариваю себя, что объяснюсь с ней позже. Потому что мы уже поворачиваем за угол в выделенный кабинет, где, ссутулившись, сидит на стуле Люси Дюбуа.
У нее длинные рыжие волосы, отдельные пряди оказались под фланелевой рубашкой в клетку. И глубоко посаженные злые карие глаза. Рукава рубашки закатаны, чтобы были видны едва заметные красные шрамы на запястьях, как будто она бросает вызов окружающим: "Ну давайте, спросите!" Она жует жвачку, что запрещено на территории школы.
- Люси, - командует Ванесса, - выплюнь жвачку!