Девочка достает жевательную резинку изо рта и вдавливает ее в поверхность парты.
- Люси, это мисс Бакстер.
Я подумывала взять назад свою девичью фамилию Уикс, но потом вспомнила свою маму. Макс многое у меня отобрал, но юридически я могла, если хотела, продолжать пользоваться его фамилией. И любая девчонка, которая выросла с фамилией, стоящей в конце списка, не станет легкомысленно разбрасываться фамилией, которая начинается с буквы "Б".
- Можешь называть меня Зои, - говорю я.
Все в этой девочке говорит о том, что она заняла глухую оборону, - от сгорбленной спины до откровенного нежелания смотреть мне в глаза. Я замечаю у нее в носу кольцо - крошечное тоненькое золотое колечко, которое сначала принимаешь за игру света, пока не присмотришься повнимательнее, - и рисунки, похожие на татуировки, на костяшках пальцев.
На самом деле это буквы.
"Н.А.Х.Е.Р."
Помнится, Ванесса говорила мне, что семья Люси посещает церковь Вечной Славы - ультраконсервативную церковь, к которой примкнул Макс. Я пытаюсь представить Люси с брошюрой в руках перед кинотеатром рядом с другими яркими, искрящимися энтузиазмом девочками-подростками, которые участвовали в митинге протеста, организованном пастором Клайвом и иже с ним.
Интересно, а Макс ее знает?
- Я с нетерпением жду, Люси, когда мы начнем заниматься, - говорю я.
У нее не дрогнул ни один мускул.
- Я надеюсь, что ты уделишь Зои внимание, - добавляет Ванесса. - У тебя есть вопросы до начала занятия?
- Да. - Голова Люси откидывается назад, как у одуванчика, слишком тяжелого для своего стебля. - Если я не приду на занятие, в моем личном деле поставят прогул?
Ванесса смотрит на меня и удивленно приподнимает брови.
- Удачи! - желает она и закрывает за собой дверь.
- Ну-с… - Я ставлю стул напротив Люси, чтобы она не могла от меня отвернуться, и сажусь. - Я действительно рада, что буду с тобой заниматься. Тебе когда-нибудь объясняли, что такое музыкальная терапия?
- Ерунда? - строит она предположение.
- Это способ посредством музыки достучаться до чувств, которые иногда заперты внутри, - объясняю я, словно не слыша ее реплики. - На самом деле ты, наверное, и сама уже занималась музыкальной терапией. Так все поступают. Например, когда день не задался и единственное твое желание - натянуть любимый спортивный костюм, съесть плитку шоколада и пореветь под песню "Совсем одна". Это и есть музыкальная терапия. Или когда на улице потеплело настолько, что опускаешь в машине окна, врубаешь на полную магнитофон и подпеваешь. Это тоже музыкальная терапия.
Я говорю и параллельно достаю блокнот, чтобы сделать записи. Суть состоит в том, чтобы записать все комментарии, которые отпускает пациент, и мои собственные впечатления, а позже объединить все это в более формальный документ - историю болезни. Когда я занимаюсь этим в больнице, там все просто - я оцениваю порог переносимой боли, выражение лица пациента, состояние тревоги, в котором он находится.
Однако Люси - чистый лист.
Она глядит поверх моего плеча, большим пальцем бездумно царапая исписанную скучающими учениками парту.
- Что ж, - весело продолжаю я, - я подумала, что сегодня ты, возможно, поможешь мне лучше тебя узнать. Например, ты когда-нибудь играла на музыкальном инструменте?
Люси зевает.
- Похоже, это означает "нет". А хотела научиться?
Она продолжает молчать, и я немного придвигаю свой стул.
- Люси, я спросила: ты когда-нибудь хотела научиться играть на каком-либо музыкальном инструменте?
Она опускает голову на руки и закрывает глаза.
- Ничего страшного. Многие не умеют ни на чем играть. Но знаешь, если тебя что-то заинтересует во время наших занятий, я тебе с удовольствием помогу. Я умею играть на всем: на духовых инструментах, на ударных, на клавишных, на гитаре.
Я смотрю в свой блокнот. Пока в нем значится лишь имя Люси и больше ничего.
- На всем, - негромко повторяет Люси.
Я так рада слышать ее хриплый голос, что чуть не падаю со стула.
- Да, - заверяю я, - на всем.
- Вы умеете играть на аккордеоне?
- Нет, - поколебавшись, отвечаю я. - Но, если хочешь, мы можем научиться вместе.
- Диджериду?
Однажды я пыталась поиграть на этой двухметровой деревянной трубе, но мне не хватило дыхания.
- Нет.
- Следовательно, - говорит Люси, - вы чертова обманщица, как и все, кого я знаю.
Я давно уже усвоила, что ответная реакция - любая, даже злость - это шаг к преодолению полнейшего безразличия.
- А какую музыку любишь ты? Что у тебя в плеере?
Люси хранит молчание. Она достает ручку и рисует на внутренней стороне ладони замысловатый узор - узел племени маори, сплошные изгибы и завитки.
Может быть, у нее нет плеера. Я прикусываю губу, злясь на себя за то, что затронула вопрос о том, каковы доходы моего пациента.
- Я знаю, что у тебя очень религиозная семья, - говорю я. - Ты слушаешь христианский рок? Возможно, тебе нравится какая-нибудь группа?
Молчание.
- А что ты скажешь насчет первых популярных песен, тексты которых ты запомнила? Когда я была маленькая, у старшей сестры моей лучшей подруги был магнитофон, она часто ставила "Билли, не строй из себя героя". Это было в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году, ее исполняла британская группа "Пейпер лейс". Я копила карманные деньги, чтобы купить себе кассету. Даже сейчас, когда я слышу эту песню, у меня наворачиваются слезы на глаза, когда в конце песни девушка получает известие о смерти своего парня, - признаюсь я. - Смешно, но если бы пришлось выбирать одну песню, которую можно взять с собой на необитаемый остров, то я выбрала бы именно эту. Можешь мне поверить, с тех пор я слышала много более сложной и достойной музыки, но из-за ностальгии отдала бы свой голос за эту. - Я смотрю на Люси. - А ты? Какую песню взяла бы ты, если бы тебя выбросило на необитаемый остров?
Люси сладко мне улыбается.
- "Лучшее из Дэвида Хассельхоффа", - говорит она и встает. - Можно мне в туалет?
Я мгновение озадаченно смотрю на нее: мы с Ванессой не оговаривали, разрешено ли ее отпускать. Но у нас же терапия, а не тюрьма. Кроме того, не пустить ребенка в туалет - слишком жестокое и неординарное наказание.
- Конечно, - разрешаю я, - я подожду здесь.
- Держу пари, что будете ждать, - бормочет Люси и выскальзывает за дверь.
Я барабаню пальцами по столу, беру ручку. "Пациентка никак не желает делиться личной информацией, - пишу я. - Любит Хассельхоффа". Потом зачеркиваю последнее предложение. Люси сказала это лишь для того, чтобы увидеть, как я отреагирую.
Я думаю.
Изначально я была абсолютно уверена, что мне удастся достучаться до Люси; я никогда не сомневалась в своих способностях терапевта. Но опять-таки, в последнее время мне приходилось иметь дело с подневольной аудиторией (пациентами дома престарелых) или людьми, которые испытывали такие физические страдания, что музыка была им только во благо, а не во вред (пациенты ожогового отделения). Я не учла одного: невзирая на то что я с нетерпением ждала этой встречи, Люси Дюбуа хотела быть где угодно, только не здесь.
Через несколько минут я начинаю оглядывать кабинет.
Несмотря на то что большинство ребят с особыми потребностями учатся с основной массой школьников, в этом небольшом кабинете находились приспособления и инвентарь для тех, кто учился по индивидуальной программе: пружинистые мячи, на которых можно сидеть вместо стульев, мини-рабочие станции, где ученики могли заниматься стоя или работать в парах; полки с книгами; корзины с резиновыми "волосатыми" мячиками, банки с рисом и наждачной бумагой. На белой доске написана одна фраза: "Привет, Ян!"
"Кто такой Ян? - удивляюсь я. - И куда они его подевали, чтобы мы могли встретиться с Люси?"
Я понимаю, что прошло уже минут пятнадцать с тех пор, как Люси ушла в туалет. Я покидаю кабинет. Напротив женский туалет. Я толкаю дверь и вижу склонившуюся к зеркалу девочку, которая подводит глаза.
Я нагибаюсь, но никаких ног под дверями кабинок не замечаю.
- Ты знаешь Люси Дюбуа?
- Да уж! - отвечает девочка. - Совсем чокнутая!
- Она заходила в туалет?
Девочка качает головой.
- Черт! - негромко ругаюсь я, возвращаясь в коридор.
Заглядываю в кабинет, где мы сидели, но я не настолько наивная, чтобы думать, что там меня уже ждет Люси.
Придется идти в дирекцию и докладывать, что Люси сбежала с занятия.
Придется сказать Ванессе.
И я поступаю так, как недавно поступила Люси: освобождаю себя от всяких обязательств и ухожу.
После прискорбной неудачи с Люси мне меньше всего хочется возвращаться домой. Я знаю, что на автоответчике меня ждут послания от Ванессы - ее не было в кабинете, когда я сдавала пропуск, поэтому мне пришлось оставить ей записку с извинениями и объяснениями, почему раньше времени закончился первый сеанс музыкальной терапии. Я выключаю свой сотовый и еду туда, где меньше всего можно встретить знакомых, - в гипермаркет "Волмарт". Просто удивительно, сколько времени можно потратить, бродя по рядам, разглядывая посуду фирмы "Корелл" из ударопрочного, жаростойкого стекла с изображенными на ней лимонами или лаймами, сравнивая цены на непатентованные витамины известных фирм. Я набиваю тележку ненужными вещами: кухонными полотенцами, туристическим фонариком, набором бисера, тремя дисками с Джимом Керри, которые продаются комплектом за три доллара, отбеливающими полосками для зубов. Потом я бросаю тележку где-то в отделе "Все для рыбалки и охоты", раскладываю складной стульчик, сажусь и пытаюсь читать свежий выпуск "Пипл".