31
В конце той же недели отец сбрил бороду. Теперь мне кажется, что именно в этот день он смирился с неизбежностью скорой смерти. Утром он целый час провозился в ванной, а потом вышел оттуда в кухню, чтобы продемонстрировать нам голое, покрытое царапинами от бритья лицо. Мы с мамой в это время ели овсянку: ее отказ готовить не продлился и одного дня. Отцу самой природой было предписано носить бороду, и он отрастил ее в двадцать лет. Есть мужчины, которые после бритья выглядят свежими, как бы заново родившимися, но отец не относился к их числу. Его лицо казалось сморщенным, маленьким, почти детским, а кроме того, создавалось впечатление, что он не выносит солнечного света. На это несчастное голое лицо было просто невозможно смотреть. Борода помогала ему скрыть печать смертного приговора: тот нездоровый цвет кожи, который бывает у онкологических больных.
Увидев отца, мама перестала жевать и прикрыла рот ладонью. Отец улыбнулся широкой хулиганской улыбкой. Этим он как бы предупреждал нас о том, что не намерен провести свои последние дни в тихом страдании.
- Вот как я на самом деле выгляжу, - объявил он.
- Куда ты дел волосы? - спросила мама.
- Выбросил, к черту, - ответил он, по-прежнему улыбаясь. Он потрогал нижнюю челюсть, как трогают рубец от раны, и спросил: - Ну, как я вам?
- Выглядишь совсем иначе, - сказал я. - Несомненно, в твоей внешности произошла значительная перемена.
- Говоришь прямо как я, - заметил он, присаживаясь к нам за стол.
Я никак не мог отвести взгляда от царапин на его подбородке.
- Дорогая, - сказал отец, - я хотел бы кое о чем поговорить.
- Не утруждайся, - ответила мама.
Отец взглянул на меня, и в его взгляде я прочел упрек в предательстве. Мама помолчала, а потом отчеканила:
- Директор Стэнфордского линейного ускорителя доктор Бенсон позвонил мне и подтвердил, что ты можешь туда приехать.
- Мне это снилось каждый день, - заговорил отец. - Я видел призрачную частицу так же ясно, как Полярную звезду. Надо посмотреть, какие греческие буквы еще не задействованы, и дать ей название. Мы пощекочем ей щеку потоком электронов. Целой рекой электронов, черт побери!
самый длинный сон, измеренный по быстрому движению зрачков, продолжался два часа 23 минуты
- Ты недостаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы туда ехать, - сказала мама. - Врачи предупреждают: в любой день может потребоваться госпитализация.
Я посмотрел на свою пустую тарелку. Очень хотелось уйти, но я заставил себя сидеть.
- Я думаю, ты преувеличиваешь, - ответил отец. - У меня есть еще несколько недель, если не месяцев.
- И ты мчишься в Калифорнию искать там нечто такое, что, может быть, и не существует, вместо того чтобы провести это время с женой и сыном.
- Я пригласил Натана и Уита ехать со мной.
- Понятно, - кивнула мама.
- Но ты тоже можешь поехать, я буду очень рад, - спохватился отец. - Просто я подумал, что ты предпочтешь остаться дома. Я не полечу на самолете, потому что вряд ли перенесу перепад давления. Мы поедем на машине.
- А если с тобой что-нибудь случится там, пока ты будешь заниматься поисками этой чертовой пылинки?
Отец помолчал, уставившись на рисунок на скатерти. Зная его привычки, я сначала решил, что он прослеживает какие-то геометрические закономерности на этом рисунке. Однако он вдруг заговорил с такой нежностью и спокойствием в голосе, какие бывают у людей, только что закончивших молиться:
- Синтия, я знаю: я был тебе плохим мужем. Я часто не обращал на тебя внимания. Но я всегда чувствовал рядом твое присутствие. Запах хлеба… Корзинки со странными фруктами… Ты постоянно заботилась о нас. Но пойми, сейчас мне надо туда поехать. Это дело жизни, без него она окажется пустой. Пожалуйста, разреши мне.
Секунд десять все молчали.
- Мама, я позабочусь о нем, - сказал я.
Она поглядела на нас, потом собрала тарелки и положила их в раковину. Пустила горячую воду и принялась их споласкивать. Пар выходил в открытое окно.
Не оборачиваясь, мама сказала:
- Если ты там умрешь, я тебе никогда не прощу!
В день нашего отъезда Уит, уже в дорожном костюме и в бейсболке, готовил "олдсмобиль" к дальней дороге: с военной дотошностью проверял давление в шинах и уровень охлаждающей жидкости в радиаторе. Заглянув в аптечку, он уложил ее в багажник. Туда же поместились: специальное космическое одеяло с подогревом, ракетница, запасная карта, компас, фонарик, спички и жилеты с отражающим покрытием. Все выглядело так, словно мы собирались в горный поход, а не в поездку в Калифорнию по федеральным автострадам. Уита явно коробило безбородое лицо отца, и он каждый раз отводил взгляд.
Мы обнялись с мамой на прощание, но я так и не понял, простила она меня или нет.
- Помни, ты должен следить за тем, чтобы он вовремя принимал лекарства, - сказала она, вручая мне листок с отпечатанной инструкцией. - Вот, здесь все написано.
- Мы позаботимся о нем, я же обещал.
- И не разрешай Уиту гнать как сумасшедшему. Он все еще воображает себя летчиком. Ну, езжайте, а я тут отдохну от вас.
Последнюю фразу она произнесла как-то излишне бодро.
- Ладно! - ответил я тем же тоном.
Мы снова обнялись. Отец, возившийся наверху, позвал маму к себе.
- Ну что он там опять потерял! - в сердцах воскликнула она и стала подниматься по лестнице.
Я вышел на улицу и сел в машину рядом с Уитом.
- Давай-ка я поведу первым, - сказал астронавт. - Шесть часов я веду без проблем. Подряд, без остановок. Но вот после шести часов начинаю дергаться. Ты взял с собой термос?
- Нет.
- Обычно в такие поездки каждый берет с собой собственный термос.
- Уит, мы же не на охоту собрались! Мы едем по четырехполосному шоссе в Сан-Франциско. Если я захочу попить, мы остановимся на заправке.
- Ты ни фига не понимаешь. Порядок есть порядок. У каждого должен быть свой термос.
Он записал в блокнот количество километров, которые прошел до этой поездки наш "олдсмобиль".
- Наверное, в прошлой жизни вы с моим отцом были супругами, - сказал я.
- А вот и мимо! В прошлой жизни я был тибетским монахом. Когда я вижу их флаг с закорючками, у меня прямо ноги подкашиваются. Мне про Тибет рассказала одна гадалка в Толедо. У нее, кстати, была отличная задница.
Отец вышел наконец из дому и забрался на заднее сиденье. Уит трижды просигналил, и машина тронулась. Мама, стоявшая в проеме кухонной двери, без особого энтузиазма помахала нам рукой на прощание.
В первый день Уит гнал машину, как преступник, уходящий от погони. Он не делал даже остановок, чтобы сходить в туалет, если только отец специально не просил об этом. Он заставлял нас слушать радио - и классический рок, и всякую болтовню, - и мы мчались через штаты Среднего Запада под вопли Синди Лопер или вынуждены были выслушивать дурацкие вопросы праздных радиослушателей. Мы проезжали мимо лотков, с которых девочки-подростки торговали сувенирными безделушками и петардами. Обгоняли взятые в аренду автомобили с прицепами - таким образом целые семейства перебирались в благословенную Калифорнию. Останавливались на ночлег в маленьких городках, где обязательно был общественный парк с открытой эстрадой. Отец обычно дремал, полулежа на заднем сиденье. Ремнем он не пристегивался, и иногда я воображал трагическую историю - человек с неоперабельной опухолью погибает в автомобильной аварии, - но тут же отгонял эти мысли. Безбородый и истощенный, он напоминал мальчика, которого взрослые взяли с собой в дальнее путешествие, а он быстро утомился и теперь спит под шотландским пледом. "Олдсмобиль" мчался по скоростной автостраде мимо нищих ферм, покрытых грязью коров, торчащих среди голых полей радиовышек. Вечером в первый день пути мы остановились в городе Сиу-Фолс, штат Южная Дакота, чтобы заправиться и закупить то, что Уит называл "провиантом", - сникерсы и рутбир. Он открыл две банки и протянул одну отцу.
Я сел за руль. Отец перебрался на переднее сиденье, а Уит сел назад и принялся подсчитывать в блокноте средний расход топлива на милю пути.
- Вот что я скажу вам, джентльмены, - объявил он, закончив подсчеты. - Количество топлива на одну человеческую единицу в этой поездке начинает меня беспокоить. Получается, что мы просто льем бензин на шоссе.
- Не понимаю, о чем ты говоришь, - отозвался отец.
- Короче, дальше будет так: никакого отопления по утрам и никакого охлаждения по дням. Кондиционер отключить. И никакого радио. Наша цель - добраться до Калифорнии, заправившись всего десять раз!
- Я могу умереть пораньше, если ты этого добиваешься, - сказал отец.
- Не смешно, - ответил Уит.
- Радио не расходует бензин, - вмешался я.
- Ну, раз радио не будет, - сказал отец, - то тебе придется рассказывать нам истории. Мне скучно так ехать. Мои нейротрансмиттеры бастуют.
- Это всего лишь первый день путешествия, джентльмены. Сплотите ряды! - призвал нас Уит.
- Рассказывай истории! - потребовал отец.
- Но только не про космос, - добавил я, плавно поворачивая руль.
- Никаких историй про межгалактическую мастурбацию, - подтвердил отец.
На его лице появилось подобие улыбки. Скорость бодрила нас всех.
- Ну, ребята, вы мне задали задачку, - сказал Уит.
- Давай-давай, - подначивал его отец, - трави байки!