- Когда Джона прирежешь, - сказал Марголин, позвонив по телефону еще раз, - дай знать. В любом случае, его надо резать первым. А где это копье искать? Как ты думаешь, стражники могут знать?
- Думаю, что нет.
- И я думаю, что нет.
Мы помолчали. Я взглянул на экран и обнаружил, что наша компания уже почти добралась до лощины.
- В лавке, - сказал я, еще подумав: - Он же оттуда почти никогда не выходит.
"Сейчас все и решится, - подумал я, - если хватит магии убить его с одного удара, он и не поймет, кто его прикончил, а вот если придется добивать железом, то все, плакали наши планы, а заодно и моя шкура". Я вошел в окно с надписью "личность" и поменял большую часть запасов "здоровья", "жизненной энергии" и "способности защищаться" на "магический потенциал". Магии хватило; Джон вспыхнул и превратился в гору пепла.
- Есть, - сказал я Марголину по телефону.
- А нас тут уже трое, - ответил он чуть позже.
Толпа, окружавшая Джона, встала в оборонительные позиции. "Сейчас красномордый явно обзванивает тех, кого знает. Но народ тут случайный, и по жизни он знает максимум человек трех-четырех. Может быть, рыцарей, а может, и тех, кого мы уже убили".
- А нас уже двое, - гордо сообщил Марголин.
- Надо срочно возвращаться в факторию, - сказал один из рыцарей.
- Надо, в первую очередь, отомстить за смерть нашего гостеприимного хозяина, - ответил я.
- Найти этих негодяев, - сообщил друид.
Диалоговое окно замелькало выкриками. Общественное мнение явно склонялось на мою сторону.
- Нельзя бросать факторию на произвол судьбы, - сказал рыцарь.
- Нельзя предпочитать чести мешок с деньгами, - ответил я.
- Вы идиоты, - сказал рыцарь.
- А ты трус.
Рыцари обнажили мечи.
- А теперь я уже совсем один, - доложил Марголин, - но не хожу, а ползаю. Будешь меня долго лечить.
- Замечательно, где копье?
- Замечательно, - продолжил я, - храбрые рыцари собираются вместо врага воевать со мной. Да еще и все вместе против одного.
Несколько человек метнулись ко мне; рыцари дрогнули и отошли на несколько шагов.
- Может быть, чем убивать друг друга, мы лучше прочешем окрестности? - добавил я.
- Да там уже давно никого нет, - ответил первый из рыцарей.
- Если мы будем дальше препираться, - сказал я, - тогда уже точно никого не будет.
Мы разбились на три группы и стали прочесывать ложбину.
- Там сундук, - сказал Марголин. - И он не открывается.
- На нем написано "АД" латиницей, и нужно выставить число или слово из четырех букв.
- 0033, - сказал я.
- Полный идиот, - ответил Марголин, - я полный идиот.
И еще чуть позже:
- Сваливаю.
Я подождал, пока он отойдет подальше от фактории, отделился от своей группы и тихо растворился в зарослях.
- Ты герой, - сказал я.
- Ты тоже, - ответил он.
Я посмотрел на маленький конусообразный предмет, лежавший перед ним на земле.
- Плюс двадцать хитов при нападении, - сказал он, - пятнадцать при защите.
- Сколько? - спросил я.
- Вот и я про то же, - ответил он, и мы пошли в офф-лайн.
2
"Между прочим конфуцианцы", сказала мне как-то одна моя девушка, наблюдая, как я ем яичницу с сосисками, "конфуцианцы считают, что искусство есть заключается в том, чтобы есть, когда ешь". А потом я услышал, что современный попсовый певец, чье имя, как и многие другие подобные ему имена, я бы предпочел не знать, поет о том же; он пел, что еще бабушка учила его "любить - так любить, гулять - так гулять", и еще что-то в том же духе, но что именно, я не помню. Вероятно, пить - так пить, стрелять - так стрелять. Мне же это никогда не удавалось; я мог получать удовольствие от происходящего и все равно смотрел на него и на себя немного со стороны, сощурив невидимый мысленный глаз, и только усилием воли мне удавалось ненадолго сократить неизбывную дистанцию между видимым и происходящим. Марголин в этом смысле был гораздо лучше меня.
- Ты знаешь, - сказал он через пару дней, - мы тут пили с Борькой, ну знаешь, который работает в Шабаке, и выпили, честно говоря, немало. Так я ему рассказал, как мы с тобой добыли копье Лонгина.
- И что?
- Так он стал хвастаться, что был задействован в мивца "Лонгинес". А это вообще что такое?
- Понятия не имею, - ответил я, - спроси его.
- Да он об этом так гордо говорил, что мне было неловко спросить: а что это вообще за зверь. Ладно, спрошу.
Он спросил в тот же день, встретив Борьку где-то в городе, и перезвонил мне в состоянии крайнего удивления.
- Ты бы видел Борькино лицо, - сказал он, - он только что не побелел, когда я его спросил про операцию "Лонгинес".
- Так что же это такое?
- Он сказал, что впервые слышит и никогда мне ничего такого не говорил. А потом еще перезвонил и попросил, во имя старой дружбы, к его пьяному бреду всерьез не относиться.
- Что, только ради этого и позвонил?
- Да нет, - сказал Марголин ехидно, - просто к слову пришлось - где-то в середине разговора.
- Ага.
- Вот и я говорю.
- Ну, - добавил Марголин, подумав, - с чего начнем?
- Оставь. Очередной шабаковский бред.
- Ты не видел его рожу.
- Было бы что серьезное, ты бы на ней ничего не прочитал.
- Я его уже десять лет знаю; мы еще в Ботаническом саду пили, до того как его замуровали. Так что он для меня вполне открытая книга.
- Нет, - сказал я, - занимайся этой чушью без меня.
- Долг платежом красен, - ответил он упрямо, - я же пришел помогать тебе по дороге на факторию. Да и вообще.
"Вообще", как мне показалось, заключалось в том, что нечто из услышанного его насторожило, и он просил о помощи.
- Приходи, - сказал я, и мы начали разрабатывать план действий.
Но разработать его было сложно, поскольку абсолютно никаких нитей у нас не было, а поиск в интернете со словами "мивца "Лонгинес"", "операция "Лонгинес"" и даже "оперейшн "Лонгинес"" не дал никаких результатов. Мы решили ждать и наводить справки, но все это оказалось достаточно безрезультатным.
Так продолжалось до одного вполне случайного эпизода. Был ясный весенний день, небо горело синевой, было невыносимо душно и все же хорошо, горячий воздух обволакивал кожу. Я вернулся домой, разделся и лег на матрас; работать и читать не хотелось, думать тоже. Я полежал так некоторое время, иногда шевеля пальцами на ногах и искоса на них поглядывая, но потом усилием воли все же заставил себя подняться и включил компьютер. Собственно говоря, я должен был перевести на иврит какие-то не очень понятные мне бумаги из Национального фонда по озеленению и даже перевел почти целый абзац, но потом решил, что переход от матраса к работе был слишком резким и, дабы его немного скрасить, пошел в чат. Из тех чатов, в которых я временами бывал, я выбрал тематический музыкальный чат на одном из израильских русскоязычных сайтов - надеясь услышать какие-нибудь забавные новости, которых, впрочем, я не слышал там никогда. За двумя исключениями, в чате висели вполне знакомые ники.
- Ну, что нового, - спросил я, входя.
- Да так, общаемся, - ответил "гопа".
- Типа, - добавила "киса".
- И про что?
- Да хрень всякая, - ответила "магдалина".
- Не скажи, - написал "спам", - Земфира - это круто.
- Но занудно, - добавил Шарик.
- Сам ты занудный, - ответила "киса".
- А по-моему, - сообщила "кошечка", - Земфира свою лучшую песню уже написала.
- А ты тоже так думаешь? - написал я, пытаясь вспомнить, не слышал ли я часом где-нибудь эту Земфиру. Но "кошечка" как-то писала, что она, "кошечка", очень симпатичная; и, кроме того, я два или три раза общался с ней "напрямую", с помощью вполне индивидуальных посланий. Так что мне не хотелось портить уже сложившиеся отношения.
- А кто еще так думает? - спросила "кошечка".
- Ну я, например, - написал я.
- Какие мы умные, блин, - написал "гопа".
- Скукотища, - пожаловалась "киса".
- Тебе всегда скучно, - написала "магдалина".
- А тебе всегда весело, - ответила "киса", - все ждешь, что тебя кто-нибудь склеит.
- Вафельник завали, а, - написала "магдалина".
- Девочки, не ссорьтесь, лучше скажите, как вам последний хит "Ногу свело", - написал "спам".
- Еще раз - и обеих отмодерирую на бип, - вмешался, хотя и с опозданием, модератор.
- Ты, блин, пальцы-то не очень растопыривай, - сказала "киса".
- Киса, последнее предупреждение, - ответил модератор.
- Давно пора, - ответил "шарик".
- Ты, бип, девушек не трогай, - прореагировал "спам", - слушай свою "красную плесень".
- Кто здесь против панков? - написал "гопа".
- Слушай, - написал я "кошечке", - тут, я чувствую, про музыку сегодня не очень поговоришь.
- А когда поговоришь? - ответила она. - Одни жлобы вокруг.
- Может, пересечемся?
- Легко. А когда?
- Да сейчас.
- Не. Я под душ влезть хочу. И мне еще ехать почти час.