* * *
Телевидению в разговорах старух тоже отводилось место. И доставалось ему прилично. По этому поводу ворчала даже набожная и скромная матушка Евдокия:
– Сидят там у себя в телевизоре и от нечего делать вспоминают всякую гадость… То Власова, то Землячку… Тех вспоминают, о ком и знать не надо! Зачем? Есть люди, которые специально будут их хвалить, потому что другие ругают. Найдутся и такие, которые ещё и пример брать станут… А надо просто забыть их имена! Забыть и никогда не вспоминать!
– Права Дуняша, – одобрила Людмила.
– Полностью согласна. Пусть, если хотят, пишут о них в своих учёных статьях, пусть читают друг другу в своих учёных кругах. Зачем людей гоношить?!
Старухи закивали головами.
– Мне кажется, это все от отсутствия образования и культуры, – сказала Анна. – Раньше "человек из телевизора" был критерием образованности, а сейчас большинство из них даже говорить правильно не умеют.
– Я бы их научила! – пригрозила кулаком людям "из телевизора" Нинка. – Я страсть какая образованная!
– Я уверена, Нина! Ты бы смогла, – пошутила Анна, а потом продолжила совершенно серьезно. – Я вот чему удивляюсь… Мы – дети войны. Голодали… Нечего было носить… А образование получили крепкое. Нынешние дети ни в чём не нуждаются, а образования почти никакого… Столиц мира не знают! Куда это годится?! Вот я вам сейчас одну "страшную" историю расскажу. Слушайте. Пришла как-то к нам в школу мать одной из учениц. Зашла в кабинет директора. А директриса молодая была. Её только-только назначили на работу. Так вот… Мать пришла, чтобы разобраться. Один мальчик, одноклассник её дочки, сказал при девочке нецензурное слово, причем, про нее. А ей этот мальчик еще и нравился. С девочкой случилась истерика. Мать, узнав эту историю от дочки, срочно прибежала в школу разбираться с проблемой. Худо-бедно, разобрались. Перед уходом из кабинета мать стала упрекать школу в неподобающем воспитании и образовании, какое получают дети. "Давайте не будем голословными, – выступила директриса. – Конкретные факты назовите". "Да пожалуйста! – заявила мамаша. – Моя дочка, в общем-то хорошая ученица, не знает столиц мира! Даже столицу Испании не знает!" "И что? – спокойным голосом спрашивает директриса. – Горе великое! Зачем ей это сейчас знать? Поедет в Испанию и узнает". Немая сцена, – закончила свой рассказ Анна.
Старухи загомонили на разные лады:
– Вот это да! Ничего себе!.. Обалдеть!..
– Когда мы учились, стыдно было не знать столицы…
– Тогда учёба была одним из главных дел в государстве, а сегодня…
– Главный город Испании не знают!
– А саму Испанию-то знают?!
– Вряд ли…
Прослушав эту историю, Елена Олеговна убедилась, что старухи-то, ко всему прочему, еще и с образованием!
– Теперь никого ничего не интересует, кроме денег и тряпок… – подвела итог матушка Евдокия.
– Не скажи, – неожиданно вступилась Анна. – Среди молодежи много хороших ребят есть. Вот только податься им особо некуда… ПТУ зачем-то позакрывали. А я ведь одно время там работала. Такую мощную систему развалили! Профориентация была… Не все хотели учиться в школе. Многие не могли и потому уходили из школы после девятого класса, но ни один ребёнок не пропадал. Не хочешь в школе учиться – иди в ПТУ. Еще и узнавали потом, проверяли, где этот ребёнок учится после своего ухода из школы.
– Да… Было такое. Я сама в ПТУ училась, – поддержала Ульяна. – Только называлось оно по-другому… Ремесленным.
– А помните, – спросила Людмила, – много говорили о том, что важнее не кем быть, а каким быть?
– Конечно! Было, было такое… – согласились старухи.
– В ПТУ были такие предметы, как этика и эстетика. Представляете?!
– Зато теперь – половое воспитание чуть не с первого класса. Настаивают, что сексом надо заниматься всем, всегда, везде и с каждым существом.
– А столицы Испании не знают!
– И еще что придумали! Начнешь ребенка ругать, учить, наказывать, чтоб знал эту сраную столицу, может полиция приехать и твоего ребенка силой у тебя забрать. В Финляндии, например, с этим вообще строго. Ювенальная юстиция называется.
– Ёбинальная? – переспросила Нинка.
– Можно и так сказать, – согласилась Анна.
Елена Олеговна слушала-слушала, да и задумалась о своих детях (о сыне Коле и внучке Лёле). Потом думать сидя стало неудобно, и она прошла в комнату, где прилегла на кровать. Потом закрыла глаза и уснула.
* * *
Утром ее разбудили шум и музыка. Глянула в окно. "Мама дорогая! Пять машин! И у самого озера!"
Рядом с машинами, на траве, суетились люди, приехавшие "оторваться" на природе. Они громко разговаривали, хохотали… Вскоре на зелёной нежной травке запылал костер.
Пусть бы отдыхали. Разве жалко?! Даже их вопли можно потерпеть. Но вот природу… жалко. Приехавшие неизвестно откуда вовсе не заботились об её сохранности.
"Если такие приезды станут повторяться – сокрушенно подумала Елена Олеговна, – то озеро может погибнуть! Страшно даже подумать! Уплывут лебеди, исчезнет рыба…"
А на берегу натужно веселились. Отдыхали изо всех сил!
Уехали поздно ночью, оставив после себя огромное количество пустых бутылок, банок и полиэтиленовых пакетов, которые висели даже на кустах и деревьях!
* * *
Прошло несколько дней. Лесник Василий привел все в порядок, даже муравейник красной ленточкой обтянул, чтоб не трогали.
Но, к сожалению, этот приезд "отдыхающих" был только началом…
Одна за другой, распознав о "райском уголке", по выходным, а иногда и в будни, стали приезжать "страшно веселые" компании.
* * *
А что же старухи? Они перестали приходить на лавочку. И Елена Олеговна неожиданно для самой себя заскучала по ним.
Однажды старухи всё-таки пришли, но не на скамейку, а прямехонько к озеру. Немного постояли, поговорили о чём-то между собой, покивали друг другу головами…
Елена Олеговна тоже вышла из своего домика и за кустами смородины, густо растущими вдоль забора, прокралась ближе к озеру, чтобы слышать разговор.
Ульяна, отделившись от подруг, неспешно подошла к расположившимся у костра "отдыхающим" и строгим тоном спросила:
– Чей у нас сегодня день рождения?
Гремело "музло" из машины, и разгоряченные весельем люди не услышали вопроса старухи. Тогда она повторила громче:
– Чей день рождения? А?
Одни продолжали пить и есть, другие дёргались под орущую "музыку" ("типа, танец").
Одна из девах услышала вопрос Ульяны и, хохоча, ответила:
– Какая нам разница?! Может, Ленина!
Тут подскочила Нинка-Хулиганка и зычным голосом, перекрывшим в одну секунду все звуки, крикнула:
– Вырубите эту хуету!
А дальше произошло то, что несказанно удивило Елену Олеговну. Стоящая за спиной Нинки матушка Евдокия нежным голоском повторила требование подруги:
– Вырубите эту хуету, пожалуйста!
Нет, они не "вырубили", но обратили внимание на стоявших, словно группа рэкетиров, старух, и один парень сказал своему приятелю:
– Слушай, реально, сделай потише.
И они сделали потише.
И это уже была победа.
Старухи пошли вверх по дорожке. Постояли немного у своей лавочки, поговорили и разошлись.
* * *
Елене Олеговне стало жалко старух. Заныло сердце за них, за озеро со святой водой, за траву, за песок у воды, за лес… Пострадала она пару дней и решила, что озеро надо спасать и сделать всё, что от неё зависит. А что она могла? Только писать. Значит, надо писать! Кому? Куда? Да сразу Президенту! Чего мелочиться?
"Я напишу письмо, а Коля с Лёлей отвезут его в Москву – в Кремль".
Тут же возник вопрос: "Как они, её дети, попадут в этот Кремль?"
Она представила себе, как её сын и внучка стучатся в ворота Кремля. Из-за ворот спрашивают: "Кто там?" И дети отвечают: "Да это мы, от Елены Олеговны письмо Президенту привезли". "Ааа! Тогда заходите…"
Представила себе Елена Олеговна такую картинку, засмеялась и решила отправить письмо по почте.
Текст лёг на бумагу легко и свободно.
"Мы, русские люди, сердцем преданные родной многострадальной, но такой прекрасной земле, обязаны защитить её от разрухи…" – с этих слов Елена Олеговна начала своё письмо.
А дальше со всеми "нужными Президенту" подробностями написала о клочке золотой земли, где находится заботливо окружённое лесом озеро с чистейшей водой, и что озеру этому грозит уничтожение…
Перечитала письмо и осталась довольна. Хорошо получилось. Убедительно.
Сходила к Рае, попросила конверт. Дома вложила туда письмо и написала адрес: "Москва. Кремль. Президенту".
Письмо опустила в висящий на заборе Райкиного дома почтовый ящик. Но, прежде, чем опустить, перекрестилась сама со словами "на всё воля Божья" и перекрестила письмо.
Теперь главное, чтобы дошло до адресата. А в этом она уверена не была. Мало ли пишут президенту! И Елена Олеговна постаралась забыть о своём письме в Кремль.